- Хшшш! Хэшшшш! – громко шипел, махая руками, Делгин. Он успел набросить промасленный лист на нос Беглеца и теперь пытался взобраться ему на спину, но анкехьо переступал с лапы на лапу, норовя поддеть Оборотня острыми шипами на боках.
Лязгнули засовы на запечатанной двери – Хонтагн воем и рычанием выгонял со склада мертвяков, и они неспешно выходили, протягивая холодные руки к ящерам. Анкехьо попятились к загону, один попытался развернуться хвостом, но Хонтагн уколол его в лапу, и существо забилось в стойло. Только Беглец, широко расставив лапы, стоял у дыры в стене, хвостом к ней, и слегка покачивался.
- Не трогай его! – крикнула Кесса, увидев, что Хонтагн направил на ящера копьё. – Он всего лишь играл с сородичами!
Беглец вскинул голову и заревел.
- Ты, драный кот! Гони свою тварь отсюда вон! – крикнул незнакомый Оборотень Делгину, подбирая обломки засовов. – Живо, живо!
- Что там, Вайнег вас побери?! – ворота снова распахнулись, и ещё один Хонтагн – с посеребрённым черепом на груди – вошёл в подвал. Увидев разломанные стойла, он ошалело мотнул головой и рявкнул на первого хеска. Тот ответил пронзительным воем. Беглец с глухим рычанием прижался к земле и попятился к пролому.
- Уходи, уходи скорее! – Делгин толкал его, упираясь ладонью в лоб.
- Значит, играл с сородичами? – переспросил с недоброй усмешкой Ониэфьен, поворачиваясь к Кессе. – Чей зверь? Ты, Оборотень, кто твой хозяин?
- У Делгина нет… - начала было странница, но Оборотень дёрнул её за руку.
- Беги за Хейлогом! – шепнул он. – Быстро!
- А ты…
- Не съедят. Беги! – Делгин толкнул Кессу к воротам и громко завыл.
Хейлог явился быстро, и не один, и зарычал, сверкая глазами, ещё с порога. Незнакомый Ониэфьен тоже молчать не стал, и под их вой Делгин сцапал Кессу за шиворот и выскочил вместе с ней за ворота, плотно прикрыв их за собой. Остановился он уже на лестнице, на полпути к последнему этажу.
- Вот же ж, храни меня Мацинген… Вот же ж, мех и кости… - бормотал Оборотень, перебирая все известные ему проклятия. – Вот же ж… Это торговец стеклом, провались он к Вайнегу! Будет нам теперь игра, наиграемся…
- Делгин! Ты и Беглец… вас ведь не убьют, правда? – Кесса стиснула зубы. – Скажи!
- Вот глупости! Никто нас не убьёт, - хеск даже вздрогнул от неожиданности. – А вот что от моего жалования останется… Вот же ж, подобрали на свою голову…
Хонтагны вернулись из подвала уже в сумерках, когда Делгин извёлся от ожидания и уже косился на приоткрытые ставни, прикидывая, не удрать ли заблаговременно. Хейлог, переступив порог, смерил Оборотня и Кессу хмурым взглядом и плотно закрыл окно.
- Завтра явится стража, и я с тобой, Делгин, распрощаюсь. По крайней мере, на месяц. Тебе сильно повезло, Оборотень, даже я не ожидал такого исхода.
- Что?! – вскинулась Кесса. – Делгин ни в чём не виноват! Наобо…
- Помолчи, - оскалился Хейлог. – От тебя я тоже отделаюсь, и да помогут боги тому, за кем ты увяжешься. Кардвейт, торговец стеклом, послезавтра отбывает в Церикс. Там собирается полсотни караванов. Это большой поход, Оборотень. И тебя с этой девчонкой в него берут. Я продал ящера Кардвейту – и я заплачу за сломанные стены, а ты получишь своё жалование… да, Кардвейт нынче расщедрился.
Хейлог усмехнулся своим мыслям и бросил косой взгляд на Кессу.
- Он наймёт тебя, Делгин. Обычная работа – в караване много животных… и, сверх того, наш ящер. И ещё он согласен довезти знорку до Ойти. Завтра я передам её ему с рук на руки и больше не буду подбирать на дороге всё, что там валяется.
- Но я не… - Кесса взглянула хеску в глаза и осеклась.
- В Ойти заглядывают караваны знорков, - процедил сквозь зубы Хейлог. – Первый же из них заберёт тебя обратно в Орин. И, ради твоей жизни, не открывай рот при Кардвейте!
…Колючие ветви с длинной мягкой хвоёй покачивались на холодном ветру. С гор тянуло прохладой, ветер свободно гулял по «ущелью» широкого караванного пути, шуршал листвой, ерошил тусклую шерсть на загривках мёртвых Хонтагнов. Четверо неживых молча стояли вокруг Беглеца, и Кесса, съёжившаяся на его спине, поневоле разглядывала их. Кое-где мех на их телах вылез, оставив проплешины, местами кожа стала белесой и поблескивающей, как стекло, усы выпали, когда-то чуткие уши замерли неподвижно и съёжились от усыхания. Грудь и живот каждого мертвяка были рассечены сверху донизу, и швы не затянулись – напротив, плоть ссохлась вокруг стянувших её шнуров так, что можно было заглянуть внутрь. Кесса заглядывать не стала.
Беглецу наскучило лежать на брюхе, и он поднялся, встряхнулся всем телом и шагнул к ближайшему кусту. Мертвяк без единого слова встал перед ним, загородив дорогу, и приподнял руку. Анкехьо рявкнул на него, но неживой не двинулся с места. Беглец фыркнул и подался назад.
