Дважды Герой
В наследии Ивана Айвазовского есть картина «На открытом воздухе» – эта композиция наиболее точно передает атмосферу черноморского города до Крымской войны, а именно – в 1845 году. Мы видим грозное спокойствие могучих парусников, выступающих из тумана. Величие русского форпоста на южном море. Горожане – мирные, веселые – приветствуют корабли. Так было в довоенные времена.
Великий художник-маринист, живший в Феодосии, часто приезжал в Севастополь и посвятил городу русских моряков целую галерею полотен. Он появлялся в городе и в дни его героической обороны. Эта трагическая тема тоже нашла отражение в его творчестве. Но главное – в окруженном Севастополе прошла выставка художника. И моряки с восторгом разглядывали его «Синопский бой», «Бриг Меркурий» и другие работы, в которых Айвазовский воспел славу русского флота. Пожалуй, никто из живописцев так тонко не чувствовал душу русского моряка и душу Севастополя. Сколько раз потом приезжали к нему отставные моряки, чтобы высказать слова благодарность «За Севастополь». Художник жил долго – и увидел возрождение любимого города, новые мощные корабли и моряков, которые хранили память о победах и не забывали о горечи отступлений. Но любили Севастополь не меньше, чем поколение Корнилова и Нахимова…
Во время Крымской войны Севастополю и его героям пришлось выдержать мытарства выше человеческих сил. Когда город осадили войска четырех держав – Франции, Англии, Турции и Сардинии – моряки держали оборону 349 дней, совершали невозможное. Погиб на бастионе адмирал Павел Нахимов – любимец Севастополя. От прекрасного города осталась лишь дюжина зданий… Но Севастополь восстановили в прежнем величии.
Символом неприступного города навсегда стал памятник затопленным кораблям. Когда к городу приближались французские и британские эскадры – командование приказало затопить часть судов (почти 90!) на подступах к Севастопольской бухте – и кораблям противников не удалось преодолеть эту преграду и приблизиться к городу. Этот приказ офицеры и матросы исполняли со слезами на глазах. Об этом трагическом подвиге и напоминает монумент – гранитный утес в море, над которым возвышается колонна с двухглавым орлом.
Еще одна из вечных реликвий Севастополя – туманный колокол. Его отлили в екатерининские времена из трофейных османских пушек. В Крымскую войну французы похитили и увезли его. Колокол много лет звонил в соборе Парижской богоматери. А в 1913 году, к 300‐летию династии Романовых, президент Франции Раймон Пуанкаре счел должным вернуть колокол в Севастополь… Сейчас он установлен неподалеку от моря, в районе Херсонеса. Там ему пребывать навеки.
Город стал дважды героем в годы Великой Отечественной войны. Оборона продолжалась 250 дней. В битве участвовал весь город. Севастополь продолжал сопротивление и после того, как гитлеровцы, после долгих неравных боев, вошли в город. А освободили Севастополь 9 мая 1944 года. И это было предвестие будущей Великой Победы.
Главная песня Севастополя известна всей России. Музыку написал Вано Мурадели, а стихи – Петр Градов:
Легендарный Севастополь,
Неприступный для врагов,
Севастополь, Севастополь —
Гордость русских моряков.
Здесь на бой, святой и правый,
Шли за Родину свою,
И твою былую славу
Мы умножили в бою.
Официальным гимном города эта песня, рожденная в 1954 году, стала только в 1994. Но дело не в формальном признании. Эта песня отозвалась в миллионах сердец. Градову удалось найти самые точные слова, которые невозможно ни разделить, ни позабыть. Легендарный Севастополь – иначе и не сказать. Эти слова – в сердце каждого человека, их выучивают не по заданию, не по разнарядке.
Севастополь никогда не присягал никому, кроме России. После распада СССР столица Черноморского флота не считала себя украинской. Ведь это город союзного подчинения, там главным авторитетом был командующий Черноморским флотом. А адмирал Игорь Касатонов на свой страх и риск запретил присягу Украине. Город морской славы с 1992 до 2014 года лишь формально не входил в состав России. Это событие стало еще одной славной страницей в истории Черноморского флота, от которой неотделима судьба Севастополя. Город колоннад и кораблей, город, в котором на улице вы непременно встретите морского офицера, в 2014 году не колебался ни минуты. Он остается славным форпостом России на юге – пленительный и неприступный для врагов.
Василий Чичагов. Арктический адмирал
Их силуэты размыло время, а следы замела метель. Что остается? Имена героев в названиях проливов и островов, легенды и пересуды, открытия и память. Как говорилось в одной старинной пьесе, «когда мы их вспоминаем – они оживают». И приходят из ледяной мглы старые капитаны, которые давно уже покоятся под кладбищенскими плитами. Среди них – Василий Яковлевич Чичагов, один из первых русских полярных исследователей, военный моряк, адмирал, выпускник Навигацкой школы.
