- Эмма и Ингейн, - пробормотал Фрисс. – И Онг Эса-Юг – тем летом, и… Хаэ-эй! Лови трос!
Насыпная стена из земли и обломков известняка опоясывала пещеры, и на ней с длинным копьём стоял воин в сплетённой из коры броне. Он не шевелился, только цепкий холодный взгляд скользил по Реке. Он поднял голову на оклик, и Кесса радостно вскрикнула.
- Авит! Хаэ-эй, Авит Айвин!
Юнец дёрнулся, едва не выронив копьё.
- Кесса?! Речник Фрисс и Кесса?! – он схватился за берестяной рожок. Заполошный рёв пронёсся над водой.
- Трос! – напомнил Речник, подёргав причальный канат – тот так и болтался в воздухе, ни к чему не привязанный. Авит, виновато мигнув, схватился за него и накрепко привязал к ближайшей экхе.
- Теперь держись, - едва заметно усмехнулся Фрисс, бросив горсть песка в печь. – Сейчас будет шумно.
Тяжёлые зимние завесы заколыхались, пропуская жителей. Кто в плетёной броне, кто в меховом плаще, с копьями и дубинками они высыпали на берег и замерли, глядя на приземлившийся корабль.
- Ваак, - негромко сказал Фрисс. – Пока что – «ваак».
Из застывшей толпы выбрался грузный старик с каменным молотом в руках. Его лицо, безволосое и багровое, покраснело ещё сильнее. Кесса ошарашенно мигнула и сделала шаг вперёд.
- Дедушка?!
Сьютар, досадливо поморщившись, провёл ладонью по обожжённому подбородку. От его бороды не осталось и следа, сгинули даже брови и ресницы, и красивый венец из совиных перьев сменился неказистым, но прочным шлемом.
- Вернулись воины, убившие Волну… - просипел он, глубоко вдохнул, хотел ещё что-то сказать, но только хмыкнул. Речник Фрисс крепко стиснул его руку и отступил на шаг, пропуская вперёд Кессу. Она крепко обняла Сьютара, прижимаясь щекой к жёсткому плетёному доспеху.
- Живая… Хоть одна счастливая весть! – прошептал старший из Скенесов. К плечам и спине Кессы прикасались чьи-то руки, кто-то осторожно потрогал шлем и постучал пальцем по щиту. На берегу шипел, спуская воздух из шара, корабль Фрисса, и Амора Скенесова, потеряв терпение, уже зазывала всех жителей в пещеру.
- Кесса! – её дёрнули за рукав. Рядом стояла Сима Нелфи. Траурная раскраска лежала на её запястьях. Кесса невольно посмотрела на свои руки – тёмные от алого хесского солнца и не отмеченные ни единой каплей краски.
- Настоящая Чёрная Речница, - выдохнула Сима ей в ухо. – По тебе хотели носить траур! Расскажи, что там, внизу? Ты нашла Чёрных Речников?
- Их больше нет, - ответила Кесса. – Только я. Плохая из меня Речница, если я бросила вас драться с Волной! Кого убили?
- Эсту, - прошептала Сима. – Она сторожила берег. Крылатые демоны… Старшие сами собрали кости, нам даже не дали взглянуть. Она теперь в Чертогах Кетта… тоже Речница, воин Великой Реки…
В очажную залу, как и прежде, помещались все. У очага постелили шкуры, и Кесса села рядом с Речником Фриссом, а с другой стороны к ней протиснулся Йор, и они молча обнялись. Перед ними поставили плошку с большими ломтями солёного Листовика, обильно залитыми цакунвой, и Речница жадно вцепилась в свой кусок.
- Ты рычишь, как Алгана, - хмыкнул Йор. – Что, в Хессе нет Листовиков?
- Есть, и большие, - пробубнила странница с набитым ртом. – А вот цакунвы не найдёшь. Только эльфы её и делают.
