— Всего-то на десять глотков! Ох, не перебивай меня, Речник, не то мы тут наварим… Она развязала мешок. Фрисс не знал, что он надеялся там найти, но он никак не ожидал увидеть пучок прошлогодних корней Зелы, связку стеблей тростника, пару крупных закрытых ракушек и огромный клок тины, в котором запутались мальки.
— Речник Фрисс, помоги растолочь корни, — попросила Эмма, ловко вскрывая ракушки. Вода закипела быстро, и всё, что было в мешке, перекочевало в котелок. Речник поднялся с камня и вдохнул сытный запах варёной рыбы и водорослей.
— Хорошая каша, — вежливо согласился он. — Хватит нам на двоих. А при чём тут зелье от Сиджена? Эмма судорожно вздохнула и взяла в руки светящийся костяной шар.
— А теперь, Речник Фрисс, едва капля упадёт в котёл, падай наземь. Он открыл рот, но спросить ни о чём не успел — Эмма вытряхнула жидкость из шара в варево, неожиданно сильным толчком сбила Речника на землю и сама упала рядом. Успела она вовремя. В ту же секунду земля содрогнулась. Фрисс в падении успел увидеть ярчайшие лучи, из котла устремившиеся к облакам, а потом зажмурился, спасаясь от испепеляющего света. Крыша хижины вспыхнула и просела, по стенам поползли трещины, и где-то вдалеке, на станции «Эджин», чуткие приборы отозвались на лучевую вспышку…
— Получилось! — Эмма, несмотря на дрожь в ногах, встала первой. — Собрать бы кун двадцать и пожертвовать Аойгену!
— От твоего имени пожертвую, — пообещал Фрисс, догадываясь, что луч был не солнечный. — А что получилось-то? На самом дне обугленного светящегося котла мерцал тонкий слой золотистой жидкости. Она пахла смолой и переливалась на солнце, как драгоценный медовый янтарь с берегов Канумяэ.
— Вот это зелье и спасает от Сиджена, — сказала Эмма и, затаив дыхание, перелила всё до капли в пустую бутыль. Фрисс подобрал костяной шар, укатившийся к стене, присыпанный пылью и сажей, но уцелевший.
— Ты переливай, а я принесу земли, — сказал Речник колдунье. — Замажу трещины в стенах. Ещё немного, и разнесли бы тебе хижину.
— Туда ей и дорога, — отмахнулась Эмма, разглядывая зелье. — Не утруждай себя, Речник Фрисс. До осени она мне не пригодится, а за лето успеет рухнуть. Ты смотри! Сегодня выпьешь первый глоток зелья, а остальные — раз в две недели, чтобы защита твоя всегда была прочной. Это самое хорошее зелье, надёжнее сарматского скафандра! Если бы не звенело в ушах после взрыва, Фрисс точно услышал бы шорох и треск сухой травы, а так он резко развернулся и потянулся к оружию лишь тогда, когда Речница Сигюн пнула горшок, стоящий у порога. Он пролетел по хижине и разбился на мелкие осколки. Эмма спряталась за котлом, Речник встал между ней и Речницей.
— Эмма… — с тяжёлым вздохом сказала Сигюн и выхватила мечи.
Фрисс шагнул вперёд и скрестил с ней оружие. Колдунья ухватилась руками за край трещины, подтянулась и выскользнула на крышу хижины, подальше от разъярённой Речницы.
— Остановись! Я же не могу с тобой драться! — крикнул Фрисс, удерживая Сигюн у двери.
— И я… не хочу… тебя ранить, — сквозь зубы ответила она и медленно опустила мечи. — Но это отродье Вайнега до конца Волны не доживёт. Она с силой загнала оружие обратно в ножны и скрылась в Высокой Траве. Эмма заглянула в дыру в крыше.
— Речник Фрисс, ты живой?.. Фриссгейн оставил ей десять кун из тех денег, что взял в дорогу.
