Это была первая крупная победа русского флота. В Петербурге тысячи людей встречали галеры Петра и захваченные шведские суда. Гремели пушки, люди кричали «Ура!»
Шведы поняли, что недооценили преимущества гребных судов. Хотя, как выяснилось, недостаточно это осознали, поскольку следующая русская победа, произошедшая ровно через шесть лет, 27 июля у одного из Аландских островов – Гренгама, опять доказала ту же самую истину и стоила шведам еще четырех фрегатов. Командующим русскими войсками в Финляндии в то время был генерал князь М.М. Голицын – опытный военачальник и один из ближайших сподвижников Петра I. В 1687 г., в 12‐летнем возрасте Голицын начал военную службу барабанщиком Семеновского полка. Участвовал во всех военных походах Петра I. С 1714 г. командовал войсками в южной Финляндии, участвовал в морском сражении при Гангуте и одержал победу над шведскими войсками при Наппо. В 1725 г. был произведен в генерал-фельдмаршалы, а при царице Анне Иоанновне попал в опалу и умер в 1730 году.
Весной 1720 г. Голицын сконцентрировал галерный флот и силы десанта на западных островах Аландского архипелага. Как только позволила ледовая обстановка, он направил 35 галер с десантом в 6 тысяч человек на территорию Швеции. Этот отряд под командованием бригадира Мангдена прошел в глубь территории на 30 верст, сжег два города и 41 деревню, захватил несколько каботажных судов. Ужас опять овладел Швецией. Срочно послали сигнал бедствия объединенному англо-шведскому флоту, который тут же снялся с якоря, оставил Ревель и поспешил к берегам Швеции.
Однако английские моряки вовсе не рвались в бой, поэтому к Аландским островам подошла только эскадра шведского вице-адмирала Шеблата в составе одного линейного корабля, 4 фрегатов и 9 малых судов (156 орудий). Русский десант благополучно возвратился на территорию Финляндии в районе города Васа, а Голицын, получив сообщение о приближении шведской эскадры, поспешил ей навстречу. В его флотилии были 61 галера и 29 лодок (всего 52 орудия).
Сражение при Гренгаме
Следует заметить, что отрядом галер флотилии командовал полный тезка командующего – тоже М.М. Голицын. Петр I лично определил его на морскую службу и послал учиться сначала в Навигацкую школу, а затем для прохождения стажировки на корабли голландского флота. С 1717 г. этот М.М. Голицын участвовал в Северной войне, а затем успешно продвигался по службе. В 1748 г. он был назначен главнокомандующим флотом, а в 1756 г. произведен в генерал-адмиралы.
Утром 27 июля русская флотилия двинулась к острову Гренгам (в южной группе Аландских островов), чтобы занять выгодную исходную позицию и при благоприятном ветре атаковать эскадру Шеблата. Однако шведский адмирал решил сам напасть на русские суда. Наши галеры повернули назад и стали отходить в узкий пролив между островами Гренгам и Флисе. Шведы стали преследовать и, когда их корабли втянулись в тесный пролив, изобилующий мелями и подводными скалами, русские галеры внезапно бросились в атаку. Сначала в бой вступила артиллерия. Но шведские канониры на этот раз действовали умело и вывели из строя 42 русские галеры.
Тем не менее, проявив исключительный героизм и упорство, русские бросились на абордаж. Ожесточенный бой длился около четырех часов и завершился нашей полной победой. Четыре шведских фрегата сдались на милость победителя. Остальным шведским судам удалось уйти. Шведы потеряли 103 человека убитыми и 407 человек попали в плен. Потери русских составили 82 человека убитых и 203 раненых.
Захваченные шведские фрегаты ввели в Неву. Весь Петербург в течение трех дней праздновал эту победу. Петр I наградил всех участников боя специально выбитой медалью: офицеров – золотой, матросов – серебряной с надписью «Прилежание и верность превосходят силу», а Голицына – дорогой шпагой с надписью «За добрую команду».
За бой у мыса Гангут Пётр I и Эреншёльд получили звания контр-адмиралов. Первый, командовавший атакой, – за победу, а второй – за храбрость. Пётр отпустил шведского адмирала из плена в 1721 году после заключения мира со Швецией и в знак признания его мужества подарил ему свой портрет, украшенный драгоценными камнями.
К 1717 году Пётр сделал заказ в Королевской шпалерной мануфактуре гобеленов во Франции. Заказ представлял собой «Гистории», серию из четырех гобеленов: «Битва при Лесной», два момента Полтавского боя и Гангутское сражение. Баталист Пьер-Дени Мартин принялся за «картоны» – эскизы для гобеленов. В Россию он ехать наотрез отказался, всё время уточнял новые детали, требовал схемы сражений, цвета флагов; регулярно просил денег, каждый раз повышая цену, и отчаянно торговался (во Франции тогда была жуткая инфляция). Картины были закончены лишь после смерти Петра. А в 1722 году с уже готовой Гангутской баталии сделали гравюру, оттиски которой прислали в Россию. На гравюре среди шхер под низким северным небом многочисленные гребные суда со всех сторон окружают фрегат под шведским флагом, окутанный пороховым дымом. Не зная точно, какие галеры участвовали в сражении, Мартин изобразил французский вариант, тогда как у нас основным видом был турецкий. Судя по сохранившимся записям, все четыре гобелена предназначались в подарок Екатерине I, жене Петра. Екатерина, занятая вместе с Александром Меншиковым интригами, не смогла оценить подарок государя. Зато его оценили мы. Гравюра Бакуа сегодня хранится в Эрмитаже.