- Да иду я! – крикнул из зарослей Делгин, хруст ломаемых веток стал громче, но харайга, сидящая на ветке над кустами, даже не повернула головы. Она смотрела на дальний край поляны – там возился ещё один мертвяк, закапывая яму с объедками. Судя по тихому скрипу с ветвей и из недоеденных кустов, яме не суждено было долго оставаться зарытой.
Делгин с ворчанием миновал строй нежити и высыпал ветки и листья перед мордой ящера.
- Можно мне покормить его? – Кесса опустила ноги с панциря, и холодные взгляды мертвяков остановились на ней.
- Он сам есть умеет, - буркнул Делгин, садясь рядом.
- С земли ему неудобно, - покачала головой Кесса.
- Всё ему удобно, - громко фыркнул Оборотень.
Ящер нехотя ощипывал листья и косился на другой край поляны – туда, где свободно паслись по кустам рассёдланные ихуланы. Чуть поодаль собирали вещи и упряжь путешественники-Хонтагны, и кто-то уже махал Оборотню – пора было седлать ящеров.
- Так и будет всю дорогу? – Кесса указала на кольцо мертвяков.
- Если Беглец удерёт, плакало моё жалование, - сморщил нос Делгин.
- А мне-то можно отойти… и чтобы ни ты, ни мертвяки за мной не ходили?
- Мне велено за тобой следить, - Оборотень отвёл взгляд. – Ты лучше не зли Кардвейта. Хейлог ему чего-то наговорил про тебя, теперь он не в духе.
- А на что обиделся Хейлог? – Кесса мигнула. – Мы и не говорили почти…
Делгин молча встал и пошёл к ихуланам. Харайга на ветке приподняла хохолок и призывно замахала хвостом. Караван уходил с поляны, и мелкие существа собирались на пир.
…Плоская зелёная хвоя на ветвях сменилась тонкой и серебристой, харайги сгинули – теперь над дорогой в поисках объедков и падали кружили вороны. Сквозь поредевший лес Кесса видела на горизонте серо-белесую стену, поднимающуюся к небесам, пологие склоны, заросшие кустарником, и острые скальные зубцы над ними. Ветер усилился. Делгин принёс циновки и накрыл Беглеца поверх мягкой кошмы. Теперь шипы под покрывалами приходилось искать на ощупь – или садиться прямо на них и находить их собственным седалищем.
- Хорошо, что ты не Двухвостка! – вздыхала Кесса, ёрзая на панцире. – Вот у них иглы так иглы…
Караван Кардвейта поднимался в горы не один – на опушке леса с ним поравнялась вереница чужих повозок, за ней – ещё одна. Незнакомые Оборотни перекликались с Делгином, и вой гулял над холмами, тревожа пасущихся на склонах товегов. А впереди, на зубцах скальной гряды, блестел лёд, а ещё выше, над одинокой вершиной, струился чёрный дым, столбом поднимаясь над низкими облаками.
- Что это? – прошептала Кесса, зачарованно глядя на дымящуюся гору. Она уже видела подобное – в книге о Речнице Ойге…
- Это Церикс, - пожал плечами Оборотень. – Гора как гора. Дымит часто, но чтобы плевалась – этого я не видел.
- Церикс? Там нас ждёт большой караван? – Кесса посмотрела на гору и поёжилась. «Смелый народ тут живёт…»
- Да, у ртутных рудников, - кивнул Делгин. – Эти Хонтагны не любят спускаться в Хоугет – едут напрямик в Ойти. Вот там хорошо платят!
Он сощурился, вглядываясь в белеющие зубцы, и указал на едва заметную чёрную точку на склоне.
- Это дозорная башня Хоугета. Мы пройдём под ней. Оттуда уже два шага до киноварных шахт, и там будет ночёвка. Если не мешкать, успеешь посмотреть на старый беличий город.
- Да? И на могилу Речника Кевегна? – Кесса вздрогнула, но не от холода. – Но Кардвейт меня не отпустит…
- Но и не удержит, - ухмыльнулся Делгин.
…Скалы здесь громоздились одна на другую, и у Кессы кружилась голова, стоило ей посмотреть вверх. Вниз, в бездонные пропасти, она и вовсе старалась не заглядывать. Даже анкехьо, огромный панцирный ящер, был крохотной песчинкой на склоне самой маленькой из этих гор. За громадной дозорной башней – древней, изрезанной ветрами, едва отличимой от здешних скал – дорога уходила в сторону, петляя по склонам, и выводила на бескрайнее плато, уставленное многоцветными шатрами. Увидев его, Беглец замедлил шаг и заревел так громко, как только мог. Горы подхватили его зов, Делгин прижал уши, мертвяки молча направили на ящера копья. С плато донёсся ответ, и Кессе показалось, что камни дрожат, сотрясаемые рёвом.
- Тут много твоих родичей, - прошептала она, распластываясь на панцире. – Тут тебе скучно не будет!
…Гомон, рёв и топот на плато стихли только в сумерках, когда все шатры были расставлены, животные – привязаны и накормлены, а места в бесконечно длинной веренице караванов – поделены. Кардвейт успел к самому отъезду – на рассвете Хонтагны отправлялись в путь.
- Хаэй! – окликнул Кессу Делгин, спускаясь с откоса. Он был весел, чему-то усмехался и на ногах держался нетвёрдо.
- Солнце садится. Идём!
«Не потерять бы дорогу,» - думала Кесса, едва поспевая за проворным Оборотнем. Он почти бегом спускался с плато на отвесный склон. Тут была когда-то мощёная дорога, и остатки плит, ограждавших её, ещё виднелись из-под серой травы. Внизу – за прилепившимися друг к другу скалами – простиралась тёмная, почти чёрная в багровом закатном свете равнина, а за ней блестела вода. Из-под скал выползал сизый дымок, и от него защитная печать на коже Кессы жглась и щипалась.