«Более девяноста немецких дивизий… были обескровлены и деморализованы. <…> Во многих осталось меньше 2000 человек»[688]. Если среди потерь союзников были военнослужащие всех родов войск, от пехотинцев до связистов, то немцы лишились элиты армии, и причина их поражения, как вспоминал майор Вильгельм фон Лееб — во время Второй мировой войны он будет командовать гитлеровскими группами армий, — заключалась в том, что штаб изменил направление удара. Там принимали решения, исходя из размеров захваченной территории, а не целей операции.
Молодые офицеры штаба Людендорфа, к числу которых принадлежали Лееб и Таер, упрекнули его в плохом управлении операцией «Михаэль» (атмосфера, царившая в штабе, такое позволяла). «В чём смысл вашего брюзжания? — спросил он. — Что вы от меня хотите? Чтобы я теперь добивался мира любой ценой?»[689] Время, когда Людендорфу действительно придётся это сделать, было уже не за горами, но пока он отказывался признавать неудачу выдохшейся операции «Михаэль». Генерал ввёл в действие вспомогательный план — начал наступление против британских войск во Фландрии. Цель операции «Георг» — захват побережья пролива за Ипром — казалась более достижимой, чем цель «Михаэля», поскольку от передовых немецких позиций до моря было всего 100 километров. Если бы не один нюанс… Позиции перед Ипром, которые экспедиционный корпус укреплял с октября 1914 года, были, вероятно, самыми мощными на Западном фронте, а все повороты и закоулки своих траншей британцы знали досконально.
9 апреля немцам снова помог туман, скрывший их подготовительные манёвры. Кроме того, они опять смогли воспользоваться своим преимуществом в артогне. Для этого с Соммы на север перебросили тяжёлую артиллерию Бухмюллера. На первом этапе им удалось обеспечить себе перевес. Это встревожило Хейга, и 11 апреля он послал в 1 и 2-ю армии приказ, известный как «спина к стене». «Прижавшись спиной к стене, — говорилось в этом распоряжении, — и веря в справедливость нашего дела, каждый из нас должен сражаться до конца. <…> Все позиции необходимо удерживать до последнего человека. Никакого отступления!» Отступить, однако, пришлось — отчасти потому, что Фош, теперь имевший право распределять резервы, принял жёсткое, но верное решение, рассудив, что британцы справятся без помощи французов и должны сражаться, используя только собственные резервы. Бельгийская армия — маленькая, но доблестная — защищала свой участок. Британские лётчики, несмотря на плохую погоду, активно поддерживали наземные войска, а те, кто стрелял из пулемётов, нашли в немецкой пехоте, которая шла в атаку почти как в 1914 году, лёгкую мишень. 24 апреля южнее Ипра немцы провели танковую атаку — едва ли не единственную в этой войне. Её встретили и отбили более совершенные английские машины. На следующий день немцам удалось захватить одну из высот Фламандской возвышенности — гору Кеммель, а 29 апреля другую, Шерпенберг, но это были их последние успехи. 29 апреля Людендорф признал, что вынужден, как и месяцем раньше на Сомме, остановить наступление. По версии официальной немецкой истории, «атака не достигла ключевых высот Кассель и Мон-де-Ка, обладание которыми вынудило бы [британцев] оставить Ипрский выступ и позиции на Изере. Крупное стратегическое продвижение стало невозможным, и порты Ла-Манша не были достигнуты. Второе масштабное наступление не дало ожидаемого результата»[690].
В число самых известных эпизодов операции «Георг» входит гибель Манфреда фон Рихтгофена — командира эскадрильи асов, которую называли «воздушным цирком» не только потому, что обычно её личный состав размещался в палатках около своих аэропланов поближе к линии фронта. Красный Барон 80 раз одерживал победу в воздушном бою и, без сомнений, стал асом Первой мировой войны. 21 апреля 1918 года он преследовал самолёт канадца Уилфреда Мэя. Красного Барона, в свою очередь, атаковал командир канадской эскадрильи Артур Рой Браун. Также по «фоккеру» Рихтгофена вели огонь пулемётчики и стрелки австралийской пехотной дивизии, и он получил пулевое ранение в грудь, ставшее смертельным… В 1918 году воздушные операции ещё не вносили значительного вклада в победу своих войск или поражение чужих, но доля военно-воздушных сил начала занимать в распределении национальных военных ресурсов заметное место.
Наиболее точное представление о цене немецких наступательных операций 1918 года — этих «битв кайзера» — дают отчёты армейской медицинской службы Германии. Согласно им, с 21 марта по 10 апреля три основные ударные армии потеряли пятую часть своего состава — 303.450 человек. Но худшее было ещё впереди… Апрельское наступление на британские позиции во Фландрии унесло 120.000 жизней солдат и офицеров (общая численность 4-й и 6-й армий составляла 800.000 человек).
В рапорте, полученном Генеральным штабом из 6-й армии в середине апреля, сообщалось, что войска не идут в атаку, несмотря на приказы. Наступление остановилось[691].
