офицеров и матросов не только общим делом – трудным и опасным – но и своеобразной эстетикой.
К петровскому морскому наследию относится и «Книга Устав морской. О всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море» (1720 г.). В основных «артикулах» содержатся конкретные указания по организации службы на флоте в мирное и военное время, а также перечень взысканий за их неисполнение. Кроме того, заслуга авторов первого морского устава (Петра и его сподвижников – К.Н. Зотова, М.П. Госселера и П.П. Шафирова) перед отечественной военно-морской наукой состоит в том, что они заложили основы современного военно-морского языка, сделав шаг к систематизации понятий, на базе которых впоследствии сформировалась первая научная теория боевого применения флота (морская тактика). По свидетельству современников, роль Петра I в подготовке первого морского устава была ключевой – это можно прочувствовать и по многим формулам этого исторического документа.
Адмирал Игорь Владимирович Касатонов, первый командующий Черноморским флотом новой России (1991–1992), так характеризует Петра I: «Петр I – это прежде всего отец русского флота. Он точнее всех современников понимал стратегическое значение военного флота для страны. Ему удалось преодолеть отставание от Европы и создать первоклассные военно-морские силы, умевшие побеждать в сражениях самых грозных противников России, уверенно стоять на страже границ империи. Строитель первых кораблей, создатель Морского устава – все это он.
Именно поэтому на флоте имя и дела Петра I не забудут никогда. Ведь он напрямую причастен к славным традициям наших моряков – не только как стратег, но и как участник победных баталий».
Царь-адмирал, получивший все звания в боях, не перешагнув ни через одну ступень, реформировал, преображал русскую жизнь, строил и воевал одновременно, с детских лет. Главный дух петровской эпохи – это дерзновенная наступательность днем и ночью, год за годом до полного сокрушения противника как внутри, так и вне ее.
Когда ему изменил один из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного гетман Иван Мазепа, беспредельно доверявший ему Петр велел отлить полупудовую серебряную медаль с изображением удавившегося Иуды. Однако повесить Мазепе на шею эту медаль Император не успел. Гетман скончался.
А русский флот сохранился. И по-прежнему живет традициями Петра.
Фёдор Апраксин – адмирал Петра Великого
Фёдор Матвеевич Апраксин (1661–1728) – дядя Петра. Дворянский род Апраксиных считал своим предком татарского мурзу Солохмира, который в XIV веке переехал из Орды в Рязань. В конце XV века предки Апраксина переехали в Москву и начали служить Ивану III, а выдвинулись благодаря браку Марфы Апраксиной с царём Фёдором Алексеевичем. Вероятно поэтому Фёдор Апраксин тогда же был назначен царским стольником, а после смерти бездетного Фёдора, в 1682 году, стал стольником при юном царе Петре Алексеевиче.
Итак, он начинал царским стольником, участвовал в потешных играх, а затем приступил и к серьёзным деяниям. Впрочем, нельзя недооценивать и потешные полки. Главное, что он был не просто участником военных развлечений молодого царя, а сам набирал талантливых подростков в «потешные полки», создавал игровую флотилию на Переславском озере. Он с юных лет был правой рукой императора и всю жизнь верой и правдой служил царю.
Апраксин служил губернатором Астрахани, воевал против турок и строил флот. В годы Северной войны 1700–1721 гг. он вновь принимал участие во многих славных баталиях – блестящая оборона Петербурга (1708), победоносная осада Выборга (1710) и взятие Кексгольма, взятие Гельсингфорса и Або (1713), триумфальный Гангут (1714). Апраксин командовал и войсками, и Балтийским флотом, заслужил графский титул, ордена Андрея Первозванного и Александра Невского, и одним из первых – звание генерал-адмирала его Царского Величества.
При этом, по характеру Апраксин был человеком мягким, миролюбивым. Ему бы усадьбой управлять… Часть историков называет Апраксина адмиралом поневоле. Он не любил кровопролития, его смущали возможные потери в условиях превосходящих сил противника. Во время похода на Финляндию он действовал фактически из-под палки, долго вел разведку и подготовку кампании. И лишь получив решительные распоряжения от царя, блестяще провел операцию и взял Гельсингфорс (Хельсинки).
В течение нескольких лет Апраксин совершал дерзкие набеги на прибрежные территории шведов, разоряя поселения и истребляя суда. Непобедимые до недавнего времени шведы тряслись от одного упоминания имени Апраксина! Тогда же Федор Матвеевич получил высшую морскую награду – кайзер-флаг.
Наконец, 27 июля 1714 года, генерал-адмирал Фёдор Апраксин и адмирал Матвей Змаевич атаковали флот адмирала Нильса Эреншёльда. Артиллерийским огнем шведам удалось отбить две атаки, после третьей атаки русские моряки взяли шведские корабли на абордаж. Перед сражением генерал-адмирал Апраксин учил своих моряков «пороху напрасно не тратить, а, сойдясь борт о борт, дать залп всем лагом, закрыть нижние борты и свалиться без церемонии на абордаж». Все корабли шведского адмирала были захвачены русскими. Адмирал Густав Ваттранг, участвовавший в сражении, остаток флота увел – русские одержали первую большую победу на море. Так и запомнился Гангут – как виктория, с которой началась героическая история русского военного флота. Как она случилась?
