1917 году.
Его юношеские годы были отмечены рядом болезней, которые врачи не могли объяснить. Из-за дефицита веса он, казалось, был одна кожа да кости. В частных школах, где он учился, он регулярно попадал в лазарет. Когда он приезжал домой на каникулы или на праздники, родители были потрясены тем, как выглядел их сын. Во время пребывания в больнице Кеннеди подвергался практически всем методам современной диагностики, но врачи не пришли к однозначному выводу и среди прочего подозревали лейкемию. Однако болезнь (или болезни) Джона не помешала его пробуждающейся и ярко выраженной сексуальности; пребывание в больнице предоставило ему, по крайней мере, общество хорошеньких медсестер. Еще один положительный эффект от его многочисленных госпитализаций: молодой Кеннеди читал, читал и читал. В семье, где спорт был занятием номер один, чтение оказалось необычным хобби. Кеннеди начал с классических приключенческих романов и закончил все больше увлекавшими его биографиями исторических деятелей и политиков.
Обширные знания и природное обаяние открыли Кеннеди путь в политику в 1946 году, когда он стал конгрессменом в своем избирательном округе, в Массачусетсе, а в 1952 году – сенатором. В тот период развитию политической карьеры также способствовала репутация героя войны. В 1943 году с лейтенантом Кеннеди в Тихом океане произошел удивительный случай, который благодаря связям его отца Джозефа в прессе превратился в героический поступок, что помогло 26-летнему парню попасть в заголовки газет. Критически настроенные современники, знакомые с реалиями морской войны, вероятно, задавались вопросом, как могло случиться, что экипаж торпедного катера, такого как PT‐109 под командованием Кеннеди, не заметил в темноте ночи несущегося на всех парах японского эсминца. Эсминец разрубил напополам существенно превосходивший его в размерах американский катер. Японские моряки, очевидно, даже не заметили странного происшествия. В любом случае, после того, как его катер затонул, Кеннеди проявил выдающуюся рассудительность, приложил максимум усилий, чтобы спасти нескольких раненых членов экипажа, и в итоге доплыл до острова, где местные жители смогли оказать им помощь. Всякий раз, когда впоследствии появлялись слухи о новом кандидате или о здоровье президента, представители семьи ссылались на травму, полученную в ту ночь на службе нации. Таким образом, патриотическое восхищение и благодарность подавляли любые сомнения. Другие объяснения недомоганий Кеннеди (если его самочувствие не удавалось замалчивать) включали малярию, перенесенную в ходе военных действий, или травму спины, полученную во время футбольного матча, что, в свою очередь, могло быть истолковано как проявление присущей Кеннеди энергичности, или vigour.
Правда была не такой блистательной и, отдавая должное всем, кто пытался найти ответ, совсем не простой для диагностирования и лечения. Джон Ф. Кеннеди страдал от болезни Аддисона – состояния, о котором медики знали очень мало, когда впервые диагностировали его в конце 1940-х годов и когда пытались лечить в начале 1950-х годов. Это заболевание, при котором надпочечники не могут производить достаточное количество гормонов, прежде всего стероидов (включая кортизон), было обнаружено у Джона Ф. Кеннеди во время его пребывания в Лондоне в 1947 году. Один из врачей признался хорошей знакомой Кеннеди Памеле Черчилль (невестке Уинстона Черчилля): «Ваш молодой американский друг не проживет и года». По дороге домой на трансатлантическом пассажирском лайнере «Куин Мэри» здоровье Кеннеди так сильно ухудшилось, что было проведено последнее помазание[290] будущего президента.
В 1947 году у Кеннеди была обнаружена болезнь Аддисона – надпочечники производили недостаточное количество гормонов.
К счастью, оказалось, что в этом не было необходимости, однако по прибытии в Нью-Йорк Кеннеди пришлось выносить с борта на носилках. По счастливой случайности, фармакология недавно как раз начала производить стероиды и вводить их в организм. Капсулы так называемого ДОКСА (ацетат дезоксикортикостерона) помещали под кожу. Однако есть свидетельства того, что Кеннеди уже принимал эти медикаменты в течение многих лет. Для обеспеченного пациента не представляло сложности получить новые препараты, точную дозировку и возможные побочные эффекты которых еще не научились определять.
