Чтоб не испачкать в крови пару женственных рук?
Он поощряет безмерно пьянящее зелье,
Много ль других у Диониса славных заслуг?
Я не оставлю невесту на острове диком,
Будет супругой моей и царицей она!
Я Ариадну, девицу с божественным ликом,
Вмиг отнесу на корабль, отойдёт лишь от сна!»
223
Полная вера бессмертным богам – заблужденье!
Сколько обманутых женщин рожало детей?
Даже Зевес не скрывал все свои похожденья,
Не выпускал он девиц из любовных сетей!»
Тихо забрезжил рассвет, ветром южным играя,
Люди проснулись, желая отплыть поскорей,
Будет спокойней пути половина вторая,
Только бы сняться галере живей с якорей!
224
Спешно поднялись на судно родное девицы,
Стал Ариадну будить возбуждённый Тесей,
Крепким был сон наречённой жены и царицы,
Что испугало невольно афинских друзей.
«Смелый Тесей, на корабль отнеси её спящей!
Пусть досыпает, качаясь на длинной волне!»
Но показалась царевна скалой настоящей:
«Эй, помогите скорей, не поднять её мне!»
225
Юноши бросились сразу на помощь герою,
Но оказалась напрасной попытка сия:
«Кажется, ужас такой олимпийцев игрою,
Надо оставить царевну – она не твоя!»
Силой друзья затащили его на галеру,
Парусом чёрным играть стал ласкающий Нот,
Юный Тесей потерял в справедливость всю веру:
«Хитрый Дионис обманом отнял «дивный плод»!
Смерть Эгея
226
После отплытия в море печальной галеры,
Юный царевич, рыдая, лежал на скамье:
«Преодолел всевозможные в жизни барьеры,
Но не дано мне теперь быть счастливым в семье!
Ядом пропитана горечь сего пораженья,
Очень обидно оставить добытый «трофей»!
Быстро отринул Дионис мои возраженья,
Даже от гнева не сдвинул красивых бровей!»
227
Более суток Тесей рассуждал сам с собою,
Не беспокоил обидой своей беглецов,
Сердце его трепетало подобно прибою —
Так горячо это первое чувство юнцов!
Юноши в утренней дымке увидели справа
Берег высокий обширных владений Афин.
Вместе с галерой на родину ехала слава
Юноши смелого, кем побеждён исполин.
228
Мелкие волны о корпус стучали занудно,
Ждали прибывшие спуска на дно якорей,
К каменной стенке причалило медленно судно —
Молча встречал возвращенцев Афинский Пирей.
Вышли на пристань с улыбками дочери знати,
Юноши следом за ними сошли с корабля:
«Могут Афины забыть о таком патронате,
Что не даёт разгореться огню фитиля!
229
Смелый Тесей Минотавра отправил к Аиду,
Нами порублен прославленный Миноса флот!
Мы не дадим град великой Паллады в обиду,
Может теперь жить спокойно столичный народ!»
Рукоплесканьями встретили новость в Пирее,
Над побережьем пронёсся восторженный крик,
Голос прорвался сквозь шум вдруг: «Смотрите скорее —
На колеснице лежит венценосный старик!»
230
Замерло сердце Тесея от вести трагичной,
Вспомнил про парус герой на обратном пути:
Личное горе его стало сценой публичной,
Чувствовал, будто он бьётся у керов[36] в сети…
Бросился он к колеснице с недвижимым телом:
«Я виноват непростительно в этом, отец!
Жизнь властелина была только в парусе белом…
Женщина память отшибла! Какой я глупец!»
231
Царский слуга рассказал: «Он дышал ожиданьем
Сына, который отплыл на загадочный Крит.
Эти семь дней царь охвачен был сильным страданьем —
Думал, что будет Тесей Минотавром убит.
Пифия в Дельфах ему предсказала несчастье,
Что никогда не увидит он сына живым,
Поняли люди к правленью его безучастье —
Лишь уделял он вниманье вестям судовым…
232
Каждое утро спешил он на берег скалистый,
Там проводил властелин эти долгие дни.
Лик его был от страданий худой и землистый,
Руки Эгея совсем обратились в клешни.
Очень гордился правитель наследником смелым —
Не было прежде в столице героя сильней!
Ждал царь галеру из Крита под парусом белым,
А возвратилась с полотнищем ночи черней!
233
Парусник этот увидев, сказал на прощанье:
«Я для правленья столицей теперь слабоват,
В силу закона не вступит моё завещанье —
Сына забрал чернокрылый, могучий Танат!»
Бросился царь со скалы в воды тихого моря,
Тело разбилось о камни у кромки воды…
Стал я невольно свидетелем общего горя
И для наследника страшной сыновней беды!»
