Юный рыбак там показывал крупную рыбу,
С доброй улыбкой смотрел на трофеи Герой.
347
Амфоры с влагою люди грузили на судно,
Въедливо снасти на нём проверял Иолай,
Старцы твердили, как будет в походе всем трудно —
Каждый вещал, как знаток, про неведомый край.
Сняв снаряженье, Тесей отпустил колесницу,
Издалека громко крикнул герою баллад:
«Славный Алкид, испытать я желаю десницу,
Не попрошу за победу в походе наград!»
348
«Кто это в царских одеждах идёт на подмогу?» —
Воин великий спросил Иолая шутя.
«Это Тесей, он отправится с нами в дорогу!»
«Помню, как львиную шкуру рубило дитя!»
Взрослого мужа увидев в афинском герое,
С лёгкостью хлопнул Тесея Алкид по плечу —
Но устоял властелин, хоть и легче был втрое,
И возгордился, что другом он стал силачу.
349
«Пира не будет, Тесей, коль не сделано дело,
Нас угостят амазонки в чудесном дворце!
Надо спешить, если дремлет богиня Нефела[50]!» —
Молвил Геракл, видя радость на царском лице.
Груз и отряд на галере, а море спокойно,
Чайки корабль провожают к чужим берегам,
Вёсла ныряют в пучину и дружно, и стройно,
Пот у гребцов ручейками стекает к ногам…
В пути
350
Вышел на вёслах тиринфский корабль из залива,
В море открытом бежала попутно волна —
Весело пенилась, билась по борту игриво,
Небо над судном сияло равниною льна.
Слева по борту галеры виднелись Киклады,
Парус надутый нёс судно вдали островов,
Юный слуга исполнял на кифаре баллады,
Как покидают герои родительский кров…
351
Юный Тесей, отдыхая, смотрел на кумира:
«Что повелел совершить для себя Эврисфей?
Чем помешала Микенам Златым Фемискира,
Если с отрядом собрался в поход «корифей»[51]?
Лет тридцать шесть, но Алкид – образец для атлета:
Сильные руки и ноги, движенья точны,
Длинные волосы так же густы, без просвета,
Пышут здоровьем они и, как прежде, темны.
352
Немногословен, задумчив и честен безмерно,
Праздною жизнью не жил, говорят, никогда,
Не было женщины рядом надёжной и верной —
Быть полубогом – награда, вина иль беда?
Старый Питфей говорил: «Он не ведает страха,
Ринется смело Алкид на любого врага,
Свалит обитые медью ворота с размаха!»
Дружба с таким великаном для всех дорога!»
353
Спали гребцы, задремал и афинский властитель…
Деву прекрасную видел женою во сне.
«Парос пред нами!» – воскликнул Геракл-предводитель,
Остров явился отряду во всей белизне…
Но красота островная скрывала коварство —
Были убиты Геракла послы у ворот.
Впало в немилость Великому всё государство,
В ярость пришёл корифей от паросских «щедрот».
354
Ге’рой гонимый подверг город долгой осаде —
Панику вызвали голод, безводье и мор.
Более месяца крепость мытарилась в смраде,
Миноса внуки в уплату пошли за позор!
Оба царевича стали рабами на судне —
Кончилась сладкая праздная жизнь во дворце!
Грозный Геракл обеспечил им рабские будни —
Вёсла заставят их помнить о подлом отце!
355
Глядя на пленных, Тесей размышлял об Алкиде:
«Сразу направить корабль мог в Босфорский пролив!
Нужен был Парос ему, как жених Артемиде[52],
И в исполненье указов он нетороплив!
Кажется, в этом походе не всё очень гладко,
Не говорит Богоравный друзьям ничего.
Есть в повеленье царя Эврисфея загадка,
Значит, она угнетает так сильно его!
356
Мне б у него всё узнать в предстоящих беседах,
Только, как мрамор паросский, молчит великан!
Иль попросить рассказать о конях-людоедах?
Но опасаюсь, взорвётся Геракл, как вулкан!»
Ветер ослаб, и спокойно скользила галера,
Не подгонял Богоравный усталых гребцов,
И не спешил исполнять он каприз лицемера
В царстве далёком, покинув могилы отцов.
357
Кормчий воскликнул: «Мы скоро приблизимся к Трое!»
Но великан оборвал вдруг восторженный крик:
«В гости к мизийцам заехать бы суток на трое,
И посмотреть, как живёт старый друг – добрый Лик!»
Не обманулся Великий в своих ожиданьях —
Пир был устроен царём в честь героя баллад.
Слушал Тесей Богоравного сказ с обожаньем,
Скромно вещал о себе тот без лишних тирад.
358
Долго могла продолжаться героев беседа,
Но прекратилась она громким криком слуги:
«Движутся быстро к столице отряды соседа,
Мирный мизийский народ убивают враги!»
