- Х-хех! – Делгин оскалился в усмешке. – Не бойся, тут везде заклятия от ворья.
- Но воры не перевелись, - хмыкнула Кесса.
- Кто-то умеет снимать чары, - пожал плечами Оборотень. – Кто-то только так думает. Хшшш!
Сердитое шипение заставило панцирного ящера посторониться, ещё немного – и он снёс бы приоткрытые ворота.
Толпа приостановилась – что-то преградило караванам дорогу. Кесса встала во весь рост и увидела за домом ещё одну улицу, переполненную существами. Огромное стадо товегов шло по мостовой, и неживые стражи следовали за ним.
- Лепестки в меду! Лепестки в меду! Лучшие сласти по эту сторону гор! Медовые ягоды, сушёные ягоды! – завопили у стены. Там в нише, толстыми жердями отгороженной от дороги, пристроился торговец – маленький тёмно-синий дракон на двух ногах. Он высунулся из укрытия, повертел головой и закричал ещё громче.
- Рыба и мясо! Тут жарят в жиру! Тут разбираются в приправах! – пронзительный крик долетел с другой стороны улицы, и Делгин, шмыгнув носом, заинтересованно повернул туда ухо.
- А кому починить платье! Обувь, одежда, - берём всё, будет как новенькое! – донеслось из-за угла. – Чиним, стираем, сбрызгиваем благовониями!
Со второго этажа свисала, покачиваясь на ветру, тонкая деревянная плашка с нарисованным бочонком. Кесса принюхалась, но пахло не кислухой и не ицином, а перебродившими ягодами… и хумикой.
- Хаэй! – один из всадников впереди обернулся и нашёл взглядом Делгина. – Ты слышал, что сказал Хейлог?
- Да что тут услышишь?! – Оборотень широким жестом обвёл переполненную улицу, гомонящую на разные голоса. Даже анкехьо, как показалось Кессе, ошалел от шума и толкотни – он странно встряхивал головой и то и дело жмурился, опуская нос к земле.
- Мы встанем в Доме Сосновой Ветки! – крикнул хеск. – Наша очередь – послезавтра, на рассвете!
- Хвала богам! – шумно вздохнул Делгин. – Хоть вымыться успеем.
Дом Сосновой Ветки был огромен. И в этом Кесса могла поклясться – на этот раз ей не показалось! Четырёхэтажная крепость из камня, дерева и черепицы свилась кольцом вокруг меньшей – трёхэтажной, вокруг узкой полосы двора, пропахшего жареным мясом и рыбой, пряными травами, мылом и подгнившей корой. Сосновая ветка была нарисована на каждой двери, на деревянных ставнях, прикрывающих пустые узкие окна, и на деревянных дисках-медальонах живых и неживых служителей. Один из них присматривал за караванщиками Хейлога, загоняющими в стойла всех своих зверей, второй пошёл с теми, кто повёл повозки в дальний сумрачный угол, закрытый тяжёлыми дверьми. Там оставили и караванную нежить, и Хейлог, убедившись, что всё в порядке, бросил Делгину тонкую крашеную палочку и ушёл наверх.
- Очень бережливый, очень, - пробормотал Оборотень, пересчитывая насечки на деревяшке. – Нас загнали на верхний этаж. Зато мы одни в комнате, только наш караван, и никого больше. Не так уж плохо для Дома Сосновой Ветки…
Кесса кивнула. Огромные ворота – анкехьо прошёл под аркой, не задев её шипами! – были прикрыты, но снаружи всё ещё слышен был уличный шум. Город рокотал и гремел, как река на перекатах. Внутри, в полумраке и прохладе, было спокойно, и ящеры, разведённые по стойлам, уже успокоились и принялись за еду. Оборотень обошёл их всех, долго смотрел с подозрением на Беглеца, но анкехьо как опустил морду к поилке, так и не замечал ничего, кроме воды и еды. Опустив за ним тяжёлый засов, Делгин повернулся к Кессе.
