Битва за Черное море
После падения Измаила, после поражений в генеральных сражениях при Рымнике и Мачине, флот оставался последней надеждой султана Селима III в противостоянии с Россией. В той войне османы и на море терпели одно поражение за другим, но все-таки сохраняли превосходство в морских силах. Турки двадцать лет лихорадочно преобразовывали флот – с французской помощью. Россия значительно уступала Османской империи не только по количеству, но и по боевым качествам кораблей. Турки располагали более быстроходными и маневренными парусниками, более дальнобойной артиллерией. У Ушакова не было столь впечатляющих линейных кораблей: русскому Черноморскому флоту от роду шел восьмой год. Оставалось надеяться на военную науку, на таких командиров как Ушаков, на выучку офицеров и матросов. К лету 1791 года русский адмирал уже заставил врага уважать силу русского оружия, а турки с ужасом произносили его имя на свой лад – Ушак-паша. Сколько сражений дал Ушаков – столько раз и победил.
В июле 1791 года турецкие корабли, битком набитые войсками на случай абордажного боя, сосредоточились у мыса Калиакрия. Османы давно освоились в этих краях, знали их досконально. По-гречески Калиакрия – «добрый, красивый мыс». И операция начиналась благоприятно для верных слуг султана. В помощь турецкой эскадре подоспело подкрепление из Африки. Предводительствовал «африканскими» кораблями искусный флотоводец Сеит-Али – выходец из Алжира, весьма амбициозная личность. Победитель итальянского флота! Он сплачивал своих моряков горделивыми заявлениями, в которых клялся жестоко проучить русского Ушак-пашу. Нет, он не был безумным горлопаном и хвастуном. Тут можно разглядеть психологический расчет: громкие угрозы возвращали уверенность в собственных силах «воинам Аллаха», которые после нескольких поражений стали побаиваться Ушакова. Турецкие полководцы старательно поддерживали в войсках огонь религиозного фанатизма.
Огромный османский флот шумел у болгарских берегов. Командующим оставался капудан (адмирал) Гусейн-паша, уже не раз битый Ушаковым, но честолюбивый Сеит-бей не подчинялся никому, кроме султана. Единовластия у турок не было. В распоряжении Гусейн-паши находились и береговые укрепления с артиллерией. Но главное – 18 линейных кораблей, 17 фрегатов, вооруженных до зубов. 1600 пушек на крупных кораблях. А еще – 43 вспомогательных корабля, также неплохо вооруженных. Сила весьма внушительная по тем временам. Неприступная крепость на море. Пока турецкий флот и береговые батареи оставались единым кулаком – эта сила казалась неуязвимой.
По замыслу Григория Потемкина, следовало добиться господства на Черном море до заключения перемирия с султаном. Морская победа давала русским дипломатам важный козырь на переговорах. Но как ее достичь, убедительной победы? Светлейший понимал, что схватка с превосходящими силами турок может трагически окончиться для бесстрашного русского адмирала. «Молитесь Богу! Господь нам поможет, положитесь на Него; ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами!», – писал он Фёдору Фёдоровичу, своему любимцу. Эскадра Ушакова состояла из 18 линейных кораблей, двух фрегатов и 19 вспомогательных судов. Меньше тысячи орудий! По сравнению с турецкими силами – скромно. Следовало уповать на суворовский принцип: побеждай не числом, а умением. А еще – на неразбериху, которая возникнет в турецких рядах, если удастся удивить, оглоушить противника.
Турецкий флот «весьма разбит»
Последний поход Ушакова в той войне начался 29 июля (по ст. стилю). Через два дня он обнаружил турецкую эскадру и решился на быстрый натиск, не проявляя уважения к сложившимся правилам церемонного боя. Турки, наблюдая приближение русских, поначалу не поверили, что Ушаков отважится на атаку.
Он даже не перестроил корабли в линию нападения, как того требовали традиционные предписания. Русский контр-адмирал спешно провел корабли тремя колоннами между берегом и турецкой эскадрой – под огнем береговых батарей. Если бы турки готовы были встретить незваных гостей – русским морякам пришлось бы отступить. Но они и представить себе не могли, что Ушаков решится на безрассудно смелую атаку. Проспали русский маневр турецкие артиллеристы. «Прибавить парусов!», – приказывал Ушаков, предчувствуя напряженный бой с главными силами турок. Он добился своего: на турецких судах уже царила паника, Гусейн потерял контроль над кораблями… Они не успели четко построиться в линию баталии, не успели организовать артиллерийский отпор, в суматохе несколько османских кораблей столкнулись.
Но тут проявил себя Сеит-Али. Перетерпев первое – внезапное – нападение русских, алжирец попытался перестроить корабли для контратаки, поймать ветер. В отличие от Гусейна, Сеит-Али преодолел замешательство первых минут боя и оставался опасным противником. Ушаков прочитал этот замысел – и на собственном флагмане «Рождество Христово» атаковал алжирца. В третий раз в этом сражении Ушаков забыл о правилах морского боя. Вышел из линии, бросился в атаку с одной целью: лишить турок «головы». В этом эпизоде не потерял выдержки один из лучших учеников Ушакова – командир «Рождества Христова», капитан первого ранга Матвей Ельчанинов.