Весьма вероятно, что постоянный прием этих веществ спровоцировал у Кеннеди остеопороз позвоночника. Тот факт, что у президента были проблемы со спиной и он иногда даже ходил с тростью (посадка деревца во время государственного визита в Канаду вызвала сильную боль в спине), нельзя было скрыть от общественности. Также было известно, что Кеннеди любил сидеть в кресле-качалке, потому что это благотворно сказывалось на его спине, но настоящие причины этого, естественно, скрывали: военный героизм и атлетическая бодрость продавались избирателям лучше, чем слабо изученное на то время заболевание под названием «болезнь Аддисона». Кеннеди уже пережил худшие моменты. В 1950-е годы боли в спине стали практически нестерпимыми. Пятый поясничный позвонок разрушился. В октябре 1954 года в ходе трехчасовой операции ему вставили металлическую пластину. Пациент впал в кому, снова вызвали католического священника, и вновь последнее помазание, проведенное священнослужителем, оказалось преждевременной мерой. Открытая рана не заживала (чего следовало ожидать при длительном лечении стероидами). Поскольку имелось подозрение на инфекцию, пластина была удалена при повторной операции в феврале 1957 года. Между прочим, во время предыдущего пребывания Кеннеди в больнице его молодая жена показала, что уже после года брака она знает, как поднять мужу настроение: она уговорила актрису Грейс Келли появиться у постели Джона Ф. Кеннеди в униформе медсестры, что тот, несомненно, оценил.
Его чрезмерное либидо было еще одной медицинской проблемой. Но, возможно, это слишком резкое выражение. Назовем это физической особенностью. Джон Ф. Кеннеди с подросткового возраста проявлял к женскому полу повышенный интерес, который по мере того, как будущий президент становился все более известным, только усиливался. Одна знакомая Кеннеди вспоминала, что ему не приходилось и пальцем шевелить, чтобы привлечь женщин, которые толпами сбегались к нему. Либидо делало Кеннеди чрезвычайно привлекательным, потому что его желание секса было (мягко говоря) чрезвычайно выраженным. Девиз всей его жизни, который особенно лаконично звучит в оригинале, был: «A day without getting laid is a day lost»[291]. В молодости и особенно в зрелом возрасте Джон Ф. Кеннеди «потерял» всего несколько дней своей жизни. Неизвестно, имело ли его ярко выраженное половое влечение медицинские причины, такие как гормональная болезнь и заместительная гормональная терапия в небезопасных и не определенных наукой дозах, или же он пытался соответствовать «образцу для подражания» в лице своего отца. Однако нет сомнений в том, что Джон Ф. Кеннеди был чрезвычайно эгоцентричен в сексе, в котором партнерше уделялось мало внимания и основной целью оставалось собственное удовлетворение. В его сексуальном поведении можно отчетливо разглядеть проявление sense of entitlement, свойственного семье Кеннеди, – уверенности в себе, свободной от каких-либо сомнений, и убежденности в том, что он имеет право на то, что для других табу. Казалось, что у него полностью отсутствовал глубокий человеческий интерес к партнершам или, по крайней мере, к их сексуальному удовольствию. Если известная цитата достоверна, то актриса Энджи Дикинсон описала половой акт с Джоном Ф. Кеннеди как самые захватывающие семь минут (согласно другой версии, 20 секунд) в ее жизни. Совершенно очевидно, что у него было венерическое заболевание. Возможно, он заразил свою жену. Это наводит на размышления, учитывая, что из пяти беременностей Джеки три закончились преждевременной смертью младенцев.
Во время предвыборной кампании команде Кеннеди удалось не затрагивать вопрос о его здоровье, несмотря на ходившие слухи.
Его пристрастия, но, прежде всего, шаткое здоровье и постоянный прием лекарств, которые, скорее всего, вызвали проблемы с позвоночником, не следовало предавать огласке ни при каких обстоятельствах. Это стало важной частью стратегии Кеннеди и его советников по мере приближения президентских выборов 1960 года, когда нужно было создать его имидж. То время отличалось от сегодняшнего: даже внутри партии в рамках предварительных выборов, праймериз, команде удалось не поднимать вопрос о болезни Кеннеди. Человек, боровшийся с ним за выдвижение от Демократической партии, его будущий вице-президент и преемник Линдон Б. Джонсон, резко высказался (в своей манере) по поводу «желтолицего парня», но не придал большого значения здоровью Кеннеди. Во всяком случае, биограф Кеннеди Роберт Даллек прав, утверждая, что Кеннеди, вероятно, пришлось бы расстаться со своими надеждами на президентское кресло, если бы масштаб его проблем со здоровьем стал известен еще при его жизни[292]. Как кандидат в президенты, а потом и президент, Кеннеди придерживался традиций Вудро Вильсона и Франклина Д. Рузвельта, которые также скрывали свои недуги от американской общественности.
В отличие от двух своих предшественников, Джон Ф. Кеннеди долгое время проходил медикаментозное лечение.
Кеннеди принимал многочисленные лекарства: иногда, помимо кортизона, восемь различных препаратов в день, в основном болеутоляющие и амфетамины. Но это были не только таблетки. Прежде всего, чтобы облегчить боль в спине, Кеннеди делали инъекции сомнительными лекарствами, добытыми из не совсем проверенных рук. Он доверял скандальному нью-йоркскому врачу по имени Макс Якобсон, которого не без оснований называли «Dr. Feelgood»[293]