- Эльфы?! – Йор недоверчиво покачал головой. – Кто же их научил?.. А вот у нас, в Кигээле, всегда была хорошая цакунва. Но там о еде не думаешь…
- Очень страшно быть мёртвым? – тихо спросила Речница, отодвинув плошку.
- Не, совсем не страшно, - шёпотом ответил Йор. – Ну, когда уже всё… Тогда не страшно. А вот посередине… Очень больно было. Меня тот Инальтек ударил сначала в плечо… Бездна! Все кости полопались, а потом он расколол мне голову. Бездна! Не хочу я это вспоминать.
- Значит, не нужно, - хмуро сказал Речник Фрисс, поставив перед ним и Кессой наполненные чаши. – Пейте. Сегодня – можно.
- Кислуха? – Речница понюхала жидкость.
- Неразбавленная, - буркнул Речник. – Пей. Станет легче.
Сьютар, Окк и Амора уже подсели к очагу, у стен шушукались о своём, кто-то широко разводил руки в стороны, то ли хвастаясь пойманной рыбой, то ли рассказывая о крылатых хесках. Кесса смотрела на них, и ей хотелось ущипнуть себя. «Дома,» - думала она, погружаясь в тёплый туман. «Вот я и дома…»
Речник Фрисс, окинув очажную залу угрюмым взглядом, поднялся на ноги, и разговоры стихли.
- Где Фирлисы? – спросил он. Сьютар встал вслед за ним, досадливо потёр безволосый подбородок и пожал плечами.
- Выглянули из пещеры и снова спрятались. Сигнальный рог, видно, не для них. Что мне, тащить их силой?
- С тех пор, как умер Ингейн, они ни к кому не ходят, - добавила Кест Наньокетова. Траурная вязь оплетала её запястья.
- Ешьте, я пойду за ними, - Фрисс откинул тяжёлую завесу, впустив холодный ветер, и вышел из пещеры.
- Будешь лепёшки? – Вайгест Наньокет протянул Кессе тёплый свёрток. – Погрел их на очажных камнях. А в Хессе едят лепёшки?
- И лепёшки, и большие хлебы, - кивнула Кесса. – И такую густую похлёбку, что к ней нужен нож. Я расскажу потом, когда в голове перестанет гудеть… А Ингейн и Эмма… как они умерли?
- А, ты не знаешь… - нахмурился Вайгест и жестом подозвал Симу. Она села у очага, слегка потеснив Йора, и украдкой пощупала голенище кессиного сапога.
- Речница Сигюн говорила, что нас спасает Река, - сказал Вайгест, оглядевшись по сторонам. – Демонам тяжело её перейти, и они сюда не идут. Но есть летучие… И вот Эста была в небе, на халге на длинной привязи, а мы с Хельгом стояли в дозоре. И тут она закричала – «Летят!» И мы увидели тучу над Рекой. Казалось, далеко, а Хельг только успел донести рог до рта. Синие драконы – мелкие, но оружие их не брало… и огромные летучие мыши с когтями.
- Ойти и Квэнгины, - прошептала Сима. – Речник Айому узнал их. Стрелы от них отлетали, а копья ломались…
- Мы все вышли и бились, - Вайгест показал поджившие шрамы на руке. – Это сквозь куртку и доспех… просто схватил лапой, и всё… Речнику Айому порвали броню… и грудь, и живот… а Ингейн – он был весь в крови, когда… лежал, как кусок мяса, глаза… ему в лицо вцепились, глаз не было… Речник Айому крикнул – «В норы!», а Эмма пошла вперёд и… очень яркая вспышка была, такая… синяя с прозеленью, как речная вода. И они все – все, кого достало – посыпались на берег. Мёртвые, как камни, и пена из пастей. А Эмма взялась за горло и упала, где стояла. Твой дядя её донёс до пещеры, но…
- А Ингейн лежал вот тут, - Сима показала на одну из летних постелей. – Лежал и дышал. Ему приносили воды, но он не пил. И кровь текла… Мой дед сидел рядом с ним, клал ему травы в рот. Мы думали, он очнётся. Я хотела сидеть тут ночью, но дед прогнал. А утром Ингейн уже не дышал, лежал тихо, и кровь не текла. Им с Эммой сделали большой костёр… и Эсте, и дяде Оксину…
Сима всхлипнула.