- Чего ты молчишь? Устала?
Она покачала головой.
- Этот ваш Хоугет… он слишком большой, - прошептала она. – Я такого никогда не видела!
Оборотень издал хриплый смешок и зашевелил ушами.
- Хоугет? Это ещё не Хоугет. Мы в Роохе – в воротах Хоугета. Хорошее место, полно еды и веселья, кому что по нраву. У вас на Чёрной Реке есть купальни?..
…Новые штаны, только что купленные в лавчонке у Дома Сосновой Ветки, были выкрашены в серовато-медный цвет – под сосновую кору. Кесса примерила их тут же и в дом вернулась в них. Там же она купила обмотки из некрашеной ткани и набедренную повязку – самую простую, без кистей и вышивки. Никогда раньше ей не доводилось делать столько дорогих покупок, и она немного робела. Повезло, что нашлась одежда, сшитая на человека, - в штанах на Хонтагна Кесса утонула бы с головой!
Она вернулась после полудня, уставшая от городского шума и беготни по бесконечным улицам, со звоном в голове и гулом в ногах. На углу она остановилась и долго смотрела, как шипят, поджариваясь на решётке, расплющенные куски мяса и разрезанные пополам рыбины. В её фляжке больше не было воды – только нежно-алый зихейн, сладкий и пахучий, как цветы Кенрилла.
- Эрррх! – окликнули её из толпы, и к стене, покинув толчею, пробрался Делгин. Двое Оборотней, с которыми он шёл, ухмыльнулись и с коротким прощальным воем нырнули за угол.
- Хаэй! – ответила Кесса, протискиваясь к воротам мимо чьей-то громоздкой повозки. – Я устала. Ты видел Хейлога?
- Вайнег знает, где этот Хейлог, - поморщился Оборотень. – Если не сидит наверху, то его никто не отыщет. Куда ты ходила?
От Оборотня пахло местной кислухой, но на ногах он держался крепко и о работе помнил. Миновав главную лестницу, он открыл загон для ихуланов и юркнул внутрь, в тишину и прохладу. Кесса пошла за ним и накрепко закрыла ворота. Она не пила местной кислухи, но в голове гудело – не иначе как от шума, толкотни и незримого облака заклятий, висящего над Роохом. Кесса видела, как над крышами роились длиннохвостые Клоа, - откуда-то пахло чародейством…
- А! Это одежда Йю, только без их косичек, - заметил Оборотень, осмотрев обновку Кессы. – Хорошо, когда есть деньги! Я вот жду расчёта с Хейлогом. Может, завтра от него отделаюсь. Тут есть хорошее место в большом караване, как бы его не заняли вперёд меня…
- Так ты в Роохе не останешься? – спросила Кесса. – Я думала, ты живёшь тут…
- Да ну, тут мой промысел, - поморщился Делгин. – А с ним не засидишься в Роохе. Уже середина Иттау, а ни одного хорошего найма, всё мелочь попадается. Так весь свиток переведу на двухдневных нанимателей…
Он достал из-за пазухи лист велата, свёрнутый в тугую трубку, развернул до половины, потыкал в него пальцем.
- Ну вот, с того лета я не переходил горы и не бывал в Ойтиссе. А про Гванахэти и говорить нечего…
Оборотень прошёл вдоль запечатанных дверей, равнодушно посмотрел на них и повернулся к стойлам. Всё было спокойно и там – одни ихуланы неторопливо жевали ветки, другие дремали, улёгшись на солому. Делгин одобрительно кивнул и прошёл мимо, не останавливаясь.
- Мирные звери, - сказал он. – Повезло, что мы тут одни. Как поставят в один загон с горными ихуланами, так жди беды! А лесные – тихие…
Из стойла Беглеца доносился тихий треск. Поставив передние лапы на груду веток в кормушке, анкехьо сосредоточенно обнюхивал дощатую стену. В ней были щели, и сквозь них ящер что-то разглядел или почуял, - приподняв хвост, он задрожал всем телом и издал раскатистый рык.
