Как-то во время маневров, когда Нахимов командовал кораблем «Силистрия», команда другого парусника – «Адрианополя» – допустила ошибку. Столкновение стало неизбежным. Нахимов приказал матросам переместиться с опасной зоны корабля в безопасное место. А сам остался на юте: «Когда еще получишь возможность показать экипажу силу духа?»
В личной жизни он избрал путь аскета. «Нахимов был холостой и всегда восставал против того, чтобы молодые офицеры женились. Бывало, ежели какой-либо мичман увлечется и вздумает жениться, его старались отправить в дальнее плавание для того, чтобы эта любовь выветрилась. «Женатый офицер – не служака», – говаривал адмирал», – вспоминал Л.А. Ухтомский. Сам Нахимов знал морскую науку назубок – но постигал ее всю жизнь, игнорируя все лишнее, наносное.
Крымская страда
Трагическая для России Крымская война началась для Нахимова с блистательной морской победы. Синоп! Это сражение стало последним в истории крупным столкновением парусных флотов. За победу, в которой Нахимов наголову разгромил турецкий флот, Николай I удостоил вице-адмирала редчайшей награды – ордена Святого Георгия II степени, написав в именном рескрипте: «Истреблением турецкой эскадры вы украсили летопись русского флота новою победою, которая навсегда останется памятной в морской истории». Так и случилось. Но Нахимов видел и оборотную сторону триумфа: «Англичане увидят, что мы им действительно опасны на море, и поверьте, они употребят все усилия, чтобы уничтожить Черноморский флот». Как в воду глядел адмирал!
Русский солдат и матрос больше всего ценит храбрость и искренность командиров. Нахимов с юности не знал, что такое испуг. К опасностям относился презрительно. Эти качества пригодились великому моряку в годы испытаний.
Павел Нахимов
И. Айвазовский. Синопский бой
Летом 1854 года на Россию навалилась почти вся Европа. Английские, французские, турецкие и сардинские корабли блокировали русский флот в бухте Севастополя. И даже Австрийская империя, которую совсем недавно именно русская армия спасла от распада, не поддержала Россию, а начала разговаривать с Петербургом языком угроз. Молодой австрийский монарх Франц-Иосиф, к которому Николай I относился почти как к сыну, писал матери: «Медленно, желательно незаметно для царя Николая, но верно мы доведем русскую политику до краха. Конечно, нехорошо выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе». Вот такая гибкая европейская мораль.
В истории Российской империи столь коварного и неожиданного предательства союзников не бывало. Петербург впервые оказался в одиночестве перед опасностью нашествия. Империя, приучившая мир к своим победам, оказалась на грани катастрофы. Трудно было представить, что англичане и французы, извечные противники, объединятся, чтобы действовать против России. Наши дипломаты не предполагали такой возможности. Многотысячный вражеский десант в Крым – о таком в России могли помыслить только такие стратеги, как Нахимов. Для Петербурга, для миллионов русских людей это был неожиданный удар, выстрел в спину.
Ключ к Крыму – это, конечно, Севастополь. 349‐дневная оборона великого города стала кульминацией войны – героической и кровопролитной. У города не было оборонительных сооружений, которые бы защищали Севастополь с суши. Их следовало немедленно строить – и Нахимов руководил строительством траншей, рвов, батарей на южной стороне города. 7‐тысячный гарнизон оказался под ударом 60‐тысячного англо-французского корпуса. Командование приняло трагическое решение затопить большую часть Черноморского флота у входа в большую бухту города, чтобы полностью перекрыть врагам путь к севастопольской твердыне с моря. В феврале 1855 года Нахимова назначили командиром Севастопольского порта и военным губернатором города. Моряки – его ученики – с абордажным оружием присоединились к гарнизону, защищали город. Черноморский флот стал сухопутным – и сражался на крымской земле героически.
Защитников города поражали его смелость и предусмотрительность. Ежедневно адмирал бывал на передовых рубежах обороны, лично знал каждого матроса, каждого солдата, сражавшегося на бастионах. Сражались севастопольцы отчаянно и стойко, по-нахимовски.
«Часто, проезжая на бастионы мимо маленькой церкви, в которую сносили убитых с ближайших бастионов, он давал деньги, чтобы поставить к каждому убитому по три свечи, как это обыкновенно делается, и часто приезжал в эту церковь на панихиды; такие поездки требовали, можно сказать, самоотвержения, так как делались под неприятельскими штуцерными пулями. Все это, вместе взятое, и было причиной, что Нахимова, можно оказать, боготворили все подчиненные и что появление его на бастионах сопровождалось таким общим восторженным «ура!», – вспоминал адъютант Нахимова Павел Шкот.
