Так, подчас незаметно, страсть парализует волю человека. К числу таких страстей относится и страсть пьянства. Последствия алкоголизма известны всем, в числе их – разрушение семьи, деградация личности, и в конечном итоге вечная смерть, ибо «пьяницы… Царствия Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 10). Но Божие милосердие безгранично. Господь видит, что многие, страдающие пьянством, искренне хотят избавиться от этой страсти, исцелиться от своей губительной болезни, но не находят в себе силы. И Господу благоугодно было явить чудотворную икону Пречистой Своей Матери, именуемую «Неупиваемая чаша», как неистощимый источник благодатной помощи, духовных благ и исцеления для тех, кого влечет губительная чаша вина. На этом пути очень важно встретить человека, который бы дал душеспасительный совет.
Иван внимает словам престарелого деда Федосея:
Повернись, несчастный, к свету,
и иди, ползи на свет!
Крест взвали себе на плечи,
он тяжел, но ты иди,
чем бы ни был путь отмечен,
что б ни ждало впереди!
– В чем же крест мой? Кто же знает?
На душе – один лишь страх!
– Все Господь определяет,
всякий знак – в его руках.
Ты поймешь и не пугайся
ни судьбы, ни слов, ни ран…
Время близко. Собирайся.
Торопись. Иди, Иван!
…И все предстало для него в новом свете. Умирающая русская деревня, вдруг показалось, выживает, а брошенные на произвол судьбы люди ищут смысл.
Иван, верный данному Богу слову, мастерит одной рукой крест и идет с ним по ближним и дальним деревням собирать деньги на восстановление разрушенного храма. Возле которого, к слову, он много раз с мужиками выпивал. Разрушенное здание пьянчуг надежно скрывало от жен. По этой причине было давно излюбленным местом сельских алкашей. Но только теперь Иван задумался о том, что у храма есть Ангел, данный ему при освящении. Ох, что же видел и слышал этот житель неба вместо молитв и песнопений? На какое-то время Ивана стыд буквально парализовал, он опустился на колени и не мог смотреть на разрушенные лики святых…
Эта история полностью правдоподобна. Храм тот (до сих пор недостроенный) находится в селе Лысые Брянской области. Его развалины служат земным и небесным укором всем ныне живущим. Родная сестра автора – Валентина, ныне староста прихода, вспомнила, например, как осенью 2010 года разбирали надземную часть фундамента и обнаружили в алтарной части медную табличку, датированную 1840 годом, которую заложили строители при возведении прекрасной некогда церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы. Но двадцатый век разрушил ее до основания. А дальше было вот что: Иван, собирая деньги на ее восстановление, трагически погиб от рук шаромыг, покусившихся на его копейки. Убили даже его собаку, верного дружка Кубика. Автор поэмы Николай Мельников, живший идеей восстановления храма, тоже внезапно отошел ко Господу на сороковом году жизни. Как написано в официальной биографии: «Николай Мельников был найден мертвым на автобусной остановке в Козельске 24 мая 2006 года. Причина смерти – сердечная недостаточность. В это время Мельников участвовал в съемках фильма «Русская жертва» о псковских десантниках». Достойных воинах, погибших на поле брани. «Нам кажется, мы никогда не умрем» – так называлось произведение о подвиге 84 псковских десантников, погибших 1 марта 2000 г. в бою в Чечне. А еще известно, что автор долгое время жил при Оптиной пустыни и всерьез задумывался о монашестве.
Восстановление храма благословил владыка Брянский и Севский Феофилакт. Он сказал, что поэма будет законченной, когда будет стоять Храм…
«Отче наш»
Данила – потомственный сибиряк. С раннего детства ему запомнились бесконечные переезды и невыносимо тяжелая деревенская жизнь. Отец строил школы в северных деревнях, а вместе с ним кочевала и семья.
Когда родители разошлись, его усыновил отчим, дал ему свою фамилию и отвез к себе в село Курейка Игарского района. Это село знаменито тем, что когда-то там отбывал ссылку Иосиф Сталин. В небольшом домике, где он жил, был организован музей, где хранились личные вещи вождя. Проплывающие мимо пароходы салютовали «святилищу», а по специально сооруженным на берегу ступенькам, группы туристов поднимались на экскурсии.
Спокойная, размеренная жизнь на берегах Енисея вносила свои коррективы в характеры северян, которые хоть и принимали участие в строительстве социализма, не забывали при этом совершать утренние и вечерние правила, чтить святых угодников. Здесь-то Данила и услышал молитву «Отче наш». Рыбак, перед тем, как оттолкнуть лодку от берега, тихо произнес ее, а потом уверенно сел и начал грести веслом. Обычное дело…
Мальчик рассказал об этом дома и попросил старших научить его той же молитве, которая придала уверенность рыбаку. Отчим посадил его на колени и, взяв слово, как со взрослого, что не проболтается ни при каких делах, рассказал о Святой Троице, Боге, научил молиться…
Жили бедно. В школах дети писали на клочках газеты, случалось, голодали, но верили в светлое будущее, которое вот-вот придет, и тогда в магазинах будет всего вдоволь и бесплатно, в общем, коммунизм наступит.
