зло на гребень древней насыпи и повалилось на брюхо, раскинув лапы. Речник смахнул с макушки ползучий гриб, вытряхнул из кармана клубок маленьких медузок и сел на край панциря, пытаясь отдышаться. Нецис сел рядом.
Год назад здесь было болото — и сейчас оно иногда напоминало о себе моховыми подушками, чавкающей под ногами водой, широко раскинутыми лапами ползучего талхиса и плоскими листьями локка — на вид надёжными, как плиты мостовой, но так и норовящими расплющиться и обрызгать всё вокруг липким соком. Пузырник, раздувая короткие стебли, приглушённо рокотал вдоль обочины — тут была когда-то отмель, теперь же растения вышли на сушу, и насыпь поднялась из болота, превратившись в длинный пологий холм. Там, где недавно топталась, не в силах подняться, Двухвостка, влажная почва сползла, обнажив плиты каменной кладки на склоне, и внимательный взгляд ещё мог различить вдоль обочины опоры светильников, превратившиеся в кочки, и остатки гранитного поребрика, погрузившиеся в мох.
— Нашли, — выдохнул Речник, всмотревшись в тёмные камни. — Это дорога Нерси?
— Синхи, — кивнул Некромант. — Это болотный участок Миченджиа, столичной дороги на Ниркейол. По ней можно дойти прямиком до… до Моагаля, илкор ан Ургул.
Нецис стиснул зубы и поднялся, забираясь на загривок Двухвостки.
— Едем, Фрисс. Скоро полдень, если сейчас не двинемся — застрянем надолго.
Речник, потеснив его на загривке Флоны, с опаской взялся за мерцающий костяной нож. Ветки и листья с тихим хрустом попадали наземь вдоль широкой древней тропы. Флона подобрала лист посочнее и потопала вперёд. Её лапы тонули в мягких мхах, и долго — до тех пор, пока не миновал полдень — Фрисс не слышал ничего, кроме чавканья мокрой земли и шелеста листьев.
После полудня Нецис оживился, выудил из Туманов дневник и пристроился с ним на тюках с сеном. Только Некромант и мог разглядеть мелкие письмена в полумраке Великого Леса — широколистные Джити и Арлаксы снова сомкнули кроны над путниками, свет просачивался сюда с трудом, даже в полдень. Где-то в ветвях устало повизгивали Квэнгины, отгоняя чужаков от высоких гнёзд. Пару раз Речник слышал тонкий призывный писк детёнышей, оглядывался, вспоминал все рассказы крыс и Теукитлы, качал головой и опускал взгляд к мокрому мху.
— Атланкоатль слышал что-нибудь о том, что мы ищем? — осторожно спросил Речник, когда Нецис отложил книгу. — Вы с ним много говорили…
— Об алхимии, в основном, — Некромант устало потёр виски. — Он очень любознателен, но в местных болотах тяжело узнать что-нибудь полезное. Он весьма способный ученик — и мог бы стать хорошим Некромантом при надлежащем обучении, но здесь, боюсь, его способности не найдут применения. О чёрной траве он слышал, но в руках не держал. А наводка на Моагаль мало что мне даёт. И так понятно, что там для Морихийки самое место…
— Хм? — Речник удивлённо мигнул. — Почему же мы туда не едем?
— Едем, Фрисс, — поморщился Некромант. — Если Сингоралайт окажется пустым, мимо Моагаля мы не проедем. Попроси богов, Речник, чтобы Сингоралайт пустым не оказался — иначе, боюсь, на Реку ты вернёшься умертвием. Не так плохо, на самом деле, но там могут не оценить…
Утром Речник был хмур и задумчив, неприязненно косился на небо, скрытое ветвями и иногда, забывшись, бормотал себе под нос что-то неразборчивое. Этой ночью он ждал новых видений, призывал их, но не увидел ничего, кроме черноты. Сны не приходили.
— Радуйся, — пожал плечами Нецис, на мгновение оторвавшись от дневника. — Солнечный змей ненадолго оставил тебя в покое. Чего ты там ещё не видел, на войне призраков?