Гангутское сражение
Роль Апраксина в этом абордажном бою переоценить трудно.
В 1720 году Апраксин наблюдает за укреплением Кронштадта и вооружением корабельного флота, выходит с ним в море, имея флаг на корабле «Гангут». По случаю заключения Ништадтского мирного договора 22 октября 1721 года был награждён кейзер-флагом. В 1722 году участвовал в Персидском походе, командуя морскими силами на Каспийском море, где в первый раз поднял пожалованный ему кейзер-флаг. Весной 1723 года совместно с Петром I вернулся в Санкт-Петербург и возглавил Балтийский флот. Будучи командующим флотом, осуществлял плавания по Финскому заливу, имея флаг на корабле «Гангут». В 1724 году, в день короновании Петром Великим государыни, был ее ассистентом и ту же самую должность имел при отпевании Петра I в 1725 году.
Граф и на государственном поприще внес свой вклад – с 1717 г. он сенатор и президент Адмиралтейств-коллегии (именно поэтому его называют еще и «первым морским министром» России), генерал-губернатор Эстляндии; потом Апраксин входил в Верховный Тайный Совет. Участвовал вместе с Меншиковым, Головиным, Головкиным, Бутурлиным и другими сподвижниками Петра в мрачном деле убиения его сына – адмирал тоже подписал обвинительный приговор царевичу Алексею.
Он был исполнителен и умел добиваться результата, когда император ставил ясные военные цели. С другой стороны, адмирал опасался брать на себя личную ответственность и предпочитал в сложной ситуации получить приказ прежде, чем начать действовать – скорее всего, просто знал непростой характер Петра. И царь особенно ценил в Апраксине огромную личную преданность, веру в своего государя и готовность тщательно выполнять его распоряжения.
Он не избежал соблазнов, характерных для соратников Петра. Два раза адмирал фигурировал в делах о растрате казенных средств. Один раз, в 1714 году, он лишь отделался штрафом за то, что допустил воровство подчиненных, а в другой (1718 год) следствие доказало уже личную вину Апраксина. За это он подвергся аресту, лишился графского титула и всего своего имущества, – правда, Пётр заменил этот приговор ещё одним штрафом, учитывая заслуги адмирала.
Современники высказывались об Апраксине по-разному, противоречиво. Да иначе и не может быть, когда речь идет о по-настоящему крупном человеке.
Британский посол Ч. Уитворт писал, что адмирал «очень мстителен и не чурается подарков», испанский дипломат Я. Ле Лириа оставил похожее описание: «очень корыстолюбив, за что чуть было не погиб». Англичанин на русской службе Дж. Перри и вовсе обвинял Апраксина в жульничестве – мол, граф вечно задерживал жалование и «мало заботился о честном исполнении своего слова». Как отмечает историк Е. Шлямина, об Апраксине больше писали иностранцы, чем русские, и писали в основном гадости, что, впрочем, характерно для тогдашних дипломатических записей. Швед Эренмальм в русском плену заметил, что граф жесток и имеет варварский нрав, «им движет чрезвычайное себялюбие и невыносимая русская амбиция». Кто-то (датчанин Г. Грунд) вообще указывали, что адмирал Апраксин вовсе не разбирается в политике, да и в морском деле (но тут, несомненно, они просто ревновали, желая занять побольше офицерских должностей в России – царь хорошо платил иностранцам). Апраксин отвечал зарубежным дворянам взаимностью. Человек консервативный, иноземцев он не любил, и, разделяя основные принципы Петра, сожалел о «старине», погубленной во время реформ.
Существовали, между прочим, и иные свидетельства, по которым Апраксин был очень энергичен и упорен, прозорлив и справедлив, «пользуется добрым отношением всех», храбр (хоть и не безумно), «производит впечатление хорошего и честного человека»; среди русских граф в целом заслужил завидную репутацию правдивого, любезного и умного человека, которому было свойственно «искреннее желание быть полезным каждому». Таких людей ценил и выделял Петр. И его заслуги перед Россией, которая, благодаря таким вождям стала империей, несомненны.
Федор Матвеевич Апраксин ненамного пережил своего императора, он скончался 10 ноября 1728 года в возрасте 66 лет. Основатель русского флота и армии похоронен в Златоустовском монастыре в Москве.
Каспийский поход Петра
Как Россия прорвалась на Кавказ?
12 сентября 1723 года завершилась Персидская война, по результатам которой Россия стала великой каспийской державой.
«Не имеем иной надежды…»
Петр I стал активно вмешиваться в восточные дела после завершения Северной войны. Но все началось задолго до побед нашего Карла Великого. На заре XVIII века в Петербург прибыло армянское посольство, просившее у царя Петра I помощи в борьбе с персами. «Не имеем иной