И пребывал на причале почти дотемна —
Путь по воде – это главная наша дорога,
С пристани вся Ойкумена была мне видна.
Случай для смертных – вершитель судьбы своенравной!
Именно он повернул русло жизни моей:
С берега я наблюдал за борьбою забавной —
Гнал с корабля старый кормчий подростка взашей.
238
Тот, оступившись, свалился к прибрежную воду
И закричал, призывая на помощь к себе,
Я, проклиная холодную нашу погоду,
Бросился в море, а значит, навстречу судьбе.
К месту паденья приплыв, обнаружил я деву —
Пилос-колпак[66] смыт волною с прекрасных волос,
И, прикоснувшись нечаянно к женскому чреву,
«Кто ты такая?» – ей задал, не медля, вопрос.
239
«Холодно мне, и не место вести диалоги,
Выйти на сушу из вод помоги поскорей!»
Были заметны в словах отголоски тревоги:
«Может увидеть меня здесь суровый Борей!»
Быстро доставил я бледную деву в обитель.
«Кто ты, беглянка, откуда явилась сюда?»
«Я – Клеопатра, дочь ветра, чудесный спаситель,
В мир мне хотелось уйти из родного гнезда…»
240
Я предложил Бореаде стать верной женою,
И родила Клеопатра двоих сыновей —
Будет потомок мой править фракийской страною,
Горд был слиянью таких благородных кровей!
Стал я седым, только сердце пылало вулканом,
Ездил немало тогда по чужим городам,
Очень понравилась встреча со скифом Дарданом,
Жившим в краях, где привычен народ к холодам.
241
Я научился тогда же давать предсказанья —
Даром великим меня наградил Аполлон,
Жаждал услышать Дардан о судьбе прорицанья,
Думы свои доверял предсказателю он.
Скифский правитель, о счастье семейства радея,
Мною решил укрепить дипломатию стран —
В жёны была мне предложена дочерь Идея,
Не посмотрел на седины пророка тиран!
242
Юноши, если бы видели вы чаровницу!
Не было прежде красивей девиц на земле!
Без промедленья взял в жёны царевну-юницу,
Сразу исчезли морщины на старом челе!
Первой жене отказал я в защите и власти —
Вместе с сынами в темницу отправил скорей.
Переживать не хотелось с Идеей напасти —
Мог Клеопатру бездомной увидеть Борей!
243
Я по ночам упивался любовью с супругой,
Днём разъезжал по соседям, женою хвалясь,
Царством тогда управляла Идея с прислугой,
И выливала на узников лживую грязь.
Мать и детей бичевала жестокая стража,
Якобы, так приказал исполнять властелин.
Даже Идея хлестала, себя будоража,
Видели все, но «незрячим» был я лишь один!
244
Старый слуга, не стерпев, мне поведал об этом,
В гневе безумном отправил я к тестю жену,
Но за незнанье своё распрощался со светом —
Словно набросили боги на лик пелену…
Молвили люди, Дардан обезглавил Идею
За истязанья невинных в темнице сырой,
Боги наслали чудовищ ко мне, любодею,
Так я наказан за действа супруги второй…»
245
Ловко влетели в покои дворца Бореады:
«Гарпий прогнали до двух небольших островов,
Определили им боги для жизни Строфады,
Зевс не позволил оставить сестёр без голов!»
«В местной темнице ютится с детьми Бореада!» —
Молвил решительно братьям-героям Ясон.
Царь прошептал: «Я забыл о родных из-за смрада:
Где вы, мои Клеопатра, Плексипп[67], Пандион?»
246
С жадностью ел властелин аргонавтов припасы,
Юный Адмет подливал в килик старца вино.
«Как же несчастны бывают слепцы седовласы —
Думал царевич из Фер. – Видно, так суждено!»
Мигом умчались в темницу крылатые братья,
Стражников там отогнали от крепких дверей,
И Клеопатра-сестра к ним попала в объятья,
Женщина стала за год дряхлой жрицы старей.
247
Гордо ступила она во дворец обветшалый,
Кожа была у царицы, как плод миндаля.
Села на трон, бросив взгляд отрешённо-усталый,
А сыновья попросились на борт корабля.
Вдруг приподнялся слепец от удобного ложа,
Чуткое ухо услышало в зале шаги:
«Как эта поступь на поступь супруги похожа,
Словно я слышу движенье скользящей ноги…»
248
«Ты, Клеопатра! – Промолвил. – походка знакома!
Можешь Финея казнить, как Идею Дардан!
Снова ты будешь хозяйкой и царства, и дома,
Время своё отслужил я, несчастный тиран!
Не говори ничего! – Мне без слов всё понятно,
Красноречивой бывает порой тишина!
И на Селене прекрасной есть тёмные пятна,
Ненависть к бывшему мужу без глаз мне видна!
249
Вам, мореходы-герои, не дам предсказанья —
Бедами крупными это чревато для вас!
По акваториям долгими станут блужданья,
Только об этом не смею вести я рассказ.
Ждут впереди ваш корабль острова Симплегады,
Что принесли за столетья достаточно бед,
Их миновать могут только орлы-бореады,
Но за спасенье своё дам хороший совет:
250
Скалы – живые, и бьются они меж собою,
Не допускают проход кораблей сквозь Босфор,
И неподвластны богам и ветрам, и прибою,
Но подскажу, как возможно пройти этот створ:
Голубь полётом укажет Вам путь безупречно —
Коль пролетит между ними, гребите скорей,
Если пройдёте, то скалы застынут навечно.
После Колхиды вернётесь вы в Йолк и Пирей».
251
Прятался город безлюдный под чёрным «хитоном»,
Был освещён только царский разрушенный зал,
Тихая скорбь овладела безмолвным Ясоном —
Груз пережитых Финеем несчастий немал!
Глаз не сводил со слепца предводитель похода,
Слушал внимательно каждое слово царя:
«Только бы в помощь была нам в Босфоре погода,
Чтобы увидеть успешный полёт сизаря!»
Симплегады
252
Строгая Эос[68] коснулась рукой небосклона,
Западный ветер гнал крупные волны в Босфор,
На корабