ворот столицы и начнёт осаду города, Париж не выстоит. Новый военный комендант потребовал подкреплений, которые могли быть получены только от Жоффра, однако тот не спешил их посылать. При этом надо отметить, что как Верховный главнокомандующий он не подчинялся ни премьер-министру, ни даже президенту. Требования Галлиени спровоцировали правительственный кризис. Мессими, которому ставили в вину опасность, о которой теперь предупреждал Галлиени, отказался от нового назначения и подал в отставку. Его примеру последовали другие министры — в отставку ушёл весь кабинет. Мессими сменил жёсткий и немногословный Александр Мильеран, и бывший военный министр ушёл на фронт в чине майора одного из резервных подразделений[191].
Политические перемены повлияли на невозмутимого Жоффра не больше, чем военные неудачи. Он не отказался от сложившихся привычек — продолжительный обед, плотный ужин, регулярный сон. Тем не менее, в отличие от Мольтке, который оставался в своём штабе в Люксембурге, Жоффр почти ежедневно выезжал в войска. 26, 28 и 29 августа он встречался с Ланрезаком, 30 августа — с командующими 3-й и 4-й армиями, а 3 сентября — снова с Ланрезаком. Если Жоффра что и беспокоило, так это позиция англичан. Френч жаловался на то, что французские армии отступают, а им одним приходится держать оборону. По его словам, так было в сражении при Монсе и потом при Ле-Като. Френч несколько раз повторил, что французы отступают справа и слева от него, не согласуя с ним свои действия и оставляя его открытым для атак рвущихся вперёд немцев. Затем сэр Джон заявил, что его солдаты нуждаются в нескольких днях отдыха и для этого им лучше всего вернуться в Англию. Кроме всего прочего, там Британский экспедиционный корпус получит пополнение. Жоффр должен дать на это согласие. Французский главнокомандующий ответил отказом. Тогда Френч объявил, что отойдёт за Сену, на позиции, находившиеся в восьми днях пути, и попросил перевести пункты снабжения своих частей из Руана и Гавра в Сен-Назер или даже в Ла-Рошель. Тут они тоже не пришли к соглашению, и Жоффр сказал, что обратится к военному министру Великобритании лорду Китченеру. Вскоре Френч получил несколько депеш — из Лондона потребовали прояснения его позиции. Вслед за телеграммами на континент на военном эсминце прибыл и сам Китченер. Он вызвал командующего экспедиционными силами в британское посольство и, оценив ситуацию, вынес решение, обязывающее Френча координировать свои действия с Жоффром, даже ценой огромного риска для собственных солдат[192].
Это означало, что англичане становятся частью кулака, который к 3 сентября был сформирован к северо-западу и западу от столицы Франции: новая 6-я армия, парижский гарнизон, британские экспедиционные силы, 5-я армия и, на правом фланге, 9-я армия, тоже новая, под командованием Фердинанда Фоша, ранее возглавлявшего 20-й корпус. Звезда Ланрезака закатилась… 3 сентября Жоффр приехал на автомобиле в его штаб в Сезанне и сообщил, что с сегодняшнего дня армией будет командовать Франше д'Эспере. Это было непростое решение. Генералы дружили, и Ланрезак был креатурой Жоффра. В последнее время он нёс тяжкое бремя — противостоял, как мог, опасности немецкого наступления через Бельгию. После трудного разговора Ланрезак уехал. Военную форму он больше никогда не надевал[193].
Тем временем Галлиени требовал от муниципалитета Парижа подготовить город к обороне. 2 сентября, в годовщину капитуляции при Седане, правительство покинуло столицу, предоставив новому военному коменданту право на неограниченные действия. На следующий день Галлиени велел повсеместно развесить листовки, заканчивающиеся словами: «Я получил мандат защитить Париж от захватчиков. Я его выполню до конца». Между тем ещё 31 августа Жоффр включил столицу во «фронтовую полосу», где абсолютной была его власть.
Военный комендант тем временем велел заминировать Эйфелеву башню — на ней стояли радиопередатчики Генерального штаба — и мосты через Сену. Потом последовало распоряжение о выводе из Парижа всех железнодорожных составов, которые мог бы использовать враг, прорвись он в город, приказ об обеспечении боеприпасами каждого из 2924 орудий гарнизона и оптимизации зон их обстрела — где нужно было, не только вырубили деревья, но и снесли здания, — а также о мобилизации населения на трудовой фронт. Столица Франции испокон веку была городом-крепостью с непробиваемыми стенами и системой фортов, а теперь вокруг неё по приказу Галлиени вырыли рвы и сеть траншей, которая протянулась в пригороды и грозила ещё больше усилить «проблему Парижа», так тревожившую Шлифена много лет назад, когда он разрабатывал свой план.
Итак, 3 сентября «сильный правый фланг», предусмотренный этим планом (теперь он включал в себя 1-ю армию фон Клюка), прошёл в 65 километрах к востоку от столицы и развернулся на юг. 6-я армия французов и парижский гарнизон оказались у неё в тылу, британские экспедиционные силы на правом фланге, 5-я французская армия была прямо перед ней, а 9-я армия Фоша на левом фланге угрожала вклиниться в промежуток, образовавшийся между армиями Клюка и Бюлова. К такому результату не в последнюю очередь привели и манёвры Ланрезака, уклонявшегося от решительного столкновения.
Тем временем железнодорожники Франции работали днём и ночью — на фронт поспешно перебрасывались подкрепления, с помощью которых Жоффр рассчитывал нанести контрудар. Поскольку центром формировавшегося кулака стал Париж, его железнодорожные депо быстро перевозили войска с постепенно укреплявшегося восточного сектора в пункты, которые могли оказаться критическими.
