Армии Рупрехта и Геерингена в это время управлялись из единого центра — объединённого штаба, который возглавил генерал Крафт фон Дельмензинген. Таким образом, немецкие 6 и 7-я армии действовали как единое целое. А вот 1 и 2-я французские координировали свои действия только с помощью нерегулярных телефонных переговоров… Немцы первыми сказали новое слово в управлении войсками. Впоследствии это приведёт к формированию во всех армиях таких больших групп, какими только позволяют управлять существующие средства связи. 20 августа такой подход полностью оправдался. Ночная атака Дюбайля захлебнулась в самом начале. Затем последовал ответ — одновременное наступление по всей линии фронта восемью немецкими корпусами, которым противостояли шесть французских. 7-й корпус армии, вышедший к Саару у Сарбура, был отброшен назад. Его артиллерию подавили более тяжёлые немецкие орудия, а пехоту вытеснили с занятых позиций.
Ещё больший урон крупнокалиберная артиллерия нанесла 2-й армии — утром 20 августа её обстреляли по всему занимаемому фронту. Едва смолкли гаубицы, в наступление пошла пехота. 15-й и 16-й корпуса французов не устояли на своих позициях и отошли. Выдержал натиск только 10-й корпус на самом краю левого фланга. Им командовал генерал Фердинанд Фош — талантливый и решительный военачальник. Пока его солдаты отражали атаки противника, остальная армия по приказу Кастельно отошла за реку Мёрт — рубеж, с которого начала наступление шестью днями раньше. Её едва не обошли с обоих флангов, что стало бы для всей французской армии катастрофой. Связь с 1-й армией, которую Дюбайлю тоже пришлось отвести назад, была полностью потеряна. К 23 августа она вернулась к Мёрту и приготовилась оборонять переправы, используя выгодные позиции, занятые Фошем на высотах Гран-Куроне к востоку от Нанси. Обе французские армии окопались в ожидании новых атак немцев. Шлифен предупреждал, что после отражения французского наступления в Лотарингии от таких демаршей следует воздержаться, но искушение развить успех оказалось слишком велико. Мольтке уступил требованиям Рупрехта и Дельмензингена и дал разрешение наступать дальше. Бои длились с 25 августа по 7 сентября, и на сей раз французы отчаянно сопротивлялись[152]. Причина такой самоотверженности войск на правом фланге широкого фронта стала понятна не сразу.
На остальных направлениях французов тоже преследовали неудачи. 3 и 4-я армии получили приказ главнокомандующего наступать через Арденны и нанести удар по Арлону и Нёшато — городам на юге Бельгии. Фронт их наступления составлял 40 километров, а глубина лесных массивов в горах, которые им предстояло преодолеть, достигала 15 километров. Выполнение приказа затрудняли два обстоятельства. Во-первых, топография Арденн существенно ограничивала манёвренность войск, а во-вторых, для контратаки на наступающих французов были развёрнуты две немецкие армии (4-я под командованием герцога Вюртембергского и 5-я под предводительством кронпринца Вильгельма). Собственно, силы оказались равными — восемь корпусов против восьми, — но об этом штаб Жоффра не знал: французы предполагали, что будут иметь преимущество. Главная мобильная группа армии республики, кавалерийский корпус Сорде, в период с 6 по 16 августа несколько раз совершала рейды в Арденнах и не обнаружила там противника. Всадники измучили своих лошадей (французские кавалеристы имели дурную привычку никогда не спешиваться), но никаких следов присутствия немцев не нашли. Результатом стало то, что командующие 3-й и 4-й армиями, Рюфе и Лангль де Кари, получили следующие заверения Генерального штаба: «…серьёзного сопротивления ожидать не приходится»[153]. Доклады французских авиаторов всю минувшую неделю подтверждали эти не соответствующие истине сведения[154].
Немцы располагали более точной информацией, чем французы. Их пилоты сообщили об интенсивном передвижении сил противника на участке фронта 4-й армии, и, хотя замеченный манёвр оказался маршем подразделений 5-й французской армии под командованием Ланрезака, направлявшихся к Мёзу, даже эта ошибка помогла понять истинные намерения Жоффра[155]. 20 августа армия кронпринца Вильгельма оставалась на своих позициях, но её тяжёлая артиллерия обстреляла французские приграничные крепости Монмеди и Лонгви — обе старые и плохо защищённые, а утром 22 августа и артиллерия, и пехота 4-й армии уже были на марше[156]. В штабе 4-й армии опасались, что французы атакуют на левом фланге, и приказали командиру корпуса, действовавшего там, особое внимание обратить на связь с соседями[157].
