- Вуа! Я гашу печь! – прокричал он, приложив ладони ко рту. – Спускай шары!
- Не смей! – Вуа кинулся было к трапу, но закопчённый хеск уже нырнул в трюм, захлопнув за собой крышку.
- Элиг, Элиг бы тебя сожрал, да живьём и до самых костей, - заскрежетал зубами Варкин, глядя на неподвижного ящера. – Две тысячи отдал белым тварям, одного угля спалил на двадцать кун… Ну что ты вывалил пузо, жирная куча перьев?!
Он перехватил копьё у наконечника и, развернув его древком к ящеру, хотел ударить его по лапе. Нингорс крепко сжал его запястье и потянул хеска назад. Тот дёрнулся с испуганным рявканьем.
- Давно он так лежит? – спросила Кесса у копейщика.
- Акен, если не больше, - тихо ответил тот. – Вуа – болван, каких мало. Летел к белым ящерам, а разнарядился, будто на Мирный Пир. Ему подсунули больную зверюгу, и сейчас она тут издыхает. А мы жжём уголь и ждём, пока у хасена шары прогорят. Авлар’коси, ты не знаешь чар для прояснения ума? Таких, чтобы на Вуа подействовали?
«Две тысячи кун… подсунули больную зверюгу…» - Кесса мигнула, скользнула растерянным взглядом по боку ящера. Огромный зверь в дымчатых перьях очень похож был на округлый холм, на пологий склон лесистой горы в сизом тумане.
«Горка! Это он, зверь, который не сможет превратиться… его убить хотели, но нашёлся покупатель,» - Кесса сжала пальцы в кулак, едва не расцарапав ладонь. «Что же делать?!»
- Он мучается, - тихо сказала она, кивнув на зурхана. – Если бы приподнять его и надавить на брюхо…
- Уррх! Посмотрю я, авлар’коси, как ты его приподнимешь, - ухмыльнулся копейщик.
Речница повернулась к Нингорсу.
- Это Горка! Ящер, выпивший зелье ума… тот, кто заступался за слабого! – выпалила она, схватив хеска за руку. – Нельзя его так бросить!
- От меня-то что надо? – пожал плечами Нингорс. – Вот перегрызать зурхану горло мне доводилось – повторять не хочу. А лечить…
- Лечить? – повторил за ним Вуа, закончивший распри со смотрителем корабельной печи и незаметно подошедший к Нингорсу. – Уважаемая авлар’коси возьмётся лечить этого зверя?
- Я посмотрю, что с ним, - кивнула Кесса, глядя на медальон с тёмным камнем на груди Варкина. «Если он прикажет, чтобы Горка не нападал…» - она оборвала бесполезную мысль. «Он и так не нападёт. А если случайно махнёт лапой или хвостом, я костей не соберу, - приказывай, не приказывай…»
Копейщики посторонились, глядя с Кессу с уважением и суеверным страхом. Зурхан чуть скосил на неё мутный глаз. Чем ближе Речница подходила, тем огромнее казался ящер. «У него одна голова с меня длиной,» - подумала она, останавливаясь в пяти шагах от приоткрытой пасти. «А ухо – вон та прорезь под рыжими перьями? Не сразу найдёшь…»
- Горка! – тихонько окликнула она ящера. «Речник Кирк говорил с зурханами, и они понимали его, - а этот зверь выпил зелье ума, он ещё умнее тех! И… может, он встречал эльфов, пока жил на свободе? Не с рождения же его держали в Тзараге… Может, он помнит эльфийскую речь?»
- Горка, тебе больно и страшно, наверное, - сказала она по-авларински, и перья над ухом зурхана чуть приподнялись… должно быть, от ветра. – Но ты не бойся. Ты ел камни, и теперь они выходят из твоего брюха. Когда ты все их выплюнешь, тебе станет легче.
Голова существа шевельнулась, он положил её ровно на нижнюю челюсть. Перья на шее колыхались. Чуть прояснившийся взгляд был направлен на Кессу, и ей померещилось, что зурхан смотрит на неё с надеждой.