Тогда многие стремились учиться в Петербурге, но московская жизнь не требовала больших расходов, а готовили морских офицеров в Навигацкой на совесть. Особенно тех, кто не ленился и не уклонялся от науки. В 1764 году Чичагов стал помощником главного командира Архангельского порта. Артиллерия в этом краю не гремела, но забот хватало.
В те годы – главным образом, стараниями Михаила Васильевича Ломоносова – Россия продвигалась на север энергично. Что знали об Арктике тогдашние ученые и моряки? В 1603 году английский мореплаватель Генри Гудзон смог достичь координаты 80°23’ у западного побережья острова Шпицберген, но, столкнувшись с непроходимыми льдами, был вынужден повернуть обратно. Таков был в те времена рекорд продвижения на север.
Часы от императрицы
В феврале 1764 года Екатерина, которую тогда еще редко величали Великой, получила реляцию от сибирского губернатора об открытии посадским Степаном Глотовым и казаком Саввой Пономарёвым островов Алеутской гряды Умнак и Уналашка и приведении их жителей в российское подданство. Однако в описании островов говорилось, что «на берегу лежит выкинутое иностранное судно», «жители имеют зеркала и чернильницы». То есть, там уже бывали иностранцы – и значит, нужно спешить с освоением этих земель, пока они не попали в чужие руки. Словом, арктическое направление неожиданно стало важным элементом геополитики.
И Россия активизировалась. Летом 1764 года флотилия из шести небольших судов под командованием лейтенанта Михаила Немтинова отправилась на Шпицберген, чтобы оборудовать базы на случай вынужденной зимовки будущей экспедиции. На берегу залива Кломбай (Бельсунн) возвели десяток бревенчатых изб, баню и амбар. В этом городке на зимовку остались шестнадцать человек под командованием мужественного лейтенанта Моисея Рындина. По инструкции Ломоносова, зимовщики должны были проводить на базе метеорологические наблюдения – правда, им это не удалось.
Капитан 2‐го ранга Пётр Креницын возглавил секретную экспедицию, снаряженную для исследования новооткрытых островов в Беринговом море.
Но главную, кульминационную роль в этом движении на Север должен был сыграть Чичагов. Ему предстояло северным путем пройти из Архангельска на Дальний Восток. 14 мая 1764 года Екатерина II подписала секретный указ о снаряжении экспедиции по отысканию северо-восточного морского прохода: «Для пользы мореплавания и купечества на восток наших верных подданных, за благо избрали мы учинить поиск морского проходу Северным океаном на Камчатку и далее». Указ держали в тайне – даже от сенаторов. Екатерина как будто боялась, что некий недруг может вмешаться и встать на пути Чичагова. По крайней мере, она вполне осознавала, что на северном пути пересекаются интересы нескольких держав. И приоритет России придется отстаивать. В Адмиралтействе мечтали об эффектной встрече двух русских экспедиций среди льдов. Считалось, что Чичагов проведет в плавании не менее года, и Креницын должен был выйти на встречу с ним от Алеутских островов годом позже.
Василий Чичагов
Началось строительство невиданных кораблей, специально предназначенных для северных морей, для схваток со льдами. За постройкой и снаряжением кораблей наблюдал командир Архангельского порта капитан-командор Пётр Авраамович Чаплин, участник экспедиции Беринга. Строили корабли на совесть, учитывая суровые арктические условия: поверх обычной обшивки корабли обивали сосновыми досками. И все равно им было далеко до ледоколов.
По указанию императрицы, назначенные в экспедицию суда назвали по фамилиям их командиров – «Чичагов», «Бабаев» и «Панов». Кроме Чичагова, увековечили капитана 2‐го ранга Никифора Панова и капитан-лейтенанта Василия Бабаева. В то время такой чести не удостаивался ни один капитан, ни в нашем, ни в иностранных флотах. Но Екатерина – начитанная дама – понимала, насколько трудным будет путешествие по северным морям и старалась морально поддержать моряков.
Это было царское дело, поэтому обеспечили первопроходцев «по первому классу». Их так вооружили, что Чичагов сумел бы оказать сопротивление любому вражескому боевому кораблю, а то и двум! И десант мог бы высадить, если бы потребовалось. Правда, во льдах их ожидали приключения иного рода – но у настоящего джентльмена револьвер всегда должен быть наготове. Провианта собрали на полгода, но, при экономном расходе, его хватило бы, по меньшей мере, на два года. Интенданты не сплоховали – даже воровать побаивались: и офицеры, и матросы, и поморы на скудный паек пожаловаться не могли. Специально заготовили проверенные средства от цинги: 150 ведер водки сосновой, мёда 10 пудов, хрена 46 фунтов, горчицы 10 фунтов, хмеля 3,5 пуда, лука 6 четвертей, морошки 46 ушатов. Эти чудодейственные продукты действительно помогли – в особенности Рындину и его товарищам.
Для команды пошили овчинные шубы, треухи, меховое нижнее белье, бахилы и рукавицы. А еще – каждый участник экспедиции получил от «матушки» золотые секундные часы.