234
Единогласно был признан царём победитель,
Несколько дней исполнялся людьми ритуал —
С пышностью был погребён досточтимый правитель
На берегу, где он парусник ждал, возле скал…
Царствование
235
Став властелином, Тесей научился правленью,
Знания многие дал ему славный Хирон,
В первую очередь он приступил к усиленью
Слабых границ государства с различных сторон:
«Миносы больше не будут навязывать волю,
Много угроз претерпел от соседей народ,
Вся территория станет подвластна контролю,
Крепкое войско – богатства и мира оплот!»
236
Знатных людей призывал он к развитию флота:
«Крит без ужасного зверя практически слаб,
С маски правителя сорвана вся позолота,
Ни перед кем не склонятся Афины, как раб!»
Осуществлять стал афинский властитель реформы:
Объединил он в единый народ племена —
Так прекратились меж ними кровавые «штормы»,
И однородною стала большая страна.
237
Из поселений призвал он всю знать родовую,
Повелевая в столице им жить, как и он,
Тем прекратил победитель вражду вековую,
Всем сторонам приносящую только урон.
Он разделил на сословия всё населенье:
На благородных, пейзан[37] и людей ремесла.
Централизованной власти создал укрепленье,
Только в Афинах решались большие дела.
238
Чтоб избежать средь народных слоёв вырожденья,
Он объявил новый принцип – «открытых границ»,
Не подлежало в Афинах теперь осужденью,
Если везли женихи иностранных девиц.
В письменной форме представлены были законы,
Ввёл реформатор хожденье чеканных монет.
Но отказался от трона и царской короны,
Вместо царя учредил из архонтов[38] Совет.
239
Юноша принял верховную власть над войсками,
И соблюденье законов он взял под контроль,
Сам разбирался с жестокими бунтовщиками,
Чтобы унять от тоски неизбывную боль!
Думы лелеял Тесей о поездке к Алкиду,
Ехать ему не пришлось бы за горы-моря!
Только не любит Геракл посещать Арголиду
Из-за капризов Микенского труса-царя…
В священной роще
240
Надобно было правителю думать о многом:
Дальних походах, любви или верной жене…
Слуги вдруг весть принесли о страдальце убогом,
В роще Эринний[39] лежащем в болезненном сне…
«Кто он, откуда и кем так жестоко гонимый?» —
Властно спросил у слуги реформатор Афин.
«Видимо, это властитель, народом бранимый,
Вместо очей у бедняги в глазницах кармин!»
241
Медлить не стал Победитель с поездкой к дубраве,
Сам колесницу направил в божественный лес:
«Всё разузнаю об этой ужасной расправе,
Кто наказал старика, как могучий Зевес?»
Тёмно-зелёные лавры и с ними оливы
Щедро бросали широкую тень на шафран,
Мелких ручьёв были ясно слышны переливы,
Пряный сухой аромат источал майоран,
242
Возле огромного камня седого гранита
В царских лохмотьях лежал измождённый старик.
Тень от нависшего прямо над ним монолита
Темной вуалью скрывала измученный лик.
«В этой одежде несчастный бродил очень много,
Раны ступней говорят, что ходил босиком,
Значит, была очень длинной бедняги дорога —
Страшное что-то случилось с больным стариком!
243
Может, случайно увидел богиню нагую,
Как это сделал когда-то герой Актеон[40]?
Только послали несчастному кару другую,
Ищет по Аттике место спасения он?
Видно, не встретился старцу разумный и добрый
Царь, соблюдающий строго законы богов?
Впрочем, ревнивая Гера опаснее кобры,
Смертных полно, кто привык к языку батогов!»
244
Тихо раздвинулись ветви олив изумрудных,
И появилась девица с кувшином воды,
Слёзы увидел властитель в глазах её чудных,
Понял, что юная дева под гнётом беды.
«Рощу покинуть прикажете, юноша знатный? —
Робко и тихо спросила Тесея она. —
Выгонят нас, так сказал мне охранник привратный.
Нам в неизвестность дорога опять суждена?»
245
«Не торопись отвечать за меня на вопросы,
А расскажи лучше мне, что случилось у вас!
Не нанималась же ты к старику в водоносы?
Мне рассказали сегодня, что старче без глаз!»
Вздрогнуло тело бедняги, лежащее рядом,
Вырвал из сна старика повелительный бас,
Быстро окинул Тесей пробуждённого взглядом —
Пятна запёкшейся крови узрел вместо глаз…
246
Старец с трудом разомкнул пересохшие губы,
Жадно прильнул он к кувшину с холодной водой:
«Были со мной все цари неучтивы и грубы,
Будешь ли слушать меня, человек молодой?
Мойры судьбу уготовили эту с рожденья,
Чтобы слепым прошагал я по Аттике всей!
Кто ты, виновник усталой души пробужденья?»