Вскоре восставшим удалось разбить еще одну преторскую армию, и к концу 73 года до н. э. они фактически стали владыками Кампании. Их число быстро возрастало, по некоторым данным, оно достигло семидесяти тысяч человек. Теперь римские власти забеспокоились уже всерьез. Против восставших рабов были брошены две консульские армии. Но Спартак, действуя чрезвычайно стремительно, разгромил их одну за другой. После этого Рим охватила настоящая паника. Многие ожидали, что Спартак поведет своих повстанцев на штурм великого города. Казалось, возвращаются времена Ганнибала.
Но Спартак, трезво оценивая силы, не двинул свое разношерстное войско на Рим. Мятежные рабы двинулись на север, к Альпам, с целью вырваться из Италии и вернуться к родным домам. В Цизальпинской Галлии они громят армию наместника, и теперь у римлян нет силы, которая могла бы их удержать. Но… среди восставших начались разногласия. Часть из них, и в том числе, по-видимому, Спартак, стояла за уход из Италии. Но другая, более крупная группа, воодушевленная непрерывными победами, требовала повернуть на юг и ниспровергнуть ненавистный Рим. В конце концов, эта точка зрения победила, и восставшие рабы двинулись вновь на Италию.
Вот теперь к римлянам пришел настоящий Большой страх. Сенат в панике отзывает из Испании лучшие римские войска под командованием Помпея, хотя испанская война была еще не закончена. В самой Италии собираются все возможные силы (около восьми легионов), командование над которыми получает Марк Красс. Однако первые же действия армии Красса против повстанцев оказались крайне неудачными. Спартак воспользовался тем, что два римских легиона оторвались от основных сил, и разгромил их. В этих условиях Красс пошел на неординарную и крайне жестокую меру. Когда остатки разбитых легионов пробились к своим, он применил «децимацию», то есть казнь каждого десятого воина. Такое наказание не использовалось в римской армии много лет и произвело сокрушительное впечатление. «Легионеры должны больше бояться своих командиров, а не рабов», – произнес Красс перед казнью солдат. И надо сказать, он достиг своей цели: дисциплина в его армии значительно улучшилась. Вскоре римская армия одерживает свою первую победу и вынуждает Спартака отступить на крайний юг Италии.
Считается, что Спартак хотел с «носка итальянского сапога» переправиться на Сицилию, где всегда были очень сильны антиримские настроения. Он даже договорился об этом с пиратами, но те предали его, не прислав в оговоренный срок корабли. Но Красс не терял времени даром. Он решил запереть армию восставших на Регийском полуострове. За короткое время его солдаты вырыли широкий ров длиной в более чем триста стадий (около пятидесяти пяти километров), тем самым перекрыв перешеек. За рвом римляне выстроили стену. Плутарх пишет, что у Красса также было намерение избавить своих солдат от вредного безделья. Армия Спартака оказалась в ловушке, ей стало не хватать пищи. Но Спартак снова вырвался из западни: в одну из зимних ночей восставшие засыпали часть рва и перешли его, прорвавшись через римские заграждения. Но и они понесли крупные потери: согласно Аппиану, повстанцы потеряли двенадцать тысяч человек, а Плутарх вообще считает, что Спартаку удалось вывести из окружения только третью часть своего войска.
Спартак в своем последнем бою
Как бы то ни было, армия Спартака вновь вырвалась на оперативный простор, хотя и в ослабленном состоянии.
И здесь среди мятежников опять вспыхнули разногласия. От основной армии отделился крупный отряд под командованием Ганника и Каста. Этим не замедлил воспользоваться Красс, напавший на отделившихся повстанцев. В результате крайне ожесточенного боя почти все восставшие рабы были перебиты. Погибло двенадцать тысяч триста человек.
Силы Спартака таяли, но он не собирался сдаваться. Ему удалось нанести несколько крупных ударов по римлянам, а его армия стала пробиваться к Брундизию, чтобы захватить там корабли и уйти в море. Но с севера уже приближались легионы Помпея, а в Брундизии начала высадку прибывшая из Македонии армия Лукулла. И тогда Спартак, понимая, что его войско оказалось в почти безвыходном положении, поворачивает свою армию на Красса. Победить или умереть – только такой выход оставался у повстанцев. К битве стремился и Красс, не желавший делить лавры победителя Спартака с Помпеем или Лукуллом.
Войска римлян встретились с армией Спартака, когда она не успела еще отойти далеко от Брундизия. «Красс, желая возможно скорее сразиться с врагами, расположился рядом с ними и начал рыть ров. В то время как его люди были заняты этим делом, рабы тревожили их своими налетами. С той и другой стороны стали подходить все большие подкрепления, и Спартак был наконец поставлен перед необходимостью выстроить все свое войско», – писал Плутарх.
Разыгралось финальное сражение, крайне кровопролитное и ожесточенное. Не сохранилось его подробного описания, но, по скупым сведениям источников, вождь восставших рабов, пытаясь верхом на коне пробиться к Крассу, был ранен в бедро копьем кампанского аристократа по имени Феликс. Впоследствии Феликс украсил свой дом фреской с изображением этого события. Получив тяжелую рану, Спартак вынужден был спешиться, но продолжал сражаться, хотя ему пришлось из-за потери крови опуститься на одно колено. В ожесточенной схватке он был убит. Тело Спартака впоследствии не нашли на поле боя.