Новость о начале войны Данила услышал на школьной линейке, а вскоре получили повестки почти половина его сверстников.
Новобранцев провожали всем селом. Думали, что ненадолго, зимние вещи с собой не брали. Да разве могла махонькая Германия сравниться с огромным Советским Союзищем? Все верили: мы победим, и очень быстро. Но уже к началу зимы пришли первые похоронки. Стало сиротливо в селе.
Даниле принесли повестку в августе 1942 года. Пароход «Мария Ульянова» к берегу не подошел. Пассажиры высадились в шлюпку, на ней же уехали призывники. Мать, растерявшись, взяла котелок, побежала в лес набрать сыну на дорогу ягод только-только скопившей сок черники. А когда вернулась, сынок уже отплыл от берега, махал рукой: «Пока, мама». Несчастная побежала с горы, споткнулась, навзничь упала. Ягоды рассыпались, она села на землю и бессильно заплакала. Эти слезы в сердце он носил всю оставшуюся жизнь.
А отчим перед тем, как ступить Даниле в шлюпку, полушепотом спросил: «Молитву-то помнишь, ну ту, нашу?» Юноша утвердительно кивнул. Закончить фразу провожающему не дали, оттолкнули. Все село хотело проститься с будущими защитниками Родины, а потому крепко обнимали, целовали, не стесняясь, давали наказы, советы, но главное просили – вернуться живыми.
Новобранцев привезли в военно-пехотное училище, в школу младших командиров. Зима сорок второго была на редкость суровой, промерзали, случалось, и кирпичные стены. Солдат готовили к войне. Жестокой и беспощадной. Дисциплина была железной.
В марте 1943 года всех подняли по тревоге. Курсантов спешно погрузили в товарные вагоны, и началась дорога на войну.
Предполагаемое место дислокации части было занято немцами, и солдат пока оставили под Москвой, выдали военное обмундирование, оружие и дня через два направили в район боевых действий под Ржев.
…Пахло гарью. На месте изб торчащие черные трубы, земля как попало изрыта. Война дышала адом. Здесь же, в лесу, прямо в снегу заночевали, а утром пожаловали «купцы». Кого в артиллерию, кого в пехоту. Даниле определили разведку. Почему в разведку? А он еще пацаном много раз пересматривал фильм про Чапаева, Фурманова, где героями были разведчики. Вот и решил проситься, авось повезет? Командир взвода увидел Данилу, а ростом тот, надо заметить, не вышел, пошутил: «Тебе-то куда в разведку? А кто за тебя отвечать будет, если фриц поймает и в карман посадит?» Но в состав полковой разведки зачислил-таки.
Когда-то мать рассказывала Даниле, что он родился «в рубашке». Что это такое, он реально ощутил, когда смерть дышала ему в лицо. И летела к небу самая чистая и самая искренняя молитва, каждый раз казалось, последняя. «Отче наш». А в конце непременно добавлял: «Господи, услышь, пожалуйста!»
В селе Бодуны, под Оршей, послали Данилу набрать воды в котелок. Не успел солдат подойти к Днепру, как немцы ударили по нашим позициям. Он тут же машинально, подчиняясь скорее «внутреннему голосу», лег на берегу. Подошел после взрыва к своему окопу, а там воронка зияет. «Спасибо, Господи!». И подобное повторялось много раз, ангел-хранитель уверенно вел его, минуя обстрелы, замаскированные мины. Победу встретил в Карпатах, запоздало – 11 мая. Нашел в горах забытую часовню, там и помолился, искренно, со слезами.
А потом, когда солдаты спустились с гор, жители отныне мирных сел, узнав, из каких он мест, предлагали остаться у них. «Как же можно жить в Сибири, – недоумевали они, – туда ведь столько веков отправляли на каторгу?».
– Можно, – отвечал Данила. – Там мои мать и отец. Земля родная…
Любимое дело журналиста
Самое главное запомни, Оля: заниматься нужно любимым делом. Тогда все получится, плюс силы прибавятся. Ну что, что ты смотришь на меня так? Надоела газета? Попробуй себя на радио, на телевидении, в Интернете, наконец! Журналистика так многогранна…
Эти слова Сергея Александровича Фатеева навсегда останутся в моей памяти, как и то утро, где я опоздала на нашу встречу, когда пришла «уговаривать» его быть моим дипломным руководителем. Его невероятная занятость поначалу меня немного смущала, но, видя интерес к моей работе, я здорово приободрилась. Нет, вовсе не потому, что думала, будто смогу что-нибудь открыть в журналистской науке. Просто по-человечески захотелось быстрее все сдать и забыть. И уехать в отпуск – к чистым лесам и прохладным источникам, присоединиться к летнему многомиллионному отряду отдыхающих. Я ему честно об это сказала, не забыв показать билет, дата в котором совпадала с днем защиты диплома. Он был в шоке.
Как? Как можно так легкомысленно планировать отпуск? А если вдруг…
– Сергей Александрович, если вы – руководитель диплома, то «если вдруг» исключено, – заверила я тоном, не терпящим возражений. – Сами сказали, надо заниматься любимым делом, а мое любимое – писать в прохладе южного сада для души…