Кесса опустила голову на камень и закрыла глаза. Сон накрыл её, как морская волна, - так сказывалась усталость от долгого бегства. Когда Речница вновь подняла веки, рядом что-то шуршало и брякало, а о её плечо тёрлось что-то мохнатое и горячее. Кесса изумлённо мигнула.
- Ты вернулась? Что там у тебя? – спросила Речница, щурясь в темноту. Свет, исходящий от ушей сегона, уже казался ей ярким – и в нём Кесса разглядела борт большой корзины и торчащий из неё гладкий белый шип – нож, подаренный когда-то Речником Фриссом.
- Да, этот сегон кррепко к тебе прривязан, дева, - удивлённо заметил из темноты Уску. – Такие большие прредметы они старраются не перреносить. Смотрри!
Кесса повернула голову, но не увидела ничего. Кошка топталась по её спине, источая жар и время от времени вспыхивая. Речница захихикала – ей было щекотно. Со спины растерянно мяукнули, и сегон спрыгнул на каменную плиту и понюхал её. Он тыкался носом в руки Речницы – там, где они уходили в камень, трогал лапой гранит и мерцал ушами. Что-то сильно его беспокоило.
- Она и тебя перреместила бы, - сказал Уску без тени сомнения в голосе, - если бы не священные оковы. А эта махина для неё тяжеловата.
Кошка оглянулась на белого пленника и протяжно мяукнула. Уску моргнул.
- Скверрно я понимаю язык сегонов, - посетовал он. – А говоррю ещё хуже.
Он издал несколько странных фыркающих звуков и басовито мявкнул. Сегон прижал уши, оглянулся на Кессу и подбежал к белому коту. Вернулся он скоро, боком потёрся о плечо Речницы и ткнул лапой туда, где скрылся в темноте вырезанный на граните знак. Он вспыхнул снова – золотое око, высеченное в камне. Кошка трогала его и сердито шипела. Теперь светились не только уши, но и распушившийся хвост.
- Ты хочешь открыть замок? – шёпотом спросила Речница. Кошка виновато посмотрела на неё и опустила уши.
- Если бы желания было достаточно… - с явным сожалением подал голос Уску. – Священные оковы хорроши тем, что откррыть их может только потомок бога… иначе говорря – Ханан Кеснек. Напрримерр, Льоке. Ррассветные стрранники почему-то к потомкам богов не относятся. Да, непрриятно…
Кошка встряхнулась всем телом, захлопав крыльями, и свернулась в клубок рядом с Кессой. Её свечение медленно угасло, как и золотое око на граните. Наступила тишина. Речница опустила голову на камень и закрыла глаза, но сон к ней не шёл.
- Уску, - решилась она нарушить молчание, - скажи, когда тут кормят узников?
Зелёные светящиеся глаза медленно раскрылись – йиннэн, как видно, дремал всегда, когда его не будили, каждую свободную секунду.
- Знаешь, дева, за трри дня мне еду не прриносили ни рразу.
Речница вздохнула. По её ощущениям, день клонился к закату, а ела она в последний раз на рассвете. Да, умеют тут сделать смерть желанной…
Жёлтая кошка зашевелилась, зажигая огоньки на кончиках ушей, и растаяла во мраке. «Наверное, ушла на охоту,» - подумала Речница, пытаясь удобно устроиться на камнях. «Вот же напасть! Она тут весь день, а я ей даже воды не могу дать. Нехорошо…»
Кесса зашевелила пальцами и еле слышно прошептала слова сжигающего заклятия. Может, камень всё-таки лопнет от перегрева?
Сквозь звон в ушах, белые круги перед глазами и нестерпимую боль – Речнице казалось, что её руки кто-то сунул в лаву – Кесса услышала короткий мяв и недовольное ворчание Уску:
- Не торропись так, дева, казнить нас успеют…
Золотистые огоньки сверкнули рядом с каменным блоком. Из темноты высунулась мордочка жёлтой кошки. Из её пасти свисали хвост и голова некрупной ящерицы. Сегон положил добычу перед носом Кессы и тихо мяукнул, подталкивая ящерицу лапой.
- Ррассветный стрранник говоррит, что прринёс тебе еду, - перевёл из темноты Уску.
- Я не голодна, - покачала головой Речница. – А вот Уску не ел три дня. Отнеси ему, пусть он поест.
Сегон шевельнул ушами, внимательно глядя на Кессу, подобрал ящерицу и убежал на другой край каменного блока.
- Благодаррю, ррассветный стрранник, - отозвался Уску и проглотил еду, не жуя. Кошка тихо мяукнула, поставив уши торчком. Кот зашевелился, перекладывая с боку на бок закованные в валун крылья.
- Эта сегоница говоррит, что её зовут Койя, - сказал он вполголоса.
- Койя! – Речница повернула голову, высматривая в темноте зверька. Он незаметно появился из пустоты и уставился на Кессу, вскинув широкие уши.
- Утром тут будет очень опасно, - вздохнула Речница. – Если стражники тебя тут найдут, они могут тебя ранить. Не оставайся тут до рассвета. Тут недобрые люди.
Сегон качнул ушами, тихо фыркнул и притронулся носом к носу Речницы. Она растерянно хмыкнула.
- Койя говоррит, что не боится недобррых людей. Она будет тут, чтобы знать, что тебе ничего не сделали, - перевёл Уску. – Так или почти так – я ррасслышал не все звуки.
- Спасибо, - выдохнула Кесса и опустила голову на камень. Рук и ног она уже не чувствовала. Сквозь тяжёлую дрёму она слышала, как сегон ложится рядом и щекочет усами её щёку.