Парадоксально, но свой величайший подвиг великий флотоводец, влюбленный в море, совершил на суше, во время осады Севастополя. Он превратил свой любимый город в твердыню, которая выдерживала натиск втрое, вчетверо превосходящих сил. Русские моряки и солдаты защищали свою землю – и эта идея удесятеряла силы. Оборона, которой дирижировал Нахимов, полностью деморализовала противника. Блокированный гарнизон не только защищался, но и атаковал, захватывал пленных, а французов и англичан заставлял отступать – в панике и ужасе. Приведем отрывок лишь из одного письма французского солдата на родину: «У них нет снарядов. Каждое утро их женщины и дети выходят на открытое поле между укреплениями и собирают в мешки ядра. Мы начинаем стрелять. Да! Мы стреляем в женщин и детей. Не удивляйся. Но ведь ядра, которые они собирают, предназначаются для нас! А они не уходят. Женщины плюют в нашу сторону, а мальчишки показывают языки. Им нечего есть. Мы видим, как они маленькие кусочки хлеба делят на пятерых. И откуда только они берут силы сражаться? На каждую нашу атаку они отвечают контратакой и вынуждают нас отступать за укрепления… Мы не из трусливых, но когда у русского в руке штык – дереву и тому я советовал бы уйти с дороги». И таких писем в архивах – тысячи. Возможно, и этот француз погиб на севастопольских бастионах. Впредь наука – не ходить в Россию с оружием. А тогда, в Крыму, им удалось закрепиться только благодаря колоссальному превосходству в живой силе, вооружении, провианте и боеприпасах.
Нахимова называли хозяином Севастополя и душой осажденного города. Он дал клятву – умереть на крымской земле, но не сдать врагу город русских моряков. Есть мнение, что в последние дни, когда командование подумывало все-таки оставить Севастополь – адмирал сознательно искал гибели. Не снимал приметных золотых эполетов, ходил под пулями, не боялся залпов вражеской артиллерии. Но Нахимов и прежде не берег себя – и считал, что только демонстративная храбрость командиров в трудные дни сплачивает армию. Он внушал каждому, что это великая честь для солдата – не нарушить присяги, отдать жизнь за други своя, за Отечество, навсегда остаться в севастопольской земле, но не сдаться на милость оккупантов.
Вечная слава героя
Очередной день обороны, 28 июня 1855 года, начинался для него обыденно – с объезда укреплений. И – на Малаховом кургане – получил смертельное ранение, стоя в полный рост. «Так нужно, друг мой, ведь на все воля Бога! Что бы мы тут ни делали, за что бы ни прятались, чем бы ни укрывались, мы этим показали бы только слабость характера. Чистый душой и благородный человек будет всегда ожидать смерти спокойно и весело, а трус боится смерти, как трус», – говорил Нахимов своему адъютанту. Гроб его покрыли простреленным кормовым флагом с корабля «Императрица Мария», на котором адмирал сражался при Синопе.
Среди защитников Севастополя не было ни одного, кто бы не простился с адмиралом. Не стало человека, при котором падение Севастополя казалось немыслимым.
Даже на британских и французских кораблях приспустили флаги – в честь противника, которого они не могли не уважать. Но, увы, такое благородство было присуще далеко не всем незваным гостям Крыма. Когда русские войска оставили Севастополь, англичане и французы осквернили себя мародерством, в том числе и на могиле Нахимова. Такова оборотная, разбойничья сторона войны, которую всю жизнь презирал адмирал.
После гибели Нахимова никогда не забывали. И не только на флоте. Его слава в 1860‐е затмила даже величественные образы непобедимых черноморских адмиралов – Фёдора Ушакова и Михаила Лазарева. Вся страна знала именно Нахимова – «душу Севастополя». Ему поклонялись – как человеку, который, вместе с матросами и солдатами, спас честь России в трагической Крымской войне. Выходили книги о нем, изображения Нахимова можно было встретить и в кают-компаниях, и в крестьянских избах.
Но главный памятник Нахимову – неприступный Севастополь, который был и остается городом русских моряков, столицей Черноморского флота, на котором чтут традиции несокрушимого адмирала.
История России богата на храбрецов, истинных героев, отдавших жизнь за Родину. Но Нахимов навеки останется одним из всенародных героев, на которых держится Россия. О его подвиге, когда-то потрясшем современников, должен знать каждый школьник – по зарисовкам, которые художники создавали в осажденном городе, по воспоминаниям. По правде, а не по тому экстракту, в который превращали героическую историю наши «реформаторы», для которых не существует любви к Родине, не существует чувства преемственности с ее героями.
И доныне горят золотом в небе Севастополя слова адмирала, павшего за Отечество: «У моряка нет трудного или легкого пути. Есть один путь – славный!»
Адмирал Владимир Литвинов. Мессина. Мирный подвиг моряков
В славной летописи российского военного флота немало громких побед, рискованных и блистательных походов. Мы никогда не забываем о них. Но мы помним и мирные подвиги милосердия, подвиги человечности, которые красноречиво раскрывают душу моряка – и офицерскую, и матросскую. Отношение к братству и взаимовыручке, присущее тем, чья судьба – военный флот.