Людендорфу пришлось признать, что на северном участке фронта его планы воплотить в жизнь не удалось, и он решил ударить по французам. С оконечности выступа, образовавшегося в результате масштабной мартовской операции, можно было двинуться на северо-запад, как и предполагалось вначале, или на юго-запад. Военная логика говорила в пользу первого варианта — тогда бы возникла угроза британскому тылу и портам на Ла-Манше. Топография местности была в пользу второго — наступление можно было вести вдоль долины Луазы, а ещё искушала близость Парижа, до которого было всего 110 километров. Но… Между столицей и немецкими армиями проходил гребень, на котором был проложен Шмен-де-Дам и о который споткнулось наступление Нивеля в мае прошлого года. Впрочем, при атаке возвышенности Нивель применял старую тактику, когда за артиллерийской подготовкой следовали волны пехоты. Людендорф верил в свою новацию — она поможет его частям прорвать оборону французов. Более того, он надеялся, что успех позволит возобновить наступление на севере — если для этого удастся оттянуть к Парижу достаточно резервов противника. Столица теперь подвергалась обстрелам из «Большой Берты» — дальнобойного орудия, стреляющего с расстояния 120 километров. Эффект был значительным, хотя скорее психологическим, нежели материальным.
Для этого третьего наступления немцы сосредоточили на фронте невиданное до сих пор число орудий — 6000, обеспеченных боезапасом в 2.000.000 снарядов[692]. Все они были выпущены утром 27 мая за четыре с небольшим часа. Снаряды обрушились на 16 дивизий союзников, в том числе три британские, изнурённые мартовскими и апрельскими боями и отведённые за Шмен-де-Дам для отдыха. Сразу после окончания артподготовки 15 дивизий немецкой 6-й армии, за которыми следовали ещё 25, пересекли несколько водных преград и устремились к вершине гребня, рассчитывая занять его и спуститься по противоположному склону к равнине. План операции требовал, чтобы по достижении открытой местности они остановились, после чего должна была начаться атака на севере, однако появившиеся перспективы оказались слишком заманчивыми, чтобы от них отказываться. Людендорф решил воспользоваться успехом первых двух суток, и за следующие пять дней его дивизии продвинулись до Суассона и Шато-Тьерри, а передовые отряды находились меньше чем в 100 километрах от Парижа. Союзники не спешили вводить в бой свои резервы, не желая ввязываться в смертельную схватку, но всё же 28 мая им пришлось привлечь три дивизии, 29 мая — пять, 30 мая — восемь, 31 мая — четыре, 1 июня — пять, а 3 июня — ещё две. Среди них были 2 и 3-я американские дивизии, причём в состав первой входила бригада корпуса морской пехоты — самое подготовленное подразделение армии «пончиков». 4 июня и в следующие дни морские пехотинцы подтвердили свою репутацию стойких бойцов — они упорно сопротивлялись попыткам немцев прорваться к дороге на Реймс. Захват этого города значительно усилил бы пропускную способность немецких железнодорожных коммуникаций, ведь именно по ним в то время шло основное обеспечение наступавших войск. В самом начале сражения французы, отступавшие в Беллоу-Вуд через позиции морских пехотинцев, предложили американскому офицеру тоже отвести своих людей. «Отступать? — удивился капитан Ллойд Уильямс, и его слова вошли в историю корпуса. — Чёрт возьми, мы сюда только что добрались!»[693]
Контратака морской пехоты в Беллоу-Вуд была ярким, но не единственным эпизодом общих действий французских, британских и американских войск по устранению угрозы Парижу, хотя союзники не знали, что уже 3 июля немцы решили остановить своё третье наступление — не только из-за усилившегося сопротивления противника, но и вследствие того, что их передовые части снова оторвались от баз и теперь испытывали серьёзные трудности со снабжением. Тыловые части значительно отставали от продвигающейся вперёд пехоты и артиллерии. Кроме того, немцы потеряли более 100.000 человек и, в отличие от французов, британцев и американцев, которые понесли сравнимые потери, не имели возможности их восполнить. Французы после года фактического бездействия смогли провести новый призыв. Численность британской пехоты, измотанной непрерывными боями, сократилась с 754.000 человек в июле 1917 года до 543.000 в июне 1918-го, но американцы только за один месяц перебросили во Францию 250.000 человек — в зоне боёв они уже имели 25 полностью сформированных дивизий[694]. Ещё 55 американских дивизий готовились к отправке в Европу.
9 июня немцы возобновили наступление атакой на реке Мац, притоке Уазы. Его цель заключалась в том, чтобы оттянуть французские резервы на юг, а также расширить выступ в западном направлении, который образовался между Парижем и Фландрией. Людендорф всё ещё не решил, куда направить главный удар — на верхний край выступа и в тыл британцам, как предполагалось изначально, или вниз, к столице Франции. Как бы то ни было, атака была отбита, и 14 июня французы, поддерживаемые американцами, перешли в контрнаступление. Способность немцев поддерживать постоянное давление на противника ослабила первая вспышка так называемого испанского гриппа — фактически пандемии, зародившейся, по одной из версий, за пределами континента. «Испанка» вернулась в Европу осенью, произведя поистине опустошающий эффект, а в июне свалила с ног почти 500.000 немецких солдат, ослабленных плохим питанием, в отличие от не испытывавших проблем со снабжением войск союзников по другую сторону линии фронта.