- А Речник Айому? Он тоже… - Кесса не договорила.
- Его увезли, - качнул головой Вайгест. – Живым. У него страшные раны были, живот разорван, но он дрался… эти твари от него только отлетали!
Кесса заглянула в чашу с кислухой – она была почти полна – чуть пригубила и, раскашлявшись, отставила сосуд.
- Я буду носить траур по Эмме и Ингейну, - тихо сказала она. – Утром же раскрашу руки. Не надо было мне уходить…
Снова всколыхнулась дверная завеса – Речник Фрисс прошёл вдоль стены и опустился у очага. Взяв чашу, он осушил её до половины.
- Атун и Нарин не пришли? – спросила Сима. Фриссгейн покачал головой.
- Сидите, я пройдусь по берегу. Сегодня, кажется, не время для рассказов.
Кесса прислонилась к стене. Туман вокруг сгущался, и чужие слова долетали до неё, как сквозь слой валяной тины.
- Кесса, а что там с магией? Правда, что все хески – колдуны? – спросила Сима, вытерев лицо. – Те, кто на нас напал, не колдовали… им и так хорошо было.
- Не все колдуны, - качнула головой Речница. – Но меня научили. Воде и Лучам. Нингорс, могучий воин Алгана… он учил меня. Я просила его прилететь сюда, но… теперь думаю – он правильно отказался. Если тут хески такое устроили…
- Алгана? Ты училась у воина Алгана?! – изумлённо мигнула Сима. – И ты теперь настоящий маг?! А покажешь?
- Завтра, - вяло качнула головой Кесса. – Это опасно, а у меня сейчас в голове туман.
- Это кислуха, - усмехнулся Вайгест. – Пройдёт. Ох ты! Кесса, а ты совсем уже спишь…
Она слышала сквозь сон, как её осторожно поднимают и несут вверх по лестнице, видела блики на кованых пластинах брони и чувствовала, как прохладная рука прикасается к её лбу. Она лежала на мягком, в полумраке, под тёплой шкурой, и видела сквозь опущенные ресницы тень у изголовья. Сон подхватил её, как Река, и она качалась на сверкающих волнах и видела в небе чаек. Одна опустилась низко, и Речница разглядела длинные перья на задних лапах и острые когти на крыльях…
Кесса проснулась поздним утром, незадолго до полудня, и сонно щурилась на светящееся пятно на стене, пытаясь вспомнить, где она. Там, в маленькой нише, лежали ножны, а из них слегка высовывался клинок из белого стекла. Речница выбралась из-под шкур, провела по лицу ладонью и дотянулась до светильника, смахнув с него колпак. Свет разлился по пустой пещерке, и теперь Кесса узнала её – это была верхняя спальня. Ничего не изменилось тут с весны, только окно, спасаясь от зимнего холода, снова закрыли… и на стене висели её доспехи – чёрная куртка Ронимиры, полосатая броня из Меланната и круглый эльфийский щит. Снизу доносился шорох и скрежет – кто-то орудовал палкой в узких ходах зимней вентиляции и крепил к стене циновки, проложенные сухой травой.
- У-ух… Все уже проснулись, - вслух сказала Кесса и потянулась за штанами. Скрежет ненадолго притих, и в пещерку заглянула Кирин.
- Хаэй! Спускайся. Ты пропустила весь рассказ Речника Фрисса!
- Речник Фрисс? – встрепенулась Кесса. – Он внизу?
- Он улетел на рассвете, - махнула рукой Кирин. – Но непременно вернётся. Спускайся!