- Ал-лийн! – Кесса раскинула руки, и водяной шар затрепетал между ними, быстро заполняя прозрачную плёнку. Сама Речница поместилась бы в него, даже не пригибаясь.
- Я смешаю с водой горькие листья, - сказала она, растирая в кашу тёмные растения, отнятые у Нингорса. Вода слегка помутнела, резкий запах долетел до ноздрей ящера, и они затрепетали, а существо шумно фыркнуло.
- На вкус они гадкие, но так и нужно, - Кесса, взяв шар двумя руками, приблизилась ещё на шаг. – Выпей. Я буду гладить тебя по брюху, чтобы камни нашли дорогу.
Шар коснулся кончика носа ящера, и зурхан, недоверчиво его обнюхав, открыл пасть. Водяной сгусток втянулся в неё и лопнул, большей частью расплескавшись по траве. Горло зурхана дрогнуло – кое-что всё же попало внутрь. Ящер тяжело вздохнул, вяло шевельнул хвостом, снова повернул морду к Кессе, следя за каждым её шагом. Она, миновав бессильно свисающую лапу с длинными когтями, прикоснулась к светлым перьям на брюхе.
Когти и впрямь были в два локтя длиной, и их загнутая кромка была заточена – так, как затачивают мечи, Кесса видела, как она блестит на солнце. Если бы кто-то смотрел на Речницу из-за спины ящера, он не увидел бы даже её макушки. Кесса несмело надавила на светлые перья, и брюхо под её рукой судорожно дёрнулось. Оно было не мягким и не жирным, - сплошное сплетение мышц, твёрдых, как сталь, горячих и трепещущих. Зурхан, изогнув шею, взглянул на Кессу из-под лапы.
- У тебя, Горка, мышцы – как броня, - пропыхтела Кесса, разминая дрожащий «панцирь». «Перья-то я ему взъерошу, а вот глубже не промять… Ладно, лишь бы не повредить ничего…»
- Когда не сможешь терпеть – привстань, наклони голову и открой пасть, - сказала она, прервав ненадолго своё занятие.
- Сссу-урх, - отозвался Горка, содрогаясь всем телом, и перекатился на брюхо – так быстро, что Кесса едва успела отпрыгнуть. Он выгнул шею, что-то в горле заклокотало, и на траву вылетел круглый камень, покрытый липкой жижей. Зурхан взревел, судорожно втягивая брюхо, и выкинул целую груду булыжников, с тяжёлым вздохом выпустил из пасти последний и замер, уткнувшись мордой в траву. Слюна липкими нитями свисала с жёстких губ, бока вздымались. Копейщики, осмелев, поддевали булыжники и оживлённо переговаривались. Подошёл Вуа, тоже потрогал копьём один из камней. Кесса покосилась на них и пожала плечами – ничего интересного в обломках гранита не было.
- Тяжело, должно быть, таскать столько булыжников, - покачала она головой. – Теперь тебе легче будет, Горка. Отдохни.
Ящер снова улёгся на бок, подёргал головой, поднёс к ней лапу. Что-то мешало ему, хотя брюхо уже не содрогалось, и стонать он перестал. Кесса присмотрелась и поспешно подошла к пасти зурхана. Второй водяной шар лёг на её ладонь.
- Выпей, Горка, и полежи смирно, - подтолкнув сгусток воды к приоткрывшейся пасти, она сотворила ещё один и сорвала пучок травы. Липкая зловонная жижа засохла на перьях зурхана, оттиралась с трудом.
- Ссссу-у-урх, - выдохнул Горка и качнул головой, слегка толкая Кессу в грудь. Она от неожиданности пошатнулась, но устояла. Зурхан фыркнул, подталкивая её носом. Светло-зелёные глаза очистились от мути и весело засверкали. Кесса, удивлённо мигнув, прикоснулась к носу Горки.
- Теперь тебе не больно, да?
