Осада Порт-Артура
Во время Русско-японской войны 1904–1905 годов японская армия осадила русскую крепость Порт-Артур на Квантунском полуострове и этот-то опыт воочию показал, насколько в старой России минно-подземное дело было далеко от совершенства; имелись неплохо подготовленные кадры минеров (хотя и рассеянные по всей стране в микроскопических дозах), но в их распоряжении не было достаточных технических средств.
Подземно-минное дело в последней четверти XIX века стало постепенно отмирать. Минерные роты были переформированы в обычные саперные, обучение минному делу было сведено на нет. Постепенно были утрачены навыки минной войны, оборудование для быстрой отрывки подземных ходов не развивалось. И только Русско-японская война 1904–1905 годов заставила военных специалистов в какой-то мере обратить внимание на этот вид боевых действий.
При обороне Порт-Артура выяснилось, что средства обороны начинают явно и существенно превосходить средства нападения. И хотя готовность крепостных сооружений к моменту начала осады едва доходила до 30 %, японская армия безуспешно атаковала русские позиции на протяжении почти трех месяцев. Японцы понесли огромные потери во время двух штурмов, но результат был нулевой, хотя была пущена в ход тяжелая осадная артиллерия и был использован Вобановский метод постепенной атаки. И тогда японцы, эти старательные ученики во всех областях человеческой деятельности, применили полагаемый европейскими специалистами устаревшим способ добиться результата. Они начали подземно-минную войну. При обороне Порт-Артура подземно-минная борьба велась в меньших масштабах, чем под Севастополем. За два месяца русские минеры отрыли до 153 м подземных галерей и минных рукавов, пресекая подземно-минные работы противника. К июню 1904 года японцы вышли непосредственно к крепости. Два штурма (19.08.04–25.08.04 и 19.09.04–01.10.04) были отбиты. В сентябре 1904 года японцы повели минные галереи в направлении ключевых пунктов русской обороны – форт II, форт III, редуты № 1 и № 2 и укрепление № 3. Русские минеры под руководством военного инженера по образованию генерала от инфантерии Р. И. Кондратенко успешно противодейстовали противнику, но после гибели генерала 15 декабря 1904 года японцам удалось значительно повредить форт № 2, затем разрушить форт № 3. Это сразу же поставило обороняющихся в крайне тяжелое положение. 2 января 1905 года Порт-Артур сложил оружие.
Для Русской армии была характерна, как и во всех армиях Европы того времени, недооценка роли и значения инженерных войск. Саперные подразделения Порт-Артура были недостаточны по численности, а специалистов-минеров в них не было совсем, даже среди офицеров. К тому же в крепости не было в достаточном количестве даже обыкновенных металлических лопат, не говоря уж о специальном минном оборудовании. Все это привело к тому, что контрминные действия были начаты с серьезным опозданием, велись неумело и вяло. В итоге русские подземно-минную войну в Порт-Артуре проиграли. Японцы смогли последовательно взорвать все важнейшие укрепления русских, и затем оттеснить обороняющихся внутрь города. Это и предопределило капитуляцию крепости.
Не говоря уж о том, что строительство крепости Порт-Артур к началу войны было далеко не закончено, контрминная система еще и не начинала создаваться. К тому же в гарнизоне специалистов в подземно-минной войне не было совсем. Крепость не имела и нужного оборудования. Зато все это имелось у японцев. Близость метрополии и господство на море позволяли японцам быстро доставлять осадной армии все необходимое. А русская порт-артурская эскадра вела себя недопустимо пассивно и никак не мешала снабжению японской осадной армии.
Японская минная галерея к русскому форту
Активными подземными действиями японские минеры шаг за шагом разрушили основные долговременные оборонительные сооружения крепости и вынудили русских оставить форты, и отойти к старой крепостной ограде (Китайская стенка), где удержаться уже было невозможно. Проигрыш подземной войны привел в конечном счете к капитуляции крепости. Порт-Артур – яркий пример успешных подземно-минных действий атакующих.
С самого начала осады ни о каком развитии временной контрминной системы перед фортами, как это было перед четвертым бастионом в Севастополе, никто не помышлял вплоть до августа 1904 года, когда японцы начали вести перед фортом № 11 сапные работы. Но и тогда в силу какого-то непонятного недоразумения (а вернее всего, измены) минные работы стали применять не на фортах, а на постройках полевого характера: на Кумирненском и Водопроводном редутах и против редутов 1 и 2, с целью их отобрания у японцев, которым они попали в руки уже 9 августа.
Считается, что применению мин на фортах мог помешать скалистый грунт, в котором, как полагали, японцы едва ли решатся вести галереи, но забыли о Севастополе, где тоже местами была скала, но ее обошли; наконец для энергичного атакующего скала не может явиться препятствием: при помощи хороших технических средств можно вести галереи и в скалистом грунте. Только когда 1 октября японцы были уже в 40 шагах от подошвы форта № 11, обороняющийся начал робко выводить одну минную галерею из левой части головного кофра.