- Чего это он? – встревожилась Кесса. – Тут есть его родня?
- Видно, есть, - пожал плечами Делгин.
За стеной послышался хруст, а потом кто-то зарычал в ответ, и анкехьо опустил голову, прислушиваясь.
- Точно, есть, - ухмыльнулся Оборотень. – Самка!
Вслед за рыком донеслось тихое фырканье, и снова кто-то раскатисто зарычал. Беглец ткнулся в стену носом, будто пытаясь протиснуться в щель.
- Две самки и самец на той стороне, - хмыкнул Делгин. – Много родни!
Отойдя в сторонку, он сел на перевёрнутую кормушку и вынул из-за пазухи промасленный свёрток.
- Мясо! – Оборотень откусил половину свёртка вместе с листьями и проглотил, не жуя. – А ты отчего не ешь?
- Я ела, - Кесса покосилась на панцирного ящера – тот всё рычал и напирал на стену то носом, то лбом, то щекой. – Что-то Беглец неспокоен. Может, у него начался гон?
- Эррх! – Оборотень едва не поперхнулся. – Какой гон в середине лета?! Чешется он.
Беглец тяжело развернулся и вылез из кормушки, прихватив по дороге пучок зелёных веток. Положив морду на перекладину, закрывающую ему выход, он принялся жевать, не отвечая на фырканье и взрыкивание из-за стены.
- У тебя осталось что-нибудь во фляжке? – спросил Оборотень, понюхав горлышко пустого бутылька. – У меня даже воды нет.
- Ага, зихейн ещё есть, - Кесса отошла от стойла и села рядом с Делгином, отдав ему флягу. Она смотрела на ворота, разыскивая над ними зубастый череп. Но над аркой только тускло светился маленький церит.
- А если звери побегут, что удержит их? – спросила она. – Тут им нечего пугаться.
- Это ж Дом Сосновой Ветки! – ухмыльнулся Оборотень. – Тут нет печатей на загонах. У нас спокойные ихуланы, так зачем платить за череп над воротами?! Хейлог на такое никогда не пойдёт, не-а.
За спиной Кессы раздался оглушительный треск. Развернувшись, она успела увидеть, как из стойла анкехьо вылетают обломки досок, и как его хвост переваливается через кормушку и исчезает за развороченной стеной.
- Сто-ой! – взвыл Делгин, перемахивая через воротца. Из дыры, пробитой в дощатой стене, ему ответили разноголосым рёвом. Там с треском сталкивались панцири и хвосты, топали тяжёлые лапы, и трещали под ними разбросанные ветки и сломанные перекладины.
Оборотень, пригнувшись, пролез в дыру, и Кесса бросилась за ним. Он взвыл, в досаде хлопая себя по бокам. По просторному чужому загону топтались, мотая головами и хвостами и время от времени толкая друг друга, четыре огромных ящера. Гулкий рык перекатывался от стены к стене.
- Вот же ж, Войкс меня заешь! – снова всплеснул руками Делгин. – Ты посмотри! Играют они!
Два существа, встав друг напротив друга, переминались с лапы на лапу. Одно делало шаг вперёд – и другое быстро разворачивалось к нему боком, первое отступало, пригибаясь к земле и высоко поднимая хвост, - второе поворачивалось мордой, распластываясь по полу и вскидывая хвост ещё выше.
- У-у-уо-оу-у!
Ворота распахнулись, и в загон ворвались двое – Хонтагн и чёрнобородый Оборотень. Замерев на пороге, они шарахнулись в стороны, прочь от раскачивающегося хвоста анкехьо. Оборотень с воем бросился на загривок ящера и пятернёй закрыл ему нос. Анкехьо гневно взревел. Хонтагн, схватив стоящий у стены шест, острым концом кольнул ближайшего зверя под панцирь.