Исследователя Арктики, настоящего морехода, всегда рассудительного и мужественного, в царской семье уважали. Он надолго стал достопримечательностью петербургского двора, самым главным мореходом Российском империи, без консультаций с которым не обходилось ни одно решение по флотской части. Недаром именно ему Николай I доверял организацию морских путешествий своих дочерей, да и сам не раз выходил в море, когда на капитанском мостике стоял Литке.
Именно Литке задумал проект Русского географического общества под патронажем великого князя, разработал его временный устав, одобренный императором Николаем I. Адмирал надеялся создать штаб, который планировал бы путешествия, помогал оснащению экспедиций и исследованию их результатов, а главной целью Общества должно было стать всестороннее изучение нашей страны, ее отдаленных северных и восточных владений, по словам Литке – «возделывание географии России». После путешествия на «Сенявине» император, кажется, был готов поддержать любую идею Литке – и без проволочек дал дорогу этому начинанию. С первых дней работы Общества, с августа 1845 года, его председателем стал великий князь Константин Николаевич, а вице-председателем – Литке.
Литке привлек к работе в Обществе лучших русских мореплавателей и ученых – географов, статистиков, геологов. Знатоков земли русской и ее окрестностей. В обязанности Литке входило и руководство Морским ученым комитетом – этим штабом мореходных наук. Он задумал и начал издавать «Морской сборник» – первый русский профессиональный журнал моряков, в котором публиковались Иван Гончаров, Константин Станюкович, Александр Островский… Литке любил, когда о морских путешествиях писали не «наукообразно», а живо, захватывающе.
Граф от географии
В долгие плавания после 1830‐х годов он уже не ходил, обращая энергию на организаторскую работу. Ему доводилось командовать и военными операциями. Во время Польского восстания 1830–1831 годов Литке руководил доставкой провианта и боеприпасов русской армии. Везти грузы пришлось речным путем, по Висле, через территории, занятые польскими отрядами. Когда в 1853 году началась Крымская война, Литке умело организовал оборону Кронштадта и Свеаборга, преградив путь англо-французской эскадре к русской столице.
В 1864 году Литке, не без влияния великого князя Константина Николаевича, назначили президентом Академии наук – с сохранением всех ранее занятых должностей. Морской характер пригодился и на этом посту. Он умел добиваться необходимого – методично и неотвратимо. Отказать знаменитому мореплавателю с благородными сединами не могли ни в одном кабинете. К тому же, и император, и его братья давно считали Литке личным другом. Мореплаватель взял под свое крыло музеи – тем более, многие зоологические и ботанические коллекции были пополнены после его экспедиций. Именно при Литке академические ученые в России стали получать жалование, не уступавшее университетским профессорам. Литке способствовал изданию сочинений математика Пафнутия Чебышева, филолога Якова Грота, историка Сергея Соловьева и многих других выдающихся ученых того времени. Учреждение Ломоносовской премии «За важные изобретения и открытия, сделанные в России» – это тоже идея Литке.
Когда Литке исполнилось 75, он передал свои полномочия в Географическом обществе Петру Семёнову Тян-Шанскому, который давно был его правой рукой в Обществе. Старый мореход, терявший зрение, обратился к коллегам с речью, которая никого не оставила равнодушным: «Перешагнув на вторую половину восьмого десятка и чувствуя с каждым днем возрастающий упадок сил моих, я поступил бы недобросовестно, представ перед вами кандидатом на должность, которую по убеждению моему не могу уже выполнять с прежнею энергией, с прежнею деятельностью. Для этого нужны силы более свежие… Затем мне остается только просить Вас не поминать лихом вашего старого вице-председателя». Через десять лет он попросился в отставку и с поста Президента Академии наук. Жить ему оставалось считанные дни…
Как и в романах Диккенса, финал выдался счастливым. В последние годы жизни он был обласкан, наград для Литке не жалели. Император Александр II даровал великому мореплавателю графский титул, а вскоре и орден Св. Андрея Первозванного с алмазными знаками. Еще при жизни путешественника Географическое общество учредило золотую медаль имени Литке, присуждавшуюся за выдающиеся географические исследования. После революции присуждение медали прекратилось, но в 1946 году, постановлением Cовета министров СССР, награду восстановили.
Несмотря на близость к коронованным особам, Литке не был забыт и в советское время. Его именем был назван линейный ледокол, прорубавший пути-дороги в Арктике и в 1934 году первым совершивший сквозной путь по всему Северному морскому пути за одну навигацию. Выходили почтовые марки, посвященные адмиралу. В книгах о русских мореплавателях о нем писали в самых возвышенных тонах. И справедливо: русская география, как и военно-морской флот, многим обязан этому графу – и как моряку, и как просветителю.
Морская наука Павла Нахимова
Давно замечено, что наши великие флотоводцы рождаются далеко от шумных морей, в срединной России. Павел Степанович Нахимов родился в 1802 году в селе Городок Вяземского уезда Смоленской губернии в семье небогатого помещика, секунд-майора в отставке. Он был седьмым из одиннадцати детей в большой и дружной семье. И, хотя их отец служил в пехоте, все его сыновья стали флотскими офицерами.