К 5 сентября столицу прикрывали 6-я армия, в которую кроме кавалерийского корпуса Сорде и 45-й алжирской дивизии входили 7-й корпус, переброшенный из Эльзаса, а также 55-я и 56-я резервные дивизии из Лотарингии. 4-й корпус шёл к 4-й армии. В 9-й армии Фоша теперь были 9-й и 11-й корпуса, переданные ей 4-й армией, 52-я и 60-я резервные дивизии, 9-я кавалерийская, а также 42-я и 18-я дивизии, ранее входившие в 3-ю армию. Таким образом, между укреплённым районом Парижа и Марной перед началом грандиозной битвы, которая получила название в честь реки, Жоффр развернул 36 дивизий, считая Британский экспедиционный корпус, усиленный прибывшими на континент четырьмя свежими бригадами. В немецких 1, 2, 3, 4 и 5-й армиях насчитывалось чуть меньше 30 дивизий. Теперь «сильный правый фланг», нарисованный на плане Шлифена, по численности уступал противнику, и это стало результатом неспособности Мольтке в полной мере контролировать действия своих подчинённых, а также того, что Жоффр не поддался панике после первых неудач на театре военных действий. Ещё большую роль сыграло то обстоятельство, что у немцев по мере удлинения их коммуникаций усиливались трудности со снабжением, а французы, наоборот, после отступления к центру страны смогли перегруппироваться и оптимизировать доставку всего необходимого войскам. Французский главнокомандующий мог быть доволен. Он твёрдо вознамерился превратить поражения на начальном этапе боевых действий в победу.
Битва на Марне
«Сегодня, на тридцать пятый день кампании, — торжествующе заявил Вильгельм II делегации министров, 4 сентября прибывшей в его ставку в Люксембурге, — мы ведём осаду Реймса и находимся в пятидесяти километрах от Парижа»[194]. В 1914 году тридцать пятый день имел особое значение для немецкого Генерального штаба. Это была середина между тридцать первым днём с начала мобилизации, к которому на карте, нарисованной самим Шлифеном, немецким войскам надлежало выйти к Сомме и начать наступление на Париж, и сороковым, когда по расчётам этого стратега должна была произойти решающая битва[195]. Исход этого сражения определил бы все последующие события. Шлифен и его преемник на посту начальника Генерального штаба считали, что другой противник немцев — Россия — сможет перейти в наступление на Восточном фронте не ранее чем через сорок дней после начала общей мобилизации. Железнодорожная сеть у русских развита плохо, и раньше этого срока армия просто не преодолеет огромные расстояния своей империи. Таким образом, всё должно было решиться между тридцать пятым и сороковым днём войны.
4 сентября командующие обеих противоборствующих сторон начали отдавать приказы, а уже на следующий день Мольтке вынужден был признать: «Враг избежал окружения войсками Клюка и Бюлова и сумел частью своих сил установить связь с Парижем»[196]. Таким образом, 1-я и 2-я немецкие армии должны были занять оборону под Парижем, 3-я — наступать к верховьям Сены, а 4-я и 5-я — двигаться на юго-восток с целью открыть путь для 6-й и 7-й армий, чтобы они перешли Мозель — левый приток Рейна, и завершить окружение врага. Это противоречило намерениям Шлифена. По его плану 1-й и 2-й армиям надлежало оттеснить французов под удар левого фланга фронта. Жоффр 4 сентября отправил в свои войска общую инструкцию № 6. Он сумел предугадать, что Мольтке поймёт, в какое затруднительное положение попал, и в своей директиве предписывал воспользоваться благоприятной ситуацией. «Желательно сосредоточить против 1-й немецкой армии все наши силы, а также части союзников»[197]. 6-я армия, находившаяся на фланге, получила приказ форсировать Урк, приток Марны, и обойти противника, а Британский экспедиционный корпус и 9-я армия Фоша должны были наступать на севере. Датой начала наступления указывалось 6 сентября. Ролям предстояло поменяться. В окружение должна была попасть не французская армия, а немецкая.
Немецкое наступление в 1914 г.
Конечно, претворению в жизнь замысла, изложенного в приказе, могли помешать водные преграды — не сама Марна, а её притоки, протекавшие с севера на юг перпендикулярно направлению, в котором наступала армия Монури, а также Пти-Морен и Гран-Морен, текущие с востока на запад, тоже поперёк фронта наступления Британского экспедиционного корпуса и 6-й и 9-й армий. Пространство для манёвра последней было также ограничено болотами Сен-Гон, являвшимися частью системы рек. Ни одна из этих водных преград не была серьёзной, но они определяли направление действий. В таких условиях подготовка к наступлению усложнялась. Как выяснилось, всё это было скорее на руку немцам, чем французам, — благодаря быстрому тактическому решению командира в критический момент. Этим командиром был генерал Ганс фон Гронау, артиллерист, командовавший 4-м резервным корпусом. До сих пор его солдаты почти не участвовали в боях, а чаще привлекались для охраны флангов 1-й армии. Гронау к любой поставленной перед ним задаче относился очень ответственно. Теперь его корпус прикрывал правый фланг частей Клюка и обеспечивал безопасность развернувшихся для наступления войск. Французы тоже собирались наступать. Утром 5 сентября 6-я армия генерала Монури выдвинулась вперёд. Гронау получил сообщение об этом от приданной его корпусу кавалерийской дивизии: конные патрули обнаружили французские войска. Поскольку позиции 4-го резервного корпуса располагались под прямым углом и чуть сзади по отношению к частям фон Клюка, это означало, что враг маневр