Сохранилась легенда: в ближнем бою Фёдор Фёдорович крикнул противнику: «Эй, Сеит-Али, бездельник! Я отучу тебя давать хвастливые обещания!» Слишком это романтично, чтобы быть правдой, но русских разведчиков в Турции во времена Потемкина хватало, и Ушаков вполне мог знать о нахальных заявлениях алжирца. В часовой перестрелке сказались качества русских моряков ушаковской выучки – их доблесть и точность. «Корабль «Рождество Христово», спустясь за корму «Фёдора Стратилата», спешил приблизиться к бегущему в средину флота кораблю Саит-Али, дабы его не отпустить, и производил сильный огонь по оному и вдоль всего неприятельского флота, который от последующей за передовыми всей нашей линии был весьма разбит, замешен и стеснён так, что неприятельские корабли сами себя друг друга били своими выстрелами. Наш же флот всею линиею передовыми и задними кораблями совсем его окружил и производил с такою отличной живостию жестокий огонь, что… принудил укрываться многие корабли один за другова, и флот неприятельский при начале ночной темноты был совершенно уже разбит до крайности…, а наш флот, сомкнув дистанцию, гнал и беспрерывным огнём бил его носовыми пушками», – поведал Ушаков в подробной реляции.
Корабль храброго Сеит-Али потерял паруса, палуба его запылала – и он был вынужден отступить. Самого алжирца, окровавленного, внесли в каюту. Его поражение предопределило крах турецкой эскадры. Но и ушаковский флагман «Рождество Христово» попал в отчаянное положение: корабль окружили четыре турецких корабля. Ушаков рвался в гущу боя, атаковал. «Рождество Христово» поддержали другие корабли – и от полной катастрофы турок спасла только надвигавшаяся буря. Адмирал отметил умелые действия бригадира Павла Пустошкина на 66‐пушечном «Святом Владимире».
Турки в панике отступали к Константинополю. Тут-то и пригодились скоростные качества французских кораблей, Ушаков не мог догнать их, чтобы выкорчевать недорубленный лес. Отступавшую турецкую эскадру потрепал шторм. Тем временем русские моряки занялись ремонтом своей эскадры. Через два дня залатанные корабли Ушакова были готовы к новым сражениям, о чем и докладывал Ушаков Потемкину. В огненном аду великий флотоводец, как всегда, не потерял ни одного корабля. Русские и турки заключили перемирие как раз 31 июля – в день последнего морского сражения той войны. Ушаков успел выполнить задание Потемкина, вооружив наших переговорщиков неоспоримым доводом морского превосходства.
В сражении погибли и получили тяжелые ранения 45 русских моряков. Только на одном турецком корабле – на флагмане Сеит-Али – раненых и убитых, предположительно, насчитывалось в десять раз больше. Точных данных турки не оглашали.
«О, великий! Твоего флота больше нет!», – с таких слов пришлось турецким морякам начинать доклад султану. В Стамбуле с ужасом принимали израненных, испуганных моряков. Сеит-Али был арестован, Гуссейн-паша посчитал за благо на некоторое время исчезнуть из виду. Султан всерьез опасался, что Ушаков повернет эскадру к Босфору и тогда – горе великой империи. Пришлось Турции стать сговорчивее – и Ушаков побывал в Константинополе уже после заключения мира. Не в клетке, но во главе эскадры. И турки поразились добродушию русских матросов, дисциплиной, образцовым состоянием кораблей.
Потемкин в те дни тяжко болел. До подписания Ясского мира (19 декабря) он не дожил. С волнением он следил за походом своего флотоводца-победителя, о котором писал Екатерине: «Будьте милостивы к контр-адмиралу Ушакову. Где сыскать такого охотника до драки?» Калиакрия стала последним триумфом всесильного князя Таврического – победа, красивая, как Черное море. «Турки даже не знают, куда девались рассеянные их корабли; многие бросило на анатолийский берег. Шесть судов вошли ночью в Константинопольский канал весьма поврежденные. Адмиральский корабль тонул и просил помощи. Пушечными их выстрелами встревожен султан и весь город. Днем султан увидел разбитые их корабли без мачт со множеством убитых и раненых», – торжествовал князь Таврический в письме к императрице. «Страх оружия ее императорского величества распространен по всему берегу до столицы Оттоманской», – значит, миссия выполнена. А новаторские ходы, которые Ушаков применил при Калиакрии, усердно усвоили величайшие флотоводцы мира. Адмирал Горацио Нельсон, восхищавшийся Ушаковым, семь лет спустя, при Абукире, будет атаковать французские корабли и со стороны берега, и с моря. Повторит он тактику Ушакова и еще через семь лет, при Трафальгаре.
Герой Эллады
Павел I не стал припоминать Ушакову дружбу с Потемкиным – и после смерти Екатерины Великой адмирал сохранил свои позиции на флоте. В 1798 году Россия вошла в антифранцузскую коалицию. Прежние непримиримые противники – османы – стали нашими союзниками в войне против «якобинцев». Объединенную русско-турецкую эскадру возглавил русский флотоводец – Ушак-паша.