На раскрашенной гравюре, сделанной гравером Морисом де Бакуа в 1722 году с картины Пьера-Дени Мартина, лучшего французского баталиста того времени, изображен фрагмент боя у мыса Гангут, а точнее, захват русскими шведского фрегата «Элефант». Однако картина не дает полной информации об этом морском бое, а о сражении у мыса Гангут в учебниках написано достаточно мало: известно только, что это была первая победа Балтийского флота в генеральном сражении.
К тому времени война России со Швецией, так называемая Северная война, длилась уже четырнадцатый год. И если на суше она кончилась Полтавской баталией, раз и навсегда поставившей точку в споре о том, чья армия сильнее, то на море всё было не так однозначно. Полноценного флота Россия, как многие считали, не имела вовсе. Русские при постройке кораблей в первую очередь опирались на то, что им было знакомо и понятно: галеру. Корабли этого типа составляли основную часть военного-морского флота России, несмотря на низкую мореходность и слабое вооружение.
Шведы тоже использовали галеры, но главную ударную силу у них составляли линейные корабли, сочетавшие скорость хода, дальность пушечного боя и плотность огня.
К весне 1714 года юг и центр Финляндии заняли русские войска. Для высадки десанта 99 русских судов (галеры, скампавеи (полугалеры для перевозки лошадей и грузов) и вспомогательные суда с 15 тыс. солдат) вышли по направлению к Або, и у мыса Гангут полуострова Ханко столкнулись со шведским флотом, составлявшим 15 линейных кораблей, три фрегата, два бомбардирских корабля (канонерки) и девять галер. Русским флотом командовал адмирал Фёдор Апраксин. Шведским – контр-адмирал Густав Ваттранг.
Это было единственное узкое место в Финском заливе, которое стало идеальным для шведской засады.
Один 50‐пушечный линейный корабль, как известно, способен разнести в щепки дюжину галер, вооружение которой составляют всего несколько пушек: особенности конструкции не позволяют маленькой и низко сидящей галере устанавливать орудия куда-либо, кроме носа и кормы. Таким образом, шведский флот просто запер русский у Ханко. Русские корабли укрылись в Тверминнской бухте, а шведские дежурили снаружи, готовые залпами разнести русские галеры, как только те появятся. Так прошёл месяц.
Тем временем из города Ревеля, где стоял русский парусный флот, на выручку русским судам приехал Пётр I, велевший называть себя Петром Михайловым. Кстати, он к тому времени имел чин контр-адмирала. Разобравшись в ситуации, он походил по полуострову Ханко и нашёл самое узкое место – перешеек в два с половиной километра. Там было решено соорудить волок наподобие тех, которые когда-то русские делали на пути «из варяг в греки», и перетащить легкие галеры из одной бухты в другую, на другой стороне острова, в Рилакс-фьорд, небольшой залив. Таким образом, флот посуху выходил из ловушки, куда его загнали шведы. Солдаты моментально начали валить лес, делая бревенчатый настил для перетаскивания судов.
Фёдор Апраксин
Густав Ваттранг, узнав об этом, попросту растерялся, потому что его решение разделить свой флот оказалось не лучшим, как показали дальнейшие события. На перехват переправлявшимся русским кораблям он отправил все свои гребные суда и парусно-гребной фрегат «Элефант» («Слон») под командованием контр-адмирала Нильса Эреншёльда. А в Тверминнскую бухту двинулись восемь линейных кораблей и две канонерки под командованием вице-адмирала Лилье, чтобы уничтожить ослабленный русский флот. Остальные корабли остались дежурить на внешнем рейде.
Однако Пётр, узнав о разделении шведской эскадры, и не подумал перетаскивать корабли, а решился прорваться основным путем.
Утром 27 июля 1714 года был штиль. Корабли шведов стояли совершенно беспомощные, и галеры русского флота вырвались из ловушки Тверминнской бухты, держась мористее, вне досягаемости шведских пушек. В отчаянии Ваттранг приказал перетащить отряд Лилье с помощью гребных шлюпок, чтобы достать до русских пушками, но оставшиеся галеры моментально проскочили с другой стороны, у берега, где было мелководье. По волоку не было переправлено ни одного корабля, однако этого уже и не требовалось. Шведы сами попались в ловушку. Русские заперли в шхерах Рилакс-фьорда на другой стороне полуострова отряд контр-адмирала Эреншёльда, посланный на перехват, и после трех ожесточенных атак захватили одну за другой галеры противника, а потом и фрегат «Элефант». Фрегат был объят огнем, шведы дрались с ожесточением, но русские превосходили их по силе абордажного боя. Раненый в седьмой раз контр-адмирал Эреншёльд упал за борт и был спасен русскими моряками. Ваттранг с оставшимися кораблями ушел, не решаясь более противостоять русской эскадре в открытом море.