[540]. Помимо этого, в молодые годы ему довелось испытать чувство национального унижения и гнева на эти социальные эмоции. Например, он вспоминал, что во время учебы в гимназии учителя и другие ученики («молодые господа») обращались с ним как с «маленьким мужиком» и «маленьким хохлом»[541]. Вне зависимости от того, насколько правдивы эти рассказы о социальных и национальных оскорблениях и пробуждении – в конце концов, Винниченко был писателем, а эти дневниковые записи были сделаны много лет спустя, уже во время революции, – они ничуть не противоречат тому опыту, который, как нам известно, был пережит многими людьми по всей империи.
Революция 1905 г., открыв новые возможности для политической активности, в то же время углубила трения, преследовавшие украинских социалистов и прочих национальных и социальных активистов империи: какими должны быть баланс и взаимоотношения между борьбой за культурную и политическую свободу какой-либо нации или этнической группы и борьбой за политическое и социальное преобразование всей России в свободное, равноправное и инклюзивное демократическое государство? Заметное меньшинство в рядах Революционной украинской партии отвечало на этот вопрос в духе ортодоксального марксизма, осуждая национализм как «буржуазное» извращение и создав украинское отделение общеимперской Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). Винниченко и большинство членов РУП дали иной ответ: нельзя подчинять – а следовательно, предавать забвению – национальную борьбу общей политической и социальной борьбе против самодержавия и социального неравенства: первое зависит от второго и наоборот. Заявляя о своей приверженности марксизму, они тем не менее отказались присоединяться к «всероссийской» партии, вместо этого основав Украинскую социал-демократическую рабочую партию (УСДРП) во главе с Винниченко[542].
В 1906 г. Винниченко был арестован. Будучи выпущен на поруки, он, не дожидаясь суда, бежал в Западную Европу. В течение следующих нескольких лет он скитался в изгнании; ему довелось жить в эмигрантской столице Женеве, на итальянском острове Капри (где на вилле у Максима Горького собирались находившиеся в эмиграции революционеры и писатели), а также в Париже, Цюрихе, Флоренции и Львове. В Париже он познакомился с Розалией Лифшиц, русско-еврейской студенткой-медичкой, и в 1911 г. женился на ней. Один из биографов Винниченко назвал этот брак не только личным делом, но и «политическим актом»: сделанным перед лицом массового украинского антисемитизма «демонстративным символическим заявлением» о желании видеть будущую Украину страной, преодолевшей национальные и религиозные предрассудки, свободной нацией, пожинающей плоды многообразия[543]. Периодически Винниченко нелегально пробирался в Россию – в первую очередь ради встреч с издателями: за долгие годы изгнания он заявил о себе как о плодовитом писателе, сочинив множество рассказов, пьес и романов, выходивших как на украинском языке, так и на русском, в его собственном переводе. Он стал «самым прославленным» украинским писателем того времени[544]. Вскоре после этого Винниченко наряду с Грушевским вошел в число виднейших политических лидеров Украины. Обе эти роли не были отделены друг от друга: как мы увидим, взгляды Винниченко относительно нации, империи и революции тесно переплетались с его литературными идеями.
Потрясения 1917 г. привели Винниченко обратно в Российскую империю и в политику. В Киеве он стал вождем независимой Украинской социал-демократической рабочей партии и редактором партийной «Рабочей газеты». Он был избран в украинскую Центральную Раду в качестве одного из двух ее вице-председателей и возглавил ее исполнительный комитет. В мае он во главе делегации Рады прибыл в Петроград на переговоры с Временным правительством об украинской автономии. Как и Грушевский, Винниченко полагал, что национальное освобождение будет достигнуто посредством преобразования Российской империи в демократическую федерацию автономных национальных государств. Эту точку зрения разделяло большинство активистов национального движения в империи: национальное освобождение посредством демократического федерализма, а не националистической фрагментации. Но ни либералы, возглавлявшие новое российское правительство в Петрограде, ни социалистические вожди Петроградского совета не желали предоставлять Украине автономии до принятия соответствующего решения всероссийским Учредительным собранием. Как мы уже отмечали, это нежелание имело более глубокие корни, помимо формального уважения к решению, вынесенному должным образом избранным органом. Русские либералы и социалисты видели в национально-освободительных движениях потенциальный источник ослабления общего дела – «всероссийского» дела революции и свободы.
