«А вот любопытно,» - Кессе хотелось почесать затылок, но при Симе было неловко. «Если Эмма выйдет замуж, то кто будет жрецом на свадьбе? Ежели она позовёт деда, то…» Кесса покачала головой – тут её воображение отказало, а то, что всплывало в мыслях, вызывало только смех. Сима, посмотрев ей в глаза, удивлённо мигнула.
- А Речник Фрисс сказал, что их потомки будут богами. Он-то знает!
- Ну-у, раз Речник Фрисс сказал, значит, будут, - покивала Кесса. – Сима, ты будешь кидать ножи?
- Да нет, - покачала головой Сима. – Я пойду поговорю с водой. Эмма на неделе показала хорошее заклятие, надо опробовать.
- Так ты теперь настоящий маг? – мигнула Кесса.
- Пока нет, - вздохнула Сима. – Но боги, кажется, не против.
Ещё день прошёл без происшествий, уже и слухи улеглись – постарался Речник Айому. Молодые жители ходили по берегу в плетёных панцирях, с копьями, лучники засели на высоких постах, выглядывая врага, - фарки ещё не появлялись в округе, и ни с верховий, из Нануры, ни с низовий, из Фьяллы, не доходили никакие слухи, но поселенцы были настороже.
- Драконы и огромные ящерицы! – шёпотом рассказывала Кессе Сима, озираясь по сторонам. – У них есть драконы, дышащие огнём! Речник Фрисс говорил… они даже сармата убили, и он не отбился!
- Тогда нам несладко придётся, - хмурилась Кесса. – Если уж сармат не выстоял, с их-то оружием…
Призраки из Зеркала будто испугались нашествия – стекло притворялось обычным и исправно отражало всех, кто подходил к нему. И когда Кесса утром вынесла его на берег, в нём отразились тёмные волны и белые скалы… и рослое существо в синей чешуе. Оно висело на обломке ветви, торчащем из причала Фирлисов, и раскачивалось на двух лапах, разминая кости. Обернувшись на шаги, оно спрыгнуло на берег и пошло к груде сушняка у пещеры. Там лежали большие, кое-как рассечённые на куски стебли с ветками и листьями, а рядом, на плоском камне – нарубленные поленца и чурки и охапки сухих листьев. Ингейн достал из обрубка топорик и, поставив стоймя один из стеблей, принялся отсекать от него мелкие веточки. Кесса изумлённо мигнула.
- У вас всегда такая высокая трава? – спросил хеск, разглядывая стебель со всех сторон. Кесса ещё раз мигнула, прежде чем поняла, что он говорит с ней.
- Да, - кивнула она. – С – тогда – Река пришла сюда. Раньше она текла там…
Кесса указала на белый обрыв.
- Это всё было песком и грязью. А теперь тут скала… и Высокая Трава.
Она с трудом подбирала слова на Вейронке – говорить с хесками ей раньше не приходилось. Но Ингейн понял, задумчиво посмотрел на скалы и снова подобрал стебель.
- Это – какое растение? Как назвать? – спросил он, выговаривая слова чётко, чуть ли не по буквам.
- Это Орлис. Ор-лис, - так же проговорила Кесса. – Он очень высокий. Во-о-от такой, как скала.
- Орлис, - повторил Ингейн, растирая в ладони листья и поднося к носу. – Это едят?
«Он опять голодный?» - встревожилась Кесса и посмотрела на грудь существа – там, где недавно в чешуе зияли прорехи, блестел ровный строй синих щитков, и уже не понять было, где пролегла рана.
- Листья варят и пьют воду, - ответила она. – Семена… шкурку семян… едят. Это вкусно. Называется «тама».
- Тама? – переспросил хеск с нарастающим интересом. – Это острое? Пряность?
- Да, да! – закивала Кесса. – У нас есть. Принести?
- Хаэй! – вниз по тропе, широко шагая с камня на камень, спускалась Эмма. – Что там за беда? Что случилось?