Офицер без протекции
В 13 лет будущий адмирал поступил в прославленный Морской кадетский корпус. Столица, Петербург, блеск русского флота – от этого невольно может закружиться голова. Вместе с Нахимовым в корпус поступал старший брат Иван. Перед тем, как стать кадетами, летом 1815 года, они отправились в плавание на бриге «Симеон и Анна» под командованием лейтенанта Харламова, «для оморячивания». Бриг ходил между Петергофом, Лисьим Носом, Кронштадтом и Ораниенбаумом. Нахимовы познали азы морской науки. Научились управлять парусами, стрелять из корабельных пушек. И полюбили море, эту великую стихию, которую способен подчинить себе только мужественный и многое умеющий человек.
Учили их основательно: то было время расцвета Морского корпуса. Легко давались Нахимову история, география, алгебра, механика, теории морского искусства, опытная физика, корабельная архитектура, артиллерия… Протекции будущий адмирал не имел. Никаких блестящих знакомств в Петербурге у него не было, но хорошая учеба в корпусе стала залогом честной морской карьеры.
Старательный, терпеливый, не по годам серьезный, он быстро получил практику – назначение на бриг «Феникс», отправлявшийся в плавание по Балтийскому морю, к берегам Швеции и Дании. Двенадцать гардемаринов провели пять месяцев в море вместе с опытными моряками. Рядом с Нахимовым тогда постигал азы морской науки и другой воспитанник корпуса – Владимир Даль, будущий автор «Толкового словаря живого великорусского языка». Вскоре после этого путешествия Нахимов сдал последние экзамены – и стал мичманом. Его направили на север, в старинный Архангельск. Там строился корабль, на котором Нахимову предстояло служить – и молодой офицер уже начал осваиваться на Белом море. Но неожиданно его вызвали в Петербург.
Любимец Лазарева
Фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога» готовились к кругосветному путешествию. Начальником экспедиции и командиром «Крейсера», на котором предстояло служить Нахимову, был уже знаменитый капитан 2‐го ранга Михаил Петрович Лазарев, уже успевший совершить два кругосветных путешествия, одно из которых вошло в историю как открытие Антарктиды. Будущий адмирал, Лазарев искал молодых, выносливых, отлично образованных моряков – и Нахимова ему рекомендовали с лучшей стороны. В том плавании он стал любимцем Лазарева. Вдали от Родины, по инициативе командира, Нахимов получил звание лейтенанта. Это трехлетнее плавание к берегам Русской Америки на фрегате «Крейсер» стало для него настоящим университетом. Он уверенно управлял парусными маневрами корабля – как будто уже десятилетия провел в дальних плаваниях. Больше Лазарев не отпускал от себя столь доблестного моряка. А за «кругосветку» Нахимов получил свою первую награду – орден Святого Владимира IV степени.
В 1826 году Нахимов вернулся в Архангельск – там строился линейный корабль «Азов», на который его определил Лазарев. Этот корабль вошел в историю русского флота. В 1827 году «Азов» отличился в Наваринской битве. Это была странная кампания: русские, британские и французские моряки вместе сражались с османами за свободу Греции. Русскую эскадру вел в бой адмирал Логин Гейден – именно ей пришлось принять на себя главный удар противника. Корабль, которым командовал Лазарев, в том бою совершил настоящий подвиг. Азовцы уничтожили 5 турецких кораблей, в том числе адмиральский фрегат. Турки выпустили по «Азову» сотни снарядов, семь из них попали ниже ватерлинии – но корабль устоял. Нахимов командовал батареей. Действовал хладнокровно и смело, за что и получил своего первого Георгия. Османский флот тогда в Ионическом море разгромили наголову. За Наваринский бой «Азов» – впервые в истории русского флота – получил высокую боевую награду, кормовой Георгиевский флаг.
Служить 24 часа в сутки
К тому времени уже вполне выработался характер и служебный стиль Нахимова. У него не было времени, чтобы научиться хитрить, участвовать в интригах… Всецело преданный своему призванию, он всю жизнь учился морскому делу, учился командовать, нести ответственность за моряков, за судьбы сражений. Одержимость? Великий Суворов говорил, что полководцу нельзя изменять «единству мысли», то есть – своему признанию. В этом смысле более верного ученика, чем Нахимов, у него не было. Как только он оказался в море – с головой ушел в корабельные дела.
С юных лет мичман Нахимов взял себе за правило служить 24 часа в сутки, но не выслуживаться, немногословно и скромно докладывая о своих делах командирам. Он никогда не стремился к большим деньгам. Большую часть жалованья раздавал нуждающимся – прежде всего, старым израненным матросам. Накоплений почти не имел. А друзьям говорил: «А для чего вам деньги? На карты и вино? Это меня не интересует. Уж лучше отдавать их тем, кому они нужнее».