Ей снилась Река, чайки над обрывом, рыбачьи плоты и солнце, то прикасающееся лучами к лицу, то уходящее в тучи. Они смыкались и набухали влагой – и когда оглушительный раскат грома заставил Кессу вздрогнуть всем телом и распахнуть глаза, она не сразу поняла, сон это или явь.
У темницы не было стены – вместо неё, тускло блестя золотой чешуёй, торчал из камня нос диковинного колючего корабля. Вдали слышались взрывы и крики, под потолком тесной норы горел золотой шар. Двое воинов в жёлтых панцирях стояли у пролома, придерживая откинутые дверцы в бортах корабля. Рослый человек, укутанный в белую накидку с угловатым чёрным узором, возился над крыльями Уску. Спустя мгновение каменные тиски разжались, человек подхватил валун и легко, как комок пуха, швырнул его в стену. Гранит разбрызгался крупными каплями.
- Сколько там до ррассвета? – Уску, судя по голосу, был совершенно спокоен. – Ильюэ, я ррад безмеррно, что ты в пути не задерржался.
- Уску… - пришелец слегка нахмурился, но тут же усмехнулся и быстро подошёл к тому краю каменного блока, где темнел вырезанный знак солнечного ока. Взгляд сверкающих зелёных глаз – таких же, как у стражника из рода Хурин Кеснек, но наполненных странным огнём – скользнул по Речнице. Она смотрела на него с опаской – казалось, от него исходит жар. Из-под пёстрого шлема, сходного с мордой дикой кошки, высовывалась ярко-красная бахрома налобной повязки, очень похожая на языки пламени.
- Зген, небесный отец… - прошептал он, прикасаясь к знаку. Тот взорвался золотыми лучами. Камень чавкнул, хватка ослабла, и Кесса кубарем выкатилась из гранитных оков, на лету хватая Зеркало и прижимая к груди. Сегон пронзительно мяукнул, хлопая крыльями над корзиной, полной метательных ножей. Речница рассовала их по карманам куртки так проворно, что сама удивилась. Только тогда, когда все её вещи оказались при ней, а подхваченный с пола сегон – на руках, обхватив лапами шею Кессы, она подняла взгляд на пришельцев и странный корабль.
Уску уже освободился и медленно переминался с лапы на лапу, судорожно дёргая крыльями. Человек в белой накидке поддерживал его под грудь и брюхо, постепенно перемещая к кораблю. Взрывы за стеной стали громче, крики – злее.
- Времени нет, Уску. Я тебя понесу, - человек выпрямился, закидывая лапы кота к себе на плечи. Йиннэн гневно фыркнул.
- Ильюэ, постой. Тут Кесса Хуррин Кеснек. Твой брратец поврредился умом и обвинил благорродную деву в Некрромантии, - Уску снова фыркнул. – С ней сегон. Не брросай их здесь.
Пришелец обернулся. Его взгляд остановился на повязке Речницы, потом скользнул по чёрной броне и замер, наткнувшись на сегона. Кесса видела, что Ильюэ старается сохранить каменное лицо, но не может скрыть изумление.
- Ясного тебе неба, - он слегка наклонил голову. – Я – Ильюэ Ханан Кеснек. Поднимайся на корабль. Мы улетаем немедленно.
- С-спасибо, - кивнула ошеломлённая Речница. Койя шевельнула ушами, разглядывая пришельцев и их золотой корабль. Кесса, пригнувшись, юркнула в дверцу, слишком маленькую для рослых воинов. Внутри, в золотистом полумраке, пахло раскалённым металлом и – почему-то – листьями Яртиса. Койя чихнула и спрыгнула на низенькую скамью у затянутого тёмным стеклом округлого окошка. Двери уже закрывались. Двое воинов, привычно пригибаясь, проскользнули куда-то наверх. Уску, тщательно вылизывающий крылья, растянулся посреди комнатки, посмотрел на Кессу и шевельнул усами. Речнице казалось, что он ухмыляется.
- Летим, - Ильюэ навис над рычагами, украшенными цветными камушками, глядя в затемнённое окошко. – Кильинчу завяз у стены. Вытащим – и сразу в крепость!
- Не медли, повелитель, - отозвался Уску.
Часть 12. Главы 44-46. Творения древних
Глава 44. Вимскен
- Пух Акканы летит сейчас над Рекой, - вздохнул Фрисс, выдёргивая ногу из мясистого листа локка. Он провалился в лист по колено, перемазавшись зелёным соком, и теперь вылавливал из дыры обмотку, соскочившую с ноги.
- Что ты говоришь, Фрисс? Я задумался и не расслышал, - остановился и повернулся к нему Некромант, осторожно переступивший через коварные листья и оставшийся при своих сапогах. Речник покачал головой.
- Я говорю, что на Реке сейчас ловят семена Акканы. Они летают… поднимаются высоко в небо и летят над степью. И все жители ловят их и привязывают у пещер. Весь берег, если смотреть сверху, серебрится от пуха. А ещё собирают лепестки Мелна… Река моя Праматерь, и зачем я ушёл с твоих берегов…
Нецис посмотрел на него с удивлением и смутной тревогой.
- Ты устал, Фрисс? Если хочешь, сделаем тут привал…
Лиана с полосатыми листьями, будто свёрнутыми в трубки, бесшумно сползала по веткам над головой Некроманта. Он покосился на дерево и шагнул в сторону за миг до того, как хищная лоза выбросила вперёд пару побегов, разворачивая трубки и показывая ряды кольчатых челюстей. Изогнутые зубы с чавканьем впились в лист локка под ногами колдуна, тот повернул к растению открытую ладонь, и лоза осыпалась с ветвей облачком праха.