В то время возле Ахтиярской бухты стояла дюжина мазанок, в которых жили рыбаки. Селение называлось Ак-Яр – Белый Утес. Через несколько десятилетий скромный небольшой поселок превратился в один из красивейших городов России. Суворов, понимавший в морском деле, сразу высоко оценил качества бухты: «Подобной гавани не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море другой не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помещены были». За строительство первых ахтиарских укреплений Суворов удостоился от императрицы золотой табакерки, украшенной бриллиантами.
Потом, в осенние дни 1782 года, за полгода до присоединения Крыма к России, в Ахтиярскую бухту прибыли два фрегата Азовской флотилии с хорошо подготовленной командой. Крымский берег становился неприступным.
К. Боссом. Севастополь
Суворовские слова повторил о Севастополе и Григорий Потемкин, впервые побывавший в этих краях летом 1783 года. Ему и Таврида, и Черноморский флот обязаны многим. Потемкинская энергия превращала пустынные земли в цветущие, возводила новые города и порты, давала толчок развитию торговли и, конечно, флота. В первую очередь – военного, без которого Крым оказался бы уязвимым.
В истории остался майский день 1783 года, когда в Ахтияр прибыла эскадра Федота Клокачева – девять кораблей. Адмирал двинулся в путь в апреле, а прибыл к благословенным берегам в начале мая, в солнечную погоду. День этот запомнили все моряки. «При самом входе в Ахтиарскую гавань дивился я хорошему ее с моря положению; а войдя и осмотрев могу сказать, что во всей Европе нет подобной сей гавани – положением, величиной и глубиной. Можно в ней иметь флот до ста линейных судов; ко всему же тому сама природа такие устроила лиманы, что сами по себе отделены на разные гавани, то есть – военную и купеческую. Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша», – докладывал опытный флотоводец, один из основателей Севастополя, а в прошлом – участник Чесменской битвы, первый георгиевский кавалер среди моряков. Он стал первым командующим Черноморского флота и представил в Адмиралтейств-коллегию первую карту Ахтиярской бухты. Жизнь адмирала оборвалась той же осенью, в Херсоне, на верфях, во время эпидемии чумы, которая принесла немало горестей строителям Черноморского флота.
«Лучшая гавань в свете»
Когда российский флот обосновался на берегах будущего Севастополя, Потемкин писал императрице: «Не описываю о красоте Крыма, сие бы заняло много время, оставляя для другого случая, а скажу только, что Ахтиар лучшая гавань в свете. Петербург, поставленный у Балтики, – северная столица России, средняя – Москва, а Херсон Ахтиарский да будет столица полуденная моей Государыни». Тогда он уже знал: воссоединение Крыма с Российской империей предрешено.
Потемкин интересовался древней историей и знал, что близ бухты располагался греческий город в Крыму – Херсонес, который русские летописцы называли Корсунью. Русские ученые начали исследовать развалины Херсонеса… Потемкин хотел назвать новый город в честь древнего. Но Екатерина не одобрила этот проект. Ей хотелось подобрать для «лучшей гавани в целом свете» небывалое, неслыханное имя. Так появилось бессмертное – Севастополь. В переводе с греческого – «город достойный поклонения», «величественный город». Еще один вариант перевода связан с тем, что слово «себастос» в Римской империи часто использовали в значении «август», «император». В Севастополе, который еще только отстраивался, видели главный южный форпост России, поистине императорский город. И здесь Екатерина обратилась к традициям древнего Рима: император Август, прозванный Божественным, схожим образом назвал несколько городов своей державы. Потемкин уже называл новый город южной столицей империи. Что ж, Петр Великий начинал строительство на Заячьем острове в устье Невы с более скромных деревянных построек… А память о Херсонесе для Севастополя всегда оставалась священной.
Впервые это название появилось в 1783 году в указе императрицы: «устроить крепость большую Севастополь, где ныне Ахти-Яр». Греческое имя возникло, конечно, не случайно. Пожалуй, иного и быть не могло. Россия не забывала своих кровных связей с Византией, у которой унаследовала и православие, и внутреннее самоощущение мировой державы. Известен греческий проект Екатерины и ее соратников – весьма амбициозный. Что за этим стояло? План освобождения православных народов от османского владычества, превращение Константинополя в столицу новой Византии, которая стала бы ближайшим союзником Российской империи. Екатерина даже назвала своего внука Константином, рассчитывая, что он станет первым после многовекового перерыва греческим императором. Точкой сборки союза двух империй должен был стать Крым. Все это звучало красиво. Но Потемкин – политик реалистического направления – понимал, что Греческий проект недостижим. Он воспринимал его как дымовую завесу, которая поможет России решить более важную задачу – отвоевать, защитить и освоить огромные пространства Новороссии, от первых угольных шахт Донбасса до Причерноморья и, конечно, Крым. Историческая связь с греческой традицией должна была проявиться именно в Тавриде, где сыны Эллады жили и возводили города с незапамятных времен. И здесь Потемкину и Екатерине удалось почти все.