На самом деле опасность того, что их фронт прорвут, грозила французам, а не немцам. Их позиции были эшелонированы, напоминая пологую лестницу, протянувшуюся с севера на юг и спускающуюся в восточном направлении, так что левый фланг каждого корпуса оставался открытым. Если бы немцы усилили давление, возникла бы опасность последовательной потери связи между французскими «ступенями», что грозило бы 4-й и 3-й армиям катастрофой. Именно она и произошла 22 августа. Первой попала под удар 3-я армия. 22 августа её авангард, действовавший на центральном участке фронта, неожиданно натолкнулся на неприятеля — передовые части 5-й немецкой армии. Немцы тут же задействовали артиллерию и подавили пушки врага. Французские пехотинцы обратились в паническое бегство. Остальные части 3-й армии, с зияющей брешью в центре, также были остановлены и с трудом удерживали свои позиции. 4-я армия, потеряв поддержку на южном фланге, тоже не смогла продвинуться вперёд, за исключением центра, где действовали полки Иностранного легиона. Это единственное по-настоящему кадровое подразделение французской армии состояло из соединений, которые в мирное время охраняли владения метрополии в Северной и Западной Африке, а также в Индокитае. Их солдаты были опытными, закалёнными в боях ветеранами, хотя тут знание военного дела им не помогло. Полки Иностранного легиона продвинулись вперёд, но не имевшие боевого опыта резервисты не смогли их поддержать. Легионеры оказались в окружении превосходящих сил противника. Пять французских полков сражались храбро, но под плотным ружейным и пулемётным огнём вынуждены были отступить. Эти части понесли большие потери. К вечеру 22 августа 3-й полк Иностранного легиона потерял убитыми и ранеными 11.000 человек из 15.000 — самая большая убыль личного состава французского подразделения в Пограничном сражении[158]. Фактическое уничтожение легиона означало неудачу наступления 4-й армии — точно так же, как разгром 5-го корпуса остановил дальнейшее продвижение 3-й армии на юг.
Таким образом, на важном участке фронта шириной в 120 километров, между Живе и Верденом, выполнение плана XVII приостановилось. Жоффр сначала даже отказывался верить в произошедшее. Утром 23 августа он приказал передать Ланглю де Кари следующее: «…перед вами только три [вражеских] корпуса, поэтому вы должны немедленно возобновить наступление»[159]. Генерал выполнил приказ, но в тот же день его армия была отброшена назад ещё дальше. Не добились успеха и 3-я армия, и недавно сформированная для прикрытия правого фланга группировки французских войск лотарингская армия под командованием генерала Монури. 24 августа части 3-й армии отошли за Мёз, а вскоре за ними последовали и соединения 4-й. Большую часть лотарингцев перебросили к Амьену, где из резервных дивизий формировалась новая, 6-я французская армия.
Сражение на Самбре
К концу третьей недели войны немцы добились существенных успехов на двух участках границы с Францией — в Эльзасе и Лотарингии, а также в Арденнах. Однако, для того чтобы победа в соответствии с планом Шлифена была молниеносной, им нужно было выйти к франко-бельгийской границе. Начало Германия положила захватом Льежа, а последующее отступление бельгийской армии на позиции близ Антверпена открыло ей путь вперёд. Взятие Намюра — он пал 24 августа — устраняло последнее из основных препятствий. Между тем высшее командование Франции упорно не желало видеть грозящую опасность. Серьёзным предупреждением для Жоффра стало появление немцев в восточной части Бельгии. Генерал Ланрезак, командующий 5-й армией, развёрнутой на северном фланге, ещё до начала военных действий сообщал в Генеральный штаб о том, что при продвижении немецких войск через Бельгию его левый фланг может оказаться отрезанным. Жоффр, мысли которого были заняты собственным наступлением в Германии, не придал этим опасениям значения. Даже 14 августа, когда Ланрезак изложил своё мнение на совещании в Витри-ле-Франсуа на Марне, к востоку от Парижа, где вскоре будет слышна артиллерийская канонада, Верховный главнокомандующий продолжал настаивать, что немцы не станут разворачивать крупные силы севернее Мёза.
Через шесть дней Жоффр изменил своё мнение и сначала приказал армии Ланрезака занять позиции между Мёзом и Самброй, а затем распорядился, чтобы генерал поддержал высадившийся на континенте Британский экспедиционный корпус в операциях против левого фланга немцев, появление которых крупными силами в Бельгии уже невозможно было отрицать[160]. К этому времени столкновение с армиями фон Клюка, фон Бюлова и фон Хаузена — французы называют его сражением на Самбре, а англичане битвой при Монсе — уже назрело. На первых этапах это был, как говорят военные теоретики, встречный бой, и его ход определяли скорее действия полевых подразделений, чем директивы сверху. Приказы не поощряли прямые столкновения с противником. На совещании,