— Гедимина, — угрюмо отозвался Фрисс. — Я хотел поговорить с ним. Зеркало Вимласот… оно же не лжёт, так? Стало быть, со станцией что-то случится или уже случилось. Гедимин должен знать наверняка. Я бы только спросил его…
— Ассинхи… не было там зеркала Вимласот, — поморщился Некромант. — Был обычнейший рукомойник на резной подставке. Изящная вещь в нерсийском стиле. Как ты от него добился видений — сказать не могу, и на твоём месте не беспокоился так из-за них. Взорванная сарматская станция…
Он, щурясь, посмотрел на просветы в листве и опустил голову.
— Это явление трудно было бы не заметить, Фрисс. Как ни далеко мы уехали, ветер дует над всеми землями, а лучистая пыль летает по ветру. Я не чувствую ничего.
Тихий тоскливый вой долетел до путников ещё задолго до полудня. Где-то в зарослях перекликались демоны-падальщики.
— Мрря, — прижал уши Алсаг. — Опять Войксы. Фррисс, ты чуешь тухлятину? Откуда-то тянет, да так прротивно…
Двухвостка шумно втянула воздух и сердито рявкнула, поддевая лапой что-то, лежащее во мху. Речник, спрыгнув с панциря, наклонился над найденным и помянул тёмных богов. Среди мха ползучие грибы доедали череп.
Чем дальше они ехали, тем чаще Двухвостка фыркала на попадающиеся кости, и тем гуще становилась трупная вонь. А вскоре, вырезав в зарослях широкий коридор на полсотни шагов вперёд, Фрисс увидел вдали тёмный силуэт многоярусной башни — множество ветвей, расходящихся от толстого ствола, перекладины, соединяющие их, серые тени, бродящие по ярусам и копающиеся в непонятных грудах. Речник вдохнул ещё раз и закашлялся.
— Башня Утакасо! — почти вскрикнул он, указывая на зловещий силуэт. — Джилан её дери, она что, прямо на дороге?!
— Тут был перекрёсток, Фрисс, — взгляд Нециса был прозрачен и безмятежен. — Среди болот — плоский холм с широкой вершиной, самое место для тяжёлой постройки. Это новостройка, соорудили её уже после восстания… обычная деревянная башня Утакасо. Что тебя смутило, Фрисс? Их в этих лесах не один десяток.
Флона, сделав ещё три шага, остановилась и сердито затопала лапами, рявкая и мотая головой. Алсаг согласно завыл.
— Боги с ней и её строителями, — поморщился Речник, — но я по могильнику не пойду. Говоришь, Нецис, болото сейчас не топкое?
Двухвостка с радостным фырканьем скатилась вниз по насыпи и потопала в заросли, сметая на своём пути чахлый мох, ростки пузырника и низко висящие лианы. Фрисс пригнулся, пропуская над головой петлю воздушного корня, и осмотрелся по сторонам.
По меркам папоротников и мхов, вода отсюда ушла не так давно, и что-то ещё хлюпало под слежавшимся тёмным ковром кожистых листьев. Растения цеплялись за воздушные корни деревьев, поднимающихся высоко над болотом, а между ними клубился чавкающий полумрак — и не росло ничего.
— Та! Фрисс, это было излишне, — сердито посмотрел на Речника Некромант, оглядываясь на надёжную древнюю дорогу. — Совершенно излишне. Ты не потеряешь направление?
— Дорога там, — махнул рукой Фрисс. — Пойдём вдоль неё, пока вонь не ослабнет. Пусть местные делают с мертвецами что угодно — я это нюхать не собираюсь.
— Мррф, — кивнул Алсаг и потёрся щекой о его бок. Нецис пожал плечами.
Кроны деревьев Джити сомкнулись окончательно, и Фрисс достал светильник. В пятне ровного света из темноты выступили извилистые корни, пучки моховых волокон и засохших водорослей, свисающие отовсюду, и поблескивающая на тёмной земле вода. Что-то тихо хрустнуло под лапами Двухвостки, она недоумённо фыркнула, понюхала соседний корень и сделала ещё шаг, утягивая в пасть пучок лиан. Земля с громким треском просела, и Фрисс покатился по мокрым листьям, обронив светильник. А потом длинные когти впились ему в плечо, раздирая кожаный доспех и скрежеща по металлу.