Надо отметить, что на активные и крупные минные работы в Порт-Артуре вообще и не рассчитывали, ибо здесь не оказалось в достаточном количестве хорошо подготовленных минеров и не имелось почти никакого минного имущества для ведения минных работ. Что можно сказать о буравах, электрических вентиляторах, электроосветительных станциях и прочем, когда даже полагавшийся по табели скудный шанцевый инструмент был весь в расходе и приходилось работать самодельными лопатами и кирками, быстро ломавшимися и тупившимися.
Что же касается минеров, то Квантунская саперная рота (единственная, обслуживавшая крепость) насчитывала в своих рядах к 10 июня 1904 г. всего 420 человек, из коих опытных минеров почти совсем не было, так как в мирное время здесь в силу местных условий минными работами почти совсем не приходилось заниматься. Имелась еще железнодорожная рота, в ней было 340 человек, но они уже совсем не имели понятия о минных работах. Таким образом, на всю крепость приходилось 760 саперов, которых надо было распределить по всему обводу, т. е. на протяжении свыше 22 км. Поэтому обычно для ведения минных работ на форт назначалось не более 20 саперов и железнодорожников вместе, да и это было не всегда и не везде.
Здесь нелишним будет вспомнить, что в Севастополе на четвертом бастионе у Тотлебена работало в минах 75 настоящих минеров и 200 рабочих от пехоты. Результаты поэтому вполне понятны. В Севастополе было выведено всего 6783 пог. м галереи и рукавов, а в Порт-Артуре – только 153 пог. м. В Севастополе русские задержали союзников минами на 7 месяцев, в Порт-Артуре – только на 2 месяца. Мы не будем здесь приводить целый ряд других мелких неудач, которые сопровождали работы защитников Порт-Артура, по тем же причинам: отсутствию надлежащих технических средств, малому количеству рабочих и отсутствию навыка в работе, что в конечном счете являлось следствием бездарности русского командования того времени.
По общему признанию, Порт-Артур вписал блестящую страницу в летопись обороны крепостей вообще, но в области минно-подземного дела не дал ничего нового, ничего значительного, лишь подтвердив значение мин в обороне крепостей и необходимость совершенствования технических средств для ведения подземной борьбы. Однако в деталях опыт Порт-Артура поставил на очередь целый ряд неотложных вопросов, подлежащих разработке для дальнейшего развития минно-подземного дела. Наряду с разработкой вопроса об устройстве долговременных контрминных систем и применении при обороне долговременных и полевых противоштурмовых фугасов, о чем немало писалось после Порт-Артура, военно-инженерное ведомство продолжало разрабатывать вопрос о наиболее мощных механических минных буравах, а также об усовершенствовании приемов и средств для ускорения минных работ. В конечном итоге промежуток времени в 9 лет, отделявший Первую мировую войну 1914 года от Русско-японской войны 1904–1905 годов, не был в должной мере использован для подготовки к ведению минных войн в широких размерах и с применением хотя бы отсталой техники того времени.
Опыт обороны Порт-Артура наглядно продемонстрировал слабость его укреплений и лишь подтвердил былые оценки специалистов, многие из которых называли эти укрепления даже не долговременными, а «полудолговременными». «Экономия средств» заставила запроектировать линию фортов на удалении всего 4 км от города. К тому же в 1904 году на крепость выделили не более трети необходимой суммы и произвели чуть более половины работ и в основном – на приморской позиции.
В подземно-минной войне пришлось импровизировать – в Квантунской саперной роте не хватало специалистов, подрывных средств и шанцевого инструмента, хотя взрыв нескольких подземных контрмин (камуфлетов) был весьма удачен. Японцы же работали под землей довольно активно – пришлось выставлять специально обученных собак, предупреждавших лаем о подкопе противника. Русские же были весьма сильны в действиях «на поверхности», применяя на подступах к укреплениям фугасы и мины. К тому времени самодельные противопехотные мины уже описывались в наставлениях, появились и заводские образцы вроде осколочного «полевого фугаса Сущинского», «шрапнельного фугаса». Русско-японская война активизировала крепостное строительство. Но лишь немногие специалисты (и первыми, пожалуй, были немцы) разглядели тогда, что артиллерия и транспорт эволюционируют быстрее, чем долговременная фортификация, – уже через 10 лет крепости окажутся почти бесполезными.
Великая европейская бойня
19 июля 1914 года (по старому стилю) Германия объявила войну России. Так началась Первая мировая. Тогда впервые родился лозунг «Все – для фронта, все – для победы». Кстати, Австрия, из-за которой, собственно, и началась вся заварушка, объявила войну России только 6 августа.