- Ничего! – крикнула Кесса. – Я рассказываю Ингейну о растениях! Ингейн, ты не был магом там, в Хессе?
Гребень на затылке демона приподнялся и снова опустился.
- Я сейчас маг. И ещё буду, - отозвался он, приоткрывая пасть с острыми передними зубами.
- С дровами ты разобрался? – спросила Эмма, оглядывая груду поленьев. – Тогда хватит. Тебе надо посмотреть, кто и как тут живёт. Ты запомнил, где чья пещера? Вот, походи теперь вдоль берега. Там ловят рыбу. А там стреляют из лука. Там пещерки, где солят рыбу. А там варят кислуху.
- Это отрава, - хеск снова показал зубы. Эмма возвела глаза к небу.
- Можно мне показать Ингейну участок? – вмешалась Кесса. – Я присмотрю, чтобы его не обидели!
Чешуйчатый хеск посмотрел на неё с высоты своего роста. Эмма усмехнулась.
- А покажи, - кивнула она.
…Тем утром Кесса видела, как Ингейн и Речник Фрисс сидят рядом с удочками на причале Фирлисов и говорят о чём-то вполголоса. Близко подойти она не решилась – но, похоже, ничего плохого не было сказано. И к полудню, покончив с дровами, Ингейн вернулся в пещеру Фирлисов, а потом там раздался треск и хруст. Несколько мгновений спустя из пещеры вылетели сердитые Атун и Нарин, за ними выбрался хеск, выкатив на берег самую большую из бочек с кислухой. На ней был намалёван размашистый жёлто-белый знак – «продаётся». Эмма стояла на тропе у пещеры, тянула из ковшика что-то горькое и пахнущее травами, и в её волосах пестрели колдовские перья и лепестки. Кесса, забыв о делах, так и застыла на пороге, и Речнику Фриссу пришлось обходить её.
- Ага, - кивнул он, глядя на бочку и сбегающихся к ней жителей. – Всё правильно. Надо завтра слетать с ним в Лес. Кора, ветки… Там, в пещере, осталось одно гнильё!
- Что делает Ингейн? Ты знаешь? – тихо спросила Кесса.
- Полезное дело, - усмехнулся Речник. – Теперь бы Эмма не подвела. От дурмана нелегко отвязаться, а Ингейн пока что зелья готовить не может…
… «Крогзет, Крогзет,» - Кесса повторяла про себя название далёкой страны, перекатывая его на языке, как медовый шарик. «Крогзет… Далеко, должно быть, эта земля, если даже Речник Фрисс о ней не слышал!»
- Тебе, наверное, непросто будет вернуться домой, - вздохнула Сима. – И скоро ты, Ингейн, отправишься в путь?
- Мне некуда спешить, - хеск разлёгся на примятой траве, щурясь на угасающий костёр. – Два или три больших круга… может, четыре. В Крогзете пока поживут без меня.
- Целых сорок лет?! – Сима недоверчиво покачала головой. – Вы, наверное, долго живёте.
- А как же твои родичи? – осторожно спросила Кесса. – Они не встревожатся, не заскучают? И никто не пойдёт искать тебя?
- А-а, - Ингейн шевельнул спинным гребнем. – Вот о чём ты. Нет… Хвала богам, мой последний выводок уже год как в твёрдой чешуе, и с тех пор я брожу один. И этой весной никто не отложил для меня ни единого яйца. Хвала богам! Три выводка без передышки – это очень напряжно…
Он зевнул, показав острые зубы. Кесса озадаченно мигнула.
- Ингейн! Там, в Крогзете, живут твои дети? А скажи, сколько их? И… - она хотела задать ещё немало вопросов об откладке яиц, но Сима пихнула её в бок и сердито шикнула.
- Э-уэх, - Ингейн, зевнув, помотал головой и кое-как свёл глаза в одну точку. – Четверо. Теперь хочу отдохнуть.
Кесса и Сима переглянулись и удивлённо присвистнули.
- Это много, - кивнула Кесса. – А твои жёны и дети не разозлятся, что ты живёшь с Эммой? Если кто-то надумает навредить ей…
Теперь удивлённо мигнул синий ящер.