Целую ночь отбивали мизийцы атаки,
Но преподали герои коварным урок —
Утром алела трава, как нисейские маки[53],
Кровью омыл афинянин Кекропа[54] клинок…
359
Лику отдал Богоравный владенья фригийцев,
Царствовать там предложил сыну Зевса тиран.
«Выполнить должен я волю богов-олимпийцев!» —
Так объяснил свой отказ стать царём великан…
Солнце катилось легко над холмами Троады,
Быстро корабль долетел до пролива Босфор,
Мирно смотрели на воинов две Симплегады,
Путь в Фемискиру лежал через синий простор…
Амазонки
360
Парусник плавно скользил под холодной луною,
Ветер попутный тревожил его полотно,
Царь афинян наслаждался в ночи тишиною:
«Этим путём возвращалось в Элладу руно!
Лику сказал Богоравный о даре Ареса,
Как захотел обладать им микенский тиран…
Вот почему у Великого нет интереса —
Пояс царицы – отнюдь не колхидский баран!
361
Этим желаньем тиран побуждает к разбою,
Или украсть тот ремень мы у женщин должны?
Чтобы трусливый властитель гордился собою —
Якобы пояс он сам приобрёл для жены?»
Эос воздела персты над горами Колхиды,
Справа увидел Тесей Фермодонтский залив,
Берег равнинный с холмами на нём выше Иды,
Крепость, протоку, луга, рощу серых олив.
362
Вспыхнул костёр на утёсе, послышались крики,
Судно Геракла узрел амазонок дозор,
Пали на воду от факелов слабые блики,
Девы готовились дать чужеземцам отпор.
Парус опущен, корабль потерял скорость хода,
Сброшены в воду чужую гребцом якоря,
Солнечный луч осветил синеву небосвода,
Ярко горела над морем Эвксинским заря.
363
Смело шагали пришельцы к воротам столицы,
Семеро воинов, с ними Алкид и Тесей,
С лёгким презреньем на них посмотрели девицы,
Словно орлицы младые на глупых гусей.
Шаг великана был в добрых три локтя длиною,
Царь афинян и другие бежали за ним,
И амазонкам казалось – идёт он с войною,
Грозный, уверенный в силах своих эпоним[55].
364
Мощный Геракл возжелал с амазонками мира,
Знал, что сильнее, чем он, не найдётся бойца,
Только ворота закрыла пред ним Фемискира,
Стражницы-девы послали к царице гонца…
Снова на берег спустились герои Эллады,
Ставить шатры приказал огорчённый Алкид —
Он не привык отступать, видя в деле преграды,
Сильным характером был средь бойцов знаменит!
365
Вдруг на холме заиграли военные трубы,
Медленно были открыты столицы врата,
К лагерю ехали девы – стройны, белозубы,
В каждой видна была мощь, и богинь красота.
Стоя встречали пришельцы воительниц конных,
Прежде в доспехах девиц не встречали они,
В центре отряда – царица и две приближённых,
Ярко сверкали на девичьих станах ремни.
366
«Я – Ипполита, а справа – сестра Меланиппа,
Слева – сестра Антиопа, знакомься, герой!»
Вспомнил мгновенно Тесей дочь младую Эдипа,
Общее есть у Исмены с царицы сестрой!
Славный Геракл поддержал разговор с Ипполитой,
Гордо сидела царица пред ним на коне,
В шёлковой яркой одежде, камнями расшитой,
Волосы смолью стекали по стройной спине.
367
Грозной богиней была Меланиппа в доспехах,
Гладила нервно она рукоятку меча.
Можно любому мужчине забыть об утехах —
Редкий из них ростом был ей повыше плеча.
Нежным красивым цветком возле девы громадной
Лилией нежной казалась сестра Антиопа,
Золотосветлых волос обрамляло лицо,
Взором могла растопить нелюдимость циклопа,
Талии тонкость входила в ладоней кольцо…
368
Царь посмотрел на «цветок» возле девы громадной,
Сердце Тесея забилось, как птица в сетях,
Вспомнился сразу герою побег с Ариадной,
Дверь потайную найдёт он в любых крепостях!
«Договорится Геракл о «ремне» с Ипполитой,
Будет доволен добычей подлец Эврисфей!
Я же приеду в Афины с женой родовитой,
Заполучив самый ценный в походе трофей!»
369
«Жду чужестранцев сегодня к вечернему пиру!» —
Голос царицы услышал Тесей, как сквозь сон.
«Значит, и я приглашён во дворец в Фемискиру!
Снова увижу Её!» – обнадёжился он.
Пир у амазонок
370
Парусник эллинов быстро разгружен гребцами,
Вкопаны амфоры с влагой в прибрежный песок,
Лагерь с шатрами разбит был умело бойцами,
От предстоящего пира настрой их высок.
С группой друзей царь афинский расставил охрану,
Взором внимательным всё осмотрел он вокруг,
Хоть ничего не казалось опасным тирану,
Но поручил осмотреть всё учитель и друг.
371