Но расскажу лишь о том, в чём уверен я сам.
Родом из знатной семьи, внук царя Эрехтея,
С детства Дедал проявлял интерес к чудесам.
148
Дар от Гефеста! – шептали о юноше греки.
Я сомневаюсь, но знал, как он плавил металл,
Видно по статуям было – талант в человеке,
Мастер на «многие руки» – великий Дедал!
Камень, металл, древесину любил он особо —
Для обработки которых придумал станки,
Изобретателем в юности стал глыбодроба,
Что разбивал неподатливый грунт на куски.
149
Скрытные двери, запоры, незримые окна,
Кресла подъёмные в доме, верёвочный блок,
Ярко горящие в тьме беспросветной волокна —
Это не всё, что создал он! Ну чем он не бог?
Зависть к племяннику чуть не сгубила Дедала,
Тот оказался ещё даровитей, чем он!
Сбросил с высокой стены дядя юношу Тала,
Этим нарушив священный Зевеса закон.
150
Изгнан Дедал был из города Девы Афины,
И на военной галере отправлен на Крит —
В Аттике славной не терпят убийц властелины,
Минос же принял в объятья – Дедал даровит!
И властелин, вдохновлённый захваченным троном,
Был несказанно доволен афинским творцом —
Кносс он построит, что станет для всех эталоном,
С многоэтажным из белого камня дворцом.
151
Дальше мой сказ для бывалых и взрослых доступен,
Я расскажу тебе тайну, хоть ты не женат:
Бог Посейдон оказался совсем неподкупен,
Снял над властителем Крита он свой патронат.
Гелия дочь – Пасифая, вещали рапсоды,
Плотскою страстью прониклась к быку из глубин.
Ей Афродита, чья родина – пенные воды,
Чувства внушила: хотел так морей властелин…
152
Минос любил уезжать по делам неотложным —
Сразу три крепости строил на острове он,
Случка быка и жены стала делом возможным,
Именно этим желал наказать Посейдон.
Втайне тирана жена обратилась к Дедалу,
Чтоб сконструировал чучело тёлки младой,
Резкий отказ привести мог к большому скандалу
Иль обернуться строителю новой бедой.
153
Вскоре представил он копию юной коровы,
Был к необычной работе придирчив и строг —
Как настоящая шкура, смотрелись покровы,
Двигались даже две пары устойчивых ног.
Сделал внутри для царицы удобное ложе,
«Тёлку» по пастбищу двигали два смельчака,
Даже вблизи на живую была та похожа,
В первый же день соблазнила «игрушка» быка…
154
Страсти животной жена предавалась нередко,
Менее года прошло, виден стал результат —
Ею рождён был урод-сын, позорящий предка,
Бык-человек, неприемлемый даже для стад!
Знал властелин о позорной любви гелиады[31],
Но побоялся казнить он за это жену,
Не создавал он постыдному делу преграды,
Чтобы не брать на себя за проступок вину.
155
Миноса стал поражать быстрый рост Минотавра[32],
Крепость Дедалу построить велел властелин,
В три этажа под землёй и в размер Эпидавра[33],
Где пребывать будет сын Пасифаи один.
Выстроил быстро Дедал для гиганта темницу,
Строго над нею возвёл из гранита дворец,
Царь поселил там насильно супругу-блудницу,
Действовал Минос в вопросе таком, как мудрец.
156
Был лабиринт, словно город, в огромном массиве,
Выхода нет из негоникому из людей —
Гибнут они под дворцом, как в Мессинском проливе[34],
Их пожирает живыми рогатый злодей.
Минос ведёт себя в море страшнее пирата —
Многие пленные сожраны полубыком —
Всех устрашает он силою дегенерата!
Перед таким властелином я стал должником!»
157
Слушал внимательно сын сокрушенья Эгея
И поражался невзгодам земного отца.
«Любвеобильным Зевеса содеяла Рея!» —
Думал Тесей, пот волненья стирая с лица…
Рассказ Эгея. На Крит!
158
Юноша вспомнил рассказы седого Харона,
Но о царях умолчал дальновидный кентавр:
«Надо следить за женой обладателю трона,
Чтоб не завёлся случайно в семье «минотавр»!
Дочери солнца вести жизнь плохую негоже —
Миноса род опозорила сыном таким!
Царь после этого, вряд ли, разделит с ней ложе,
Если достоинством он обладает мужским!»
159
Мысли Тесея прервал властелин огорчённый:
«Семеро было детей, а потом уже – «бык».
Минос стыдился, «ребёнком» таким удручённый —
Имя царя прилепили к нему, как ярлык!
С парусом чёрным галера пристала в Пирее,
Так далеко простирается Миноса длань» —
Стало Эгея лицо и темней, и старее:
«Утром я должен отправить постыдную дань!
160
Минос меня обязал отдавать ежегодно
Семеро юношей знатных и столько же дев.
Их соберу и пошлю, коль судьба безысходна,
Чтоб не навлечь на Афины властителя гнев.