Голова зурхана приподнялась и качнулась вперёд, и Кесса повисла на ней, двумя руками обхватив длинную морду. Горка покачал её, наклонился, опуская Речницу на землю, и перекатился на спину, запрокинув голову. Огненно-рыжие перья с пурпурными кончиками засверкали на солнце, - от края пасти они бахромой спускались вдоль шеи на широкую грудь, и там два ряда яркого оперения смыкались. Горка, покосившись на Кессу, тихонько зашипел и переложил голову к её ногам, подставив полосатое горло. Речница мигнула.
- Тебе почесать шейку?! Река моя Праматерь…
Перья шелестели под рукой. Шкура под ними была не холодной и не едва тёплой, - по жилам Горки текла горячая кровь, горячее, чем у любого человека. Кесса гладила длинную шею, сверкающие перья на груди и светлое брюхо, с опаской притронулась к широкой трёхпалой кисти – каждый палец, даже без когтей, был длиннее её ладони! Зурхан пошевелил когтями, зашипел, зарокотал. Он смотрел за спину Кессы, и она обернулась и увидела Вуа. Он длинным копьём подталкивал что-то к пасти Горки.
- Ещё мяса! Да шевелитесь же! – крикнул он, повернувшись к кораблю. – Тот Венгэт что говорил? Когда превращение пойдёт, скормить зверю много мяса! Тащите сюда, или вы сами всё сожрали?!
Горка перевернулся набок, принюхался и отвёл морду в сторону, и Кесса не удивилась – кусок мяса, шмякнувшийся перед его пастью, смердел на всю опушку. Запах был Речнице знаком, да и чешуя, обрывки которой налипли на мясо, тоже.
- Вуа Матангофи! Ты что, отрезал кусок от тухлого ящера? – спросила она. – Кто же будет его есть?!
Нингорс насмешливо фыркнул. Варкин набрал воздуху в грудь, чтобы разразиться руганью, но Алгана, повернувшись к нему, рявкнул, и Вуа нехотя выдохнул.
- Нет у меня корма на такую тушу! – сказал он, подтолкнув к ящеру ещё один кусок мяса. – Ничего тут не тухлое. Пусть он жрёт и растит броню, - что нам, тут до ночи сидеть?!
Горка понюхал мясо, посмотрел на Кессу и вздохнул. Речница удивлённо мигнула, не сводя глаз с Варкина.
- Хаэй! Тот, кто стал хозяином зверя, должен накормить его с рук, - сказал Нингорс, недобро скалясь. – С рук, а не с копья. Ты плохо слушал того Венгэта.
- Вот ещё, с рук, - щёлкнул зубами Вуа. – Может, мне в пасть ему залезть? Ты видишь эту тварь? Она меня целиком в рот запихает. Авлар’коси, уйди от зверя! Что он вертит мордой?!
- Не обижайся, Горка, - прошептала Кесса, гладя зурхана по перьям над глазом. – Он тебя боится так, что разум теряет. Я тебя покормлю. Вот, возьми…
Ящер склонился над её рукой, обнюхал зловонное мясо и нехотя откусил немного. С шумным вздохом он опустил голову на траву, поддел носом жёсткие стебли, прихватил их пастью, снова вздохнул и прикрыл глаза.
- Что же ты, Горка? Так ты ослабнешь, - прошептала Кесса и повернулась к Нингорсу. «От Вуа помощи не дождёшься,» - с досадой подумала она. «Что же едят зурханы? Непохоже, чтобы он мясу радовался…»
- Нингорс! Поищи большие листья и ветки! Горка хочет папоротника!
- Так сходил бы в лес, - фыркнул Алгана, отбирая у Варкина опахало из пожелтевшего листа. – Это сгодится? Держи!
- Он очень слаб! – крикнула Кесса, подобрав ветку, и поднесла её к носу зурхана. Ящер слегка шевельнул головой, и Речница едва успела выпустить черенок, - жёсткий лист весь оказался в пасти Горки и захрустел на зубах.