3 (14) июня 1783 года на берегах ахтиярской бухты началось строительство первых четырех каменных зданий. Это церковь святого Николы Чудотворца – покровителя мореходов, дом контр-адмирала Фомы Макензи, пристань и кузница. С этой даты ведется отсчет истории Севастополя. Берег расчищали от кустарников и лесов, строили порт и город – как полагается.
Незабываемым эпизодом в истории молодого Севастополя стал приезд императрицы в июне 1787 года. В те дни состоялась мировая премьера города. Екатерина II придавала большое значение путешествиям по своей необозримой империи, а уж на этот раз Потемкин стремился достойно представить ей всю Новороссию. Кульминацией путешествия стал праздник в Севастополе, в только что выстроенном путевом дворце. Когда гости подняли бокалы с вином, под звуки оркестра распахнулся занавес, и все увидели Севастопольский рейд. Там стояли новенькие суда Черноморского флота, приветствовавшие императрицу пушечными залпами. Для иностранных дипломатов, которых немало собралось на том банкете, это был неприятный сюрприз. Никто не верил, что русским удастся так быстро построить флот! Но Потемкин, вопреки мифам о пресловутых «деревнях», умел добиваться своего и занимался делом, а не показухой. Тогда стало ясно: Россия готова защищать свои южные рубежи. И, как бы ни помогали османам французы, боявшиеся усиления Петербурга, у турок в новой войне с Россией не было никаких шансов на успех. Это через несколько лет подтвердил русский флот при Фидониси и Калиакрии, а армия – при Рымнике и Измаиле.
Лазаревская эпоха
Великим строителем Севастополя был адмирал Михаил Петрович Лазарев – выдающийся флотоводец, путешественник и воспитатель русского флота. По его замыслу столица Черноморского флота стала блистательной. Лазарев считал, что, прибывая в Севастополь, моряки должны испытывать чувство гордости за свой город. Графская пристань, набережные, лестницы, величественные здания в античном стиле – таким издалека открывается город с моря. И это – лазаревские традиции, его замысел. Город красив с любой точки обзора. Не зря адмирала называли «добрым гением Севастополя». Среди начинаний Лазарева – и морская библиотека, за пополнением которой он лично следил, и строительство Петропавловского храма в греческом стиле. Он мечтал установить на Графской площади изящную колоннаду. Император Николай I, изучая проект пристани, первоначально распорядился отказаться от этого архитектурного излишества. Лазарев несколько лет добивался от самодержца разрешения на эту постройку. Император, любивший Севастополь и прощавший Лазареву его «чудачества», в конце концов сдался, о чем потом не жалел. А на Корабельной стороне Севастополя, на холмистом побережье, появились ряды трехэтажных матросских казарм, выстроенных в лучших традициях античного классицизма. Они и по сей день именуются Лазаревскими.
Адмирал немало сил положил и на строительство собора на холме в самом центре города. Его посвятили крестителю Руси – князю Владимиру, одному из небесных покровителей Севастополя. Ведь он принял святое крещение здесь, в Херсонесе. Как было не установить такой храм в Севастополе? Николай I одобрил проект архитектора Константина Тона, открывшего для мирового зодчества русско-византийский стиль. Лазарев каждый день выкраивал хотя бы несколько минут, чтобы заняться заботами храма. У лучших итальянских мастеров он заказал для будущего храма иконостас, мраморные детали для отделки храма и иконы на медных досках.
Величественный собор строили несколько десятилетий, но после смерти Лазарева император принял решение возвести в основании будущего храма склеп, в котором и нашел упокоение великий адмирал, не только защищавший, но и отстраивавший Севастополь. Во время Крымской войны там же обрели покой еще три адмирала – ученики Лазарева, защитники города – Владимир Корнилов, Владимир Истомин и Павел Нахимов. Их помнит и почитает вся Россия. Во время Крымской войны оккупанты осквернили недостроенный храм. После установления мира его долго восстанавливали – и сегодня это главная православная святыня Севастополя.
Лазарев понимал, как важно для людей, стоящих на страже Отечества, почитать память героев, которые своими подвигами прославили армию и флот. По инициативе Лазарева в Севастополе появился первый памятник – героическому бригу «Меркурий» и его командиру капитан-лейтенанту Александру Казарскому, выдержавшему неравный четырехчасовой бой с двумя турецкими линейными кораблями. Лаконичную и мужественную надпись на постаменте одобрил сам адмирал Лазарев: «Казарскому. Потомству в пример». И очень скоро потомству пришлось пройти через самые тяжкие испытания.