Теряя терпение и проникаясь все большим скептицизмом в отношении объявленной Петроградом поддержки автономии и самоопределения, украинская Центральная Рада в июне 1917 г. в одностороннем порядке провозгласила украинскую автономию и назначила Винниченко председателем исполнительного комитета нового украинского правительства, известного как Генеральный секретариат, – тем самым фактически сделав Винниченко первым президентом первой украинской автономии. После Октябрьской революции Центральная Рада выпустила составленный при участии Винниченко манифест, в котором провозглашала создание автономной «Украинской народной республики» в составе новой «Российской федерации равноправных и свободных народов».
Это немедленно привело к трениям между Радой и советским правительством. В начале декабря большевистское руководство выступило с публичным заявлением, адресованным Центральной Раде. Советское правительство «еще раз» подтверждало «право на самоопределение за всеми нациями, которые угнетались царизмом и великорусской буржуазией, вплоть до права этих наций отделиться от России», но в то же время, как и прежде, подчеркивало, что это право должно соответствовать интересам «единства и братского союза рабочих и трудящихся, эксплуатируемых масс в борьбе за социализм». Советское правительство в принципе декларировало поддержку права Украинской Народной Республики на то, чтобы «совершенно отделиться от России или вступить в договор с Российской Республикой о федеративных или тому подобных взаимоотношениях между ними». Проблема заключалась в Центральной Раде: «Мы обвиняем Раду в том, что, прикрываясь национальными фразами, она ведет двусмысленную буржуазную политику, которая давно уже выражается в непризнании Радой Советов и Советской власти на Украине», и с еще большей очевидностью проявилась в поддержке, оказанной Радой зарождавшемуся на Дону и на Кубани движению кадетов и казаков против советской власти в России, и в попытках Рады разоружить пролетарскую Красную гвардию и советские войска. «Эта двусмысленная политика» лишала советское правительство «возможности признать Раду… как полномочного представителя трудящихся и эксплуатируемых масс Украинской республики». Утверждалось, что Рада встала на путь «измены революции». Дальнейшие обвинения и требования завершались ультиматумом: если антисоветские акции в течение 48 часов не прекратятся, советское правительство «будет считать Раду в состоянии открытой войны против Советской власти в России и на Украине»[545].
В ответ на попытку установить в Киеве советскую власть, предпринятую в январе 1918 г. большевистской Красной гвардией, Центральная Рада провозгласила Украинскую Народную Республику «независимым, свободным и суверенным государством украинского народа, никому не подчиненным». Винниченко и другие вожди не видели иного выбора, кроме провозглашения независимости, в условиях, когда советское правительство в Петрограде, по словам прокламации, в составлении которой участвовал Винниченко, развязало «братоубийственную войну» с Украиной в намерении подчинить «свободную Украинскую республику своей власти». Генеральный секретариат был преобразован в Совет народных министров, а Винниченко был назначен премьер-министром и министром внутренних дел.
Украинская независимость оказалась недолгой. Произошедший в апреле правый переворот, поддержанный германскими вооруженными силами, лишил Винниченко власти и заставил его уйти в оппозицию, хотя после того, как побежденные немцы в декабре ушли из Киева, Народная республика была восстановлена и Винниченко стал председателем ее нового исполнительного органа, известного как Директория. В феврале 1919 г., после взятия Киева Красной армией, он отказался от своей должности в пользу Симона Петлюры, так как считалось, что его военный опыт и более консервативный политический курс принесут больше пользы при организации вооруженного сопротивления Советской России и получении помощи от западных держав, хотя лично Винниченко считал политику Петлюры омерзительной. После того как запутанная «украинская гражданская война» (включавшая сражения между белыми, красными, независимыми казаками и украинской Директорией) в 1920 г. завершилась победой советской власти, Винниченко отправился в Москву в попытке заключить с большевистским правительством соглашение о будущем Украины. Раздосадованный нежеланием большевиков учитывать стремление украинцев к признанию и автономии, Винниченко снова уехал на Запад с чувством отчаяния и поражения. Следующие тридцать лет он прожил на чужбине, где и умер в 1951 г. В эмиграции он пытался занимать политическую позицию, сочетавшую критику советской национальной политики с поддержкой революции и советской власти. Он участвовал в создании зарубежного отделения Украинской коммунистической партии и был постоянным автором ее газеты «Новое время», издававшейся в Вене в 1920–1921 гг. Однако и политика советских властей, и украинские эмигранты вызывали у него все большее разочарование. К тому же и те и другие относились к нему все более враждебно: большевики не доверяли ему как националисту, а украинские националисты не доверяли ему как несгибаемому социалисту.