Уже вечером к месту сражения подоспели войска Помпея, которые и довершили разгром восставших. Отдельные отряды повстанцев, уцелевшие в этом последнем бою, продолжали еще некоторое время тревожить юг Италии, но в целом война была окончена. Красс получил за победу пеший триумф, так называемую овацию. Шесть тысяч рабов из армии Спартака, попавших в плен, были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги из Капуи в Рим.
Восстание рабов под руководством Спартака имело важное значение для последующей истории Рима, и в основном оно сказалось на карьере Помпея и Красса. Два военачальника использовали успехи в подавлении восставших рабов в своей дальнейшей политической деятельности, употребляя общественное признание и угрозу применить свои легионы с целью повлиять на ситуацию в Республике в нужном им направлении. Их действия в значительной мере способствовали подрыву римских политических институтов и в конечном итоге привели к превращению Римской республики в Римскую империю.
Битва при Алезии52 год до н. э.
Если в разговоре на исторические темы речь заходит о римских полководцах, то девять из десяти собеседников первым назовут имя Юлия Цезаря. И это при наличии таких грандиозных фигур, как Сципион Африканский, Гай Марий или Траян. Безусловно, в такой известности играет свою роль и то, что Цезарь стал первым из римских императоров, и его блистательный самопиар в известных двухтомных «Записках…». На самом деле полководческий путь Цезаря, особенно на первом этапе, отнюдь не был усыпан розами. И крупнейшим испытанием на этом пути стала долгая Галльская война. В начале ее Цезарь лишь политик, которому еще только предстоит научиться подлинному воинскому искусству и завоевать доверие своих солдат. Через шесть лет, под Алезией – это опытнейший полководец, блестяще разбирающийся во всех нюансах войны, человек, за которым легионеры готовы идти в огонь и воду. Об этом пути и пойдет речь далее.
После окончания срока своего консульства в 58 году до н. э. Юлий Цезарь был назначен наместником в Цизальпинскую Галлию. В последующие несколько лет ему удалось подчинить многие независимые галльские племена и объявить Трансальпийскую Галлию римской провинцией. Однако в конце 54 года до н. э. галлы подняли восстание. В 53 году до н. э. на съезде в Бибракте, в котором приняли участие многие галльские племена, командующим армией восставших был назначен арверн Верцингеторикс. Повстанцы нанесли несколько довольно серьезных поражений римским войскам. В этот момент Цезарь находился в Цизальпинской Галлии и, узнав о происходящих событиях, спешно пересек Альпы. При этом он разделил свои силы на две части, что, как показали события, стало ошибкой. Часть войск, под командованием Тита Лабиена, Цезарь отправил на север, а сам вместе с пятью легионами и германской конницей встретился с армией Верцингеторикса в битве при Герговии. Битва оказалась неудачной для римлян; хотя Верцингеториксу и не удалось одержать победы, Цезарь был вынужден отступить. Не слишком успешно из-за недостатка наличных сил действовал и Лабиен на севере.
Неудачи римлян привели к тому, что заполыхала вся Галлия. Даже большая часть старых римских союзников – эдуев – перешла на сторону восставших. Казалось, все шестилетние усилия Рима по завоеванию Галлии пойдут прахом. Начался сбор великого общегалльского ополчения, а Верцингеторикс, в ожидании могучих подкреплений, занял почти неприступную крепость Алезия, находившуюся в области племени мандубиев. Цезарь немедленно соединил обе армейские группы и тоже двинулся на Алезию. Соединения армии Верцингеторикса с гигантским галльским ополчением нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах.
Алезия стояла на ромбовидном плато длиной полторы тысячи, шириной – тысяча и высотой сто пятьдесят метров. Сам город занимал лишь западный край плато, а на другом конце стояла восьмидесятитысячная армия Верцингеторикса. Придя к Алезии с соединенной шестидесятитысячной армией, Цезарь понял, что штурмом позицию галлов не взять, и решил организовать полную блокаду этой естественной крепости.
Схема укреплений под Алезией
Холм, где стояла Алезия, являлся частью более крупного плато, рассекаемого двумя ручьями, протекающими к северу и к югу от города. Ручьи текли в двух глубоких долинах, отделявших город от соседних холмов. К западу от города эти долины выходили на широкую равнину. Цезарь разместил свои легионы вокруг города и наметил линию осадных укреплений. Внутренние линии проходили вдоль подножия холмов к северу и к югу от города, а затем по равнине, примерно в полутора километрах от города. Внешние линии проходили по вершинам холмов и по равнине примерно в двухстах метрах от внутренних линий, оставляя большое пространство для передвижения войск. Вдоль этих линий Цезарь для начала построил двадцать три редута, чтобы те прикрывали солдат, строящих укрепления, а затем приказал копать рвы. Сначала легионеры выкопали ров с отвесными стенками около шести метров шириной у подножия плато. Это было сделано для того, чтобы предотвратить возможные нападения, пока будут возводиться основные укрепления на равнине. В четырехстах метрах от этого рва легионеры выкопали два рва шириной пять метров и по возможности наполнили внутренний ров водой. Два этих рва шли по рав