Требуют люди столицы сейчас с возмущеньем,
Чтобы отправил с галерой на Крит и тебя,
Ты не поедешь, Тесей – я живу с ощущеньем:
Будет разлука навек!» – молвил старец, скорбя.
161
«Зря ты волнуешь, правитель, и сердце, и душу —
В водах морских утонуть мне, отец, не дано.
С громкой победой вернусь из похода на сушу,
Будет на мачте сиять белизной полотно!
Я молодой, обо мне не известно на Крите,
Минос во мне не признает атлета-бойца,
Я с Минотавром расправлюсь в его мегалите,
Чтобы избавить от дани столицу отца!»
162
«Утро настало, мой сын, люди ждут на причале —
Я рассказал тебе всё, что поведал аэд,
Знай, оставляешь отца ты в глубокой печали,
Мне без тебя, мой спаситель, не мил белый свет!»
С грустью корабль откатился от стенки причальной,
Вёсла ударили дружно по глади воды,
Скрип их уключин звучал громче песни прощальной,
Траурным гимном летящей над морем беды.
163
Солнце стремилось подняться на пик небосвода,
Паруса чёрного вскоре коснулся Борей,
Зноем на смерть отозвалась морская погода,
Зорко следил за Тесеем Властитель морей.
Женские крики, страданья и громкие всхлипы
Быстро смешались с бурленьем высокой волны,
Им «подпевали» от мачты согнувшейся скрипы,
Крылья Танатоса в сумерках стали видны…
164
Только отважный Тесей испытал наслажденье,
Был возбуждён он мечтою о скорой борьбе:
«Это не бык марафонский, а лишь порожденье!
Много чудовищ убить предстоит мне в судьбе!
Грозный Геракл захватил всех коней Диомеда,
И, говорят, что намял он Танату бока,
Завтра же мне предстоит истребить людоеда,
Я понимаю, что схватка с таким нелегка!
165
Царь не желает чудовища смерти, уверен,
С Крита грозит Минотавром он Греции всей!
Мойрами только срок жизни гиганту отмерен —
Будет убит этот зверь!» – думал юный Тесей.
Эос над трепетным морем горела лениво,
Взглядом трагичным смотрел на неё левый борт,
А впереди поднимался над морем красиво
Кносс с лабиринтом и с новою пристанью порт…
Перстень Миноса
166
С горьким унынием к стенке причалило судно,
Встретил с улыбкой его властелин в эту рань,
Было на пристани в праздничный день многолюдно,
Минос поднялся на борт проверять лично дань.
Всем повелел Критский царь оставаться нагими,
Чтобы воочию мог оценить плотность тел —
Женские бёдра и груди должны быть тугими,
Кожа у девушек – чистой и белой, как мел.
167
Юношей всех обойдя, подошёл он к девицам:
«Эта худая, как в дикой пустыне газель!
Ноги и руки подобны обтянутым спицам —
Тощих прислали, чтоб судно не село на мель?
«Ты, властелин, оскорбил незаслуженно деву,
Младшую дочь венценосных когда-то друзей,
Смотришь на нас, как на мясо, угодное чреву
Сына-урода блудницы!» – воскликнул Тесей.
168
«Кто ты такой, чтоб указывать сыну Зевеса?
Мне Громовержец доверил божественный Крит!
Слышу по речи, селянин ты с Пелопоннеса,
Не афинянин с рождения, не родовит!»
Вспыхнул Тесей: «Ты не выше, тиран, Геликона!
Происхожденьем своим мы с тобою равны —
Да, я – трезенец с рожденья, но сын Посейдона,
И для меня все угрозы твои не страшны!
169
Я не позволю, чтоб ты издевался над нами,
Если угодно, вели отвести в лабиринт!»
Спор разгорелся вдруг меж Олимпийцев сынами…
Минос снял перстень и в море швырнул «гиацинт»!
«С ловкостью рыбы достанешь кольцо в подтвержденье,
Будто отец твой – могучий морской властелин!»
Чтоб доказать от великого бога рожденье —
Юноша в синие волны нырнул, как дельфин.
170
Минос смотрел с нетерпеньем на воды морские:
«Вот и лишились земля своего смельчака!
Вечными будут под солнцем пороки людские —
Слышали все, как текла эта ложь с языка?
Все афиняне трусливы и лживы с рожденья,
И норовят обмануть и богов, и царей!
Дань увеличу сегодня за то заблужденье,
Что у трезенца родитель – властитель морей!»
171
Неглубоко опустился ныряльщик под воду,
Как подхватил его за руку славный Тритон,
С ним во дворец в океане отправился с ходу,
Где ожидал смельчака бог морей Посейдон.
Через мгновенья увидел трезенец обитель:
Словно хрустальная чаша лежала на дне,
Полупрозрачную сферу построил властитель,
Что накрывала прекрасный дворец в глубине.
172
Под колпаком возвышался чертог Посейдона,
Словно на суше построен, и воздух – лесной,