Он успел вывернуться до того, как его подняло над землёй и поволокло к ветвям, и ударил наотмашь — туда, где тускло блестели огромные глаза. Плечо и кулак пронзила острая боль, громко хлопнули крылья, Речник сжался, уворачиваясь от промелькнувшей мимо ветки, и ударил ещё раз.
— Ич-вакати!
Земля в пятнах мерцающей воды полетела навстречу. Он шмякнулся на листья, выдирая из плеча застрявшие когти. Огромное высохшее тело крылатого демона упало следом, хлестнув перепончатым крылом по макушке. Когти застряли в доспехе, зацепившись за кованую пластину, Фрисс с трудом вырвал их из толстой кожи, выхватил меч, полыхнувший во мраке золотом, и огляделся.
Сверху кто-то взвыл от боли, вой перешёл в хрип, и ещё одна крылатая тень рухнула вниз, распластавшись в луже. Из-под неё, вздрагивая и шипя от боли, выполз Нецис. Он прижимал руку к горлу и болезненно жмурился. Мёртвый Квэнгин за его спиной с тихим бульканьем превращался в зловонную лужу.
Шум крыльев и сдавленный рёв донеслись из темноты, Речник вскинул меч и шагнул вперёд, чёрная тень бросилась навстречу, но шарахнулась от пылающего клинка. Там, где недавно стояла Двухвостка, теперь зияла чёрная яма, со дна которой доносилось невнятное хрюканье.
Что-то колыхнулось во мраке, Фрисс ударил наугад, тёмная кровь брызнула на руки, крылатая тень метнулась прочь с пронзительным визгом. Чуть ниже краёв ямы лежала, вцепившись зубами в лианы, Двухвостка и мерно помахивала хвостами, пытаясь подтянуться на челюстях. Жёлтый свет меча выхватил из мрака ряды кольев, поднимающихся со дна ямы и упирающихся в брюхо Флоны.
— Бездна! — Фрисс развернулся, очертив в воздухе огненный круг, и Квэнгины на ветвях взвыли от досады. Речник видел жёлтые глаза в ветвях, видел тени, парящие чуть ниже. Демоны медлили — что-то мешало им напасть.
Громкий отчаянный вой донёсся с ветвей, что-то белое мелькнуло среди чёрных листьев, и вниз камнем полетел огромный песчаный кот. Чёрная тень подхватила его на лету, всадив когти в спину, и он снова взвыл, изворачиваясь и пытаясь достать врага лапами. Наперехват кинулся ещё один демон, вой сменился истошным визгом — Алсаг вцепился в кого-то зубами. Белого кота уже не было видно из-за широких крыльев, только хвост свисал наружу и судорожно дёргался, сгибаясь под странным углом.
Молния сорвалась с ладони Речника, на миг осветила лес и угасла. Чёрно-белый клубок, оглушённый и ослеплённый, развалился на части. Белое в чёрных потёках камнем упало в болото, в последний миг, извернувшись, подставило лапы и с плеском погрузилось в воду. Фрисс, утопая по щиколотку, бросился к упавшему, два меча, неярко сверкнув, вонзились в шипящую темноту. Речник успел шарахнуться назад — острый коготь рассёк лоб, скользнул на волосок от века, а второй раз ударить Квэнгин уже не смог — наполовину перерубленная лапа повисла на перепонке крыла. Алсаг с утробным воем вырвался из болота и прыгнул вперёд, всеми лапами вцепляясь в брюхо и грудь демона. Фрисс отступил, уворачиваясь от бьющих по земле крыльев, ткнул мечом в тёмное и дёргающееся — Квэнгин полупридушенно взвыл, рванулся и обмяк. Алсаг лежал на нём, впившись зубами в горло, спина и бока кота почернели от крови.