Он жалел, что ничего не привёз в подарок Эмме. Над Рекой смеркалось. Речник перелил зелье в лёгкую фляжку и спрятал под бронёй, и теперь сидел на огромной коряге у воды и думал, ночевать ему на борту хиндиксы или напроситься в гости. В этом году он чувствовал себя неловко в Фейре…
— Фриссгейн! — Сигюн стояла на пороге пещеры Скенесов и нетерпеливо махала ему. — Иди сюда скорее! Нет, я когда-нибудь придушу Сьютара, это точно… Иди, тут прошлогодние Листовики и кислуха — и никаких лишних глаз! С Реки тянуло холодом, но в пещере, за двойной зимней завесой, было тепло и спокойно. Все Скенесы утомились за день и давно уснули, только Сьютар и Речница сидели у стола и пили кислуху из широких чаш. Сигюн пододвинула Фриссу блюдо с икко — прошлогодним Листовиком, одновременно солёным, кислым и пряным.
— Что ты думаешь о Кессе, Речник Фрисс? — тихо спросил Сьютар.
Верховный жрец Фейра выглядел усталым и отчаявшимся.
— Она сейчас в большей безопасности, чем все мы, — ответил Фриссгейн и понадеялся, что его слова звучат уверенно. — В Хессе Волна не столь ужасна, и лучше всего Кессе переждать этот год под землёй. Осталось только вам пережить его, чтобы она не пришла на опустевший берег…
— Не бойся за нас, Речник. Мы сильнее, чем тебе кажется, — сказал Сьютар и как будто приободрился. До тёплых ночей было ещё далеко, и жители пока не рисковали спать в пещере у входа. Здесь был только один широкий настил — его сложили для Речницы Сигюн. Фрисс думал, протиснется ли он в пещерку на втором этаже, где была свободная постель — её держали для Кессы…
— Куда? — Сигюн удержала его за рукав и кивнула в сторону настила.
— Поместимся вдвоём. Как-нибудь не замёрзнем… Никто из Скенесов не входил в летнюю спальню. Сквозь сон Фрисс слышал шорох камней и тихие ругательства тех, кто выбирался наружу по запасному ходу, но потревожить Речников никто не решился — кроме зеленоватых лучей рассвета, просочившихся вместе с утренним холодом из-под завесы.
— Без проводника я в Лес не полезу, — вслух думал Фрисс, забираясь обратно в доспехи. — Сигюн, подскажи — кто сейчас главный на Левом Берегу? Речница фыркнула и потянулась за перевязью с мечом.
— Если так и дальше пойдёт, Астанен просто отберёт у тебя Фейр.
Зачем, если ты ничего тут не знаешь?! Как и раньше, на Левом Берегу заправляют Белые Совы, и старший у них — Юскен. Найдёшь его дом, или тебя проводить?
— Не волнуйся, — отмахнулся Речник и надел шлем вместо шапки. — Ты уже побывала в Струйне?
— Я туда не на один день, — покачала головой Сигюн. — Проверю, всё ли там в порядке. О хогнах вечно забывают… Так ты готов лететь? С раннего утра жители трудились на берегу, достраивая длинный вал — ненадёжную песчаную крепость. Речник посмотрел на них, нашёл взглядом Ингейна, Эмму, Симу, Конена и Хельга…
— Летим уже! — Сигюн посмотрела на него сердито. — Не бойся, Река никуда не денется, и мы ещё встретимся. Но и ты возвращайся, Фриссгейн. Без тебя тут будет скучно… Река затихла и потемнела, как перед грозой. Не видно было серебристых Речных Драконов, не проплывали у поверхности Агва, пустовали плоты куванцев, сгрудившиеся у огромного валуна посреди Реки. Сигюн и Фрисс сцепили хиндиксы и летели борт к борту, глядя на чёрные волны.
— Они ведь когда-то пришли с Запада! Если наринексы всем народом прошли через Гиблые Земли, значит, ты тоже пройдёшь, — говорила Сигюн, пытаясь убедить скорее себя, чем Речника. — Может, на халге там получится пролететь? В халге нечему гореть, она же не магическая…
— Проберёмся как-нибудь, — рассеянно отвечал Фрисс и думал, что так и не побывал в Старом Городе этой весной. Выстоят ли сарматы перед лицом Агаля…
— Там сейчас гарнизон Кестота Ойи, — Сигюн развернула корабль боком к ветру и задержалась в воздухе. — Если что, иди к ним. Но тут ещё ничего быть не должно. Главное, берегись там, где опасность невидима…
— Не столько там того излучения, сколько разговоров о нём, — проворчал Речник. — До зимы я вернусь. Что-нибудь да найду.
— Посмотрим, — хмыкнула Сигюн. — Середина Реки — пора отцепляться.
— Прочных стен и верного оружия — тебе и твоим хогнам! — крикнул Фрисс сквозь вой ветра и лязг якорей-связок. «Коршун», постепенно снижаясь, полетел к Струйне. Речник подобрал якорь, повесил на борт и наискосок, борясь с порывистым ветром, полетел туда, где пестрели шатры Речников и зияла чёрная пещера — всем известный Провал.
— И тогда Илирик взял самый большой меч… — тонкий голос, захлёбывающийся от волнения, долетал из зарослей тростника. Там, у самых верхушек, висели две халги, и кто-то рассказывал старую легенду. Фрисс усмехнулся — ну да, сейчас ему об Илирике послушать в самый раз.
— А если Илирик живёт сейчас, он может к нам прилететь? — спросили с второй халги, а ответа Речник не слышал — его хиндикса уже села в тростники, и их шорох заглушил голоса. Лагерь Речников окружил пещеру плотным кольцом. Среди шатров затерялись резные столбы, установленные в честь Мацингена, бога трав, и Каримаса, заставляющего деревья расти — небольшое святилище наринексов-левобережников. Речник Фрисс пробрался к ним и вылил к их подножию кислуху из фляжки. Волна придёт и отнимет плодородие у земли и вод — и помощь богов жизни нужна в этом году, как никогда…
— Ваак! — Речник Ингвар помахал Фриссу и сам подошёл к святилищам. — Ты на задании? Ингвар был в шлеме — и это означало, что Речники в любой момент ожидают нападения. А Фрисс начертил на лице скупую раскраску путешественника, не знающего, вернётся он или нет — тёмно-зелёные линии, расходящиеся от носа по щекам, как веер лезвий. Взгляд Речника-воина скользнул по этому узору и так и остался очень удивлённым.
— Как обычно, — ответил Фрисс. — Астанен любит раздавать задания, а я слишком часто бываю в Замке. Что слышно из Энергина?
— Тихо, — сказал Ингвар и пожал плечами. — Агаль так быстро не ходит. Местные успеют забраться на деревья, а мы дождёмся подкрепления.
— Ты знаешь что-нибудь об Алдерах? Они ещё работают там, внизу? — встревожился Речник Фрисс. — Нехорошо будет, если их застанет там Волна…
— Те, кто спускался, говорят — печи погашены, а кузницы заперты, — ответил Ингвар. — Куда-то ушли наши Алдеры. Надейся, что выживут. Фрисс кивнул и посмотрел в темноту Провала. Пусть они все выживут! По широкой тропе в тростниках Речник пробирался к большому дому Белых Сов, и взволнованный голос с халги звенел у него в ушах.
— Ну что ты, разве Илирик испугался бы лучей?!
Глава 07. Велсия
— По-моему, эти Сосны меня притягивают, — вздохнул Речник, отчищая сапог от налипшей смолы. На его счастье, в Лесу было холодно, и солнце не успело растопить её, не то Фрисс намертво застрял бы в смоляной луже. Его спутник, Кенну из рода Пурпурной Стрекозы, вежливо промолчал и отклеил от смолы сигнальные флаги — шесть полос сухой травы, прикреплённых к халге Фрисса. Четыре белых флага и два серых — знак принадлежности к роду Белых Сов.