- Навредить? Злиться? – он несколько раз сложил и развернул гребень, и на шорох из соседнего спального кокона выглянул заспанный Конен Мейн, но тут же улёгся обратно. – Зачем?
- Ну… чтобы ты вернулся, - неуверенно сказала Сима. Кесса сидела, в задумчивости перебирая травинки. Местность, где жил этот хеск, определённо была очень странной, и его народ – тоже.
- Эмма вылечила меня, - склонил голову Ингейн. – Я теперь отдаю ей долг. Если ей навредят, я должен буду отомстить. И это не поможет моему возвращению. И потом – зачем возвращать меня? Я жив, и я сам туда вернусь, когда придёт время.
- И ты не скучаешь по Крогзету? – осторожно спросила Кесса. – И по живущим там…
- Здесь нескучные земли, - усмехнулся зубастой пастью Ингейн. – Совсем не скучные. Знорки! Вы собираетесь спать этой ночью? Я – собираюсь.
Он мешком повалился на траву и закрыл глаза. Кесса и Сима на цыпочках обошли его и забрались в свои спальные коконы, но сон к ним не шёл. Издалека, с востока, доносился многоголосый вой – в отдалении перекликались гиены.
- Стало быть, Эмма будет откладывать яйца, - сказала Кесса. – Это, наверное, больно.
- Люди так не умеют, - решительно замотала головой Сима. – Ничего не получится.
Ветер даже ночью не утихал и шелестел в молодой траве, стучал высокими сухими стеблями, трогал борта корабля, но хиндикса со спущенным шаром и снятыми парусами не отзывалась на его свист. Груды дров громоздились на её палубе, и те, кто хотел спать на корабле, улеглись прямо на поленницы. По бортам свисали мешки, полные сухих листьев, стрякавного волокна и свежей травы. Ещё три корабля улетели этим вечером, и злаки, примятые ими, не успели распрямиться, эта хиндикса ждала полудня, чтобы улететь следом. Дебри сухой осенней травы быстро редели, уступая место молодой поросли, все – и люди Фейра, и жители Нануры и Фьяллы, и кочевники-олда – проводили дни и ночи в степи, вырубая остатки сушняка. С юга неспешно, но неотвратимо надвигались летние грозы с их ветвистыми молниями и вечным запахом горелой травы. Близился Майнек, первый месяц лета.
Глава 08. Прибрежная тропа
- Ал-лииши, - прошептала Сима, заворожено глядя на воду в плошке, зажатой меж её ладонями. Жидкость забурлила, качнулась с края на край и закружилась медленным водоворотом. Ингейн одобрительно кивнул, убрал когтистую лапу с запястья Симы и коснулся когтем её лба.
- Обучится, - сказал он Сьютару Скенесу. Старейшина Фейра в ожидании ответа стоял у порога, словно прикованный к месту, только его взгляд иногда отрывался от хеска и плошек с водой и скользил по пещере. И Кесса тихо стояла рядом с ним. Ей было не по себе.
- Хорошо, - сказал Сьютар. – Тогда возьми её в ученики. Семейство Нелфи согласно платить, и я со своей стороны помогу тебе с дровами и утварью. В этой пещере не так много пригодных вещей…
Он махнул рукой, указывая на лежаки и сидения у очага. Сейчас огонь был потушен, только угли багровели в каменном кольце, источая жар. Пещеру освещал маленький факел, воткнутый в горшок, и в его свете Кесса видела, что циновки на полу – чистые, хоть и не новые, и завалы полуистлевшего хлама по углам сгинули, будто их не было. Исчез и вечный запах подгнившей травы и несвежей кислухи – теперь тут пахло смолистым деревом и пряностями. Новые лежаки из толстых пластов сосновой коры, сидения, оплетённые жёлтыми листьями Руулы, прикрытые травяной завесой полки, - много нового появилось в пещере Фирлисов за последние дни, и даже Сьютар смотрел на это с одобрением.