Люди сбежались смотреть на того, кто пленён.
Не опозорил царевич Эгея седины,
Гимн в честь Тесея рапсодами был сочинён!
Рассказ Эгея. Начало
124
Пиром отмечена в древней столице победа,
Гости спешили увидеть героя Афин,
Царь Марафона отметил наградой соседа —
Стадо овец для трезенца пригнал из долин.
Игры для юных бойцов проводя в честь Тесея,
Сыну признался печальный седой властелин:
«Доброе дело свершил ты, пригнав лиходея,
Только боюсь я, что скоро останусь один…
125
Несколько лет миновало, как я безутешен,
Миноса[22] горе висит надо мной валуном —
Сын его старший и гость мой был в играх успешен,
Но оказался бедняга большим хвастуном.
После красивой победы на Панафинеях[23],
Сам он упорно искал с этим чудищем встреч.
Зверь, на беду, оказался атлета сильнее,
И не спасли чемпиона ни сила, ни меч…
126
Минос меня обвинил в преступленье жестоком,
Будто-то бы я Андрогея послал на быка,
Кровь властелина насыщена диким Востоком,
На метрополию смотрит тиран свысока.
Критский правитель кичится высоким рожденьем,
Тем, что его управленье угодно богам,
И насаждает законы свои принужденьем,
Мощью военной он очень опасен врагам!
127
Властвует чадо Европы и Зевса на море —
Ходит немало его боевых кораблей,
Не победить мне тирана могучего в споре,
Но и расплата с ним смерти самой тяжелей!»
«Можешь, отец, мне поведать о тяжести дани?
Я постараюсь избавить тебя от неё.
Помнишь историю об оскоплённом Уране[24]? —
Зевсом наказан был Крон[25] за злодейство своё!»
128
Юноша вспыхнул желаньем содеять спасенье
Славных Афин и царя от постигшей беды:
«Ты понимаешь, отец, я – твоё повторенье,
Горе скрывать от меня нет особой нужды!»
«Эту историю мне рассказали аэды,
В точных подробностях будет Алфея[26] длинней!
Горе моё затеняет сыновьи победы,
Но обо всём постараюсь поведать полней!
129
Знаю, ты слышал от Эфры – текла речь Эгея,
Чем так прославился в мире загадочный Крит.
Там сохранила жизнь Зевсу Великая Рея,
Память об этом хранит белоснежный гранит.
Выступил против отца он, покинув пещеру,
И возвращался на Крит олимпиец не раз,
К женщинам часто являясь, обманывал Геру,
И об одной из таких начинаю свой сказ:
130
Это случилось давно, до быка Посейдона,
В землях восточнее Нила, средь маленьких гор,
Славен был царь финикийцев, правитель Сидона —
Дочь, что прекрасней богини, растил Агенор.
Именно к ней, златовласой и юной Европе,
Чувственный взор устремил всемогущий Зевес,
Вспыхнула кровь властелина, как пламя в пиропе[27],
В действие он обратил свой мужской интерес…
131
Дева с подругами часто гуляла по травам,
Пышно растущим с цветами вдоль глади морской,
Луг поднимался полого к тенистым дубравам,
Где не должно появляться фигуры мужской.
Оберегал властелин от случайного взора
Дочь, не желая, чтоб видели дивный цветок.
Знатные люди стремились в зятья Агенора,
Им отказал он – заносчив богатый Восток!
132
В день знаменательный чудо случилось на поле:
Зевс опустился на землю в обличье быка,
Девы увидели вмиг средь лиан каприфоли[28]
Дивного зверя со шкурой белей молока.
Смело направилась к дальней дубраве царевна,
Только подруг охватил нескрываемый страх —
Встреча с огромным быком, как обычно, плачевна,
Часто об этом вещали цари на пирах.
133
Но с любопытством Европа бежала по лугу —
Нравился зверь необычной своей красотой,
Только о нём она думала, бросив прислугу,
Юную деву манил блеск рогов золотой.
Бык дружелюбно взглянул на прелестницу царства,
Очи его излучали божественный свет,
Не было видно в движениях плавных дикарства —
Это не тот, что калечил в безумстве Парнет!
134
Смело к быку подойдя, дева тронула шкуру,
Он стал нежнее цветка от касанья руки,
Взглядом влюблённым окинул царевны фигуру,
Кровь забурлила, как в ливень бурлят ручейки.
Гладила шерсть белоснежную дева ладонью,
Нежные пальцы тонули в её глубине,
Сильно она поразилась волос благовонью,
Сесть возжелала царевна на бычьей спине.
135
Медленно бык опустился пред ней на колени,
Дева уселась на шею, вцепившись в рога,
И оказалась Европа в таинственном «плене»,
Плавно зверь встал – эта ноша была дорога!
К берегу тёплого моря по яркому полю
Бережно нёс он царевну на мощной спине,
Дал у песчаной косы чувствам огненным волю —
Бросился в воду, поплыл по спокойной волне.
136
Крепче рога обхватила руками девица,
Двигался быстро по морю лазурному бык,
Рядом сверкнули вдруг нимф восхищённые лица,
А впереди плыл Нерей[29], прорицатель-«старик».
Спрятался Гелиос вскоре в волнах океана,
Мгла затянула собою небес лазурит,
Тишь над водой нарушали лишь крики баклана,
А на рассвете вдали обозначился Крит»…
Рассказ Эгея. Минос
137
Эос пред богом открыла златые ворота,
В край небосклона ночного вонзая персты,
Гелиос вывел коней из заветного грота,
Гнать колесницу спешил до вечерней черты.
Вышел на Критскую землю пловец белоснежный,
Снова припал на колени, прижавшись к земле,
Спрыгнула ловко царевна на мрамор прибрежный,
Вытерла пот, проступивший на дивном челе.
138
Зверь отряхнулся – промокла блестящая шкура,
Брызнула прямо на деву морская вода,
Смутно Европе привиделась в брызгах фигура,
Бык обнажённым мужчиной предстал без стыда.
Быстро схватил олимпиец царевну Сидона,
С лёгкостью нёс он в пещеру её на руках,
Стала Европа мгновенно бледней халцедона,
Затрепетала от страха, как птица в силках…
139
Позднее утро, спит ветер прохладный прибрежный,
Облаком тонким закрыт Светоносный титан,
И совершился здесь случай, судьбой неизбежный —
Был олимпийцем обласкан девический стан.
Страстью к Европе проникся Зевес-обольститель,
Несколько лет наслаждался её красотой,
Дивный дворец ей возвёл, как искусный строитель,
Трёх сыновей родила она в «клетке златой».
140
Перед уходом своим в Олимпийское лоно,
Зевс пожелал, чтоб Европа пошла к алтарю,
Замуж её отдавал он за Астериона —
Счастье внезапно пришло к островному царю.
Усыновил повелитель детей, внемля богу,
Вырастил в царских покоях тиран всех троих,
Крит поделил он меж ними, идя к эпилогу,
Вскоре и бремя наследства свалилось на них.
141
Минос хотел завладеть всем завещанным царством,
Стал умолять олимпийцев, чтоб отдали власть,
Хитростью, скрытою ложью и явным коварством
Он увеличить пытался наследную часть.
Требовал местный народ от него подтвержденья
На исключительность власти на острове Крит,
Минос у моря молился богам с убежденьем,
Верил, что просьбу исполнит великий Кронид.
142
Быстро светало, луч солнца сверкнул над стеною,
Праздный народ обсуждал, как молился Зевсид,
А Пасифая, что Миносу стала женою,
Рядом безмолвно сидела средь мраморных плит.
Северный ветер умчался к седым пирамидам,
Бурное море затихло, исчезла волна,
Минос показывал людям уверенным видом,
Что для богов лишь его власть на Крите важна.
143
Вдруг на воде появились неясные блики,
Резко умолкла толпа на высокой стене…
«Бык с золотыми рогами! – послышались крики.
Шерсть белоснежная ярко блестит на спине!»
Вышел из моря сверкающий дар Посейдона,
Остановился от Миноса в паре шагов —
Признан царевич достойным отцовского трона,
Должен быка заколоть он по воле богов!
144
Кинулась в страхе к вратам крепостным Пасифая,
На берегу оставался царевич один,
В море он взгляд устремил, о родных забывая:
«С этого дня всем на острове Я – Господин!
Должен быка заколоть в честь такого финала,
Но совершить приношенье не смеет рука!»
Голос его прозвучавший был громче кимвала:
«Эй, волопас! Пригони мне другого быка!»
145
Единолично стал править царевич на Крите,
Бык златорогий стал лучшим животным жены,
Бог Посейдон позабыл о своём фаворите,
Или признать не хотел за тираном вины.
Минос увлёкся тогда укреплением царства:
Строил дороги, причалы, воздвиг города.
Не было в славной Элладе мощней государства,
Критским владением стала и моря вода…
146
Это о Миносе мне рассказали рапсоды,
Что-то забыл из того я, что вызвало спор,
Много историй о славном царе помнят своды…» —
Этою фразой прервал царь Афин разговор.
Рассказ Эгея. Дедал
147
Нюкта-богиня[30] спешила в небесные дали,
Но продолжал седовласый Эгей свой рассказ:
«Должен поведать тебе о великом Дедале,
Изобретателем ставшим когда-то у нас.
Много о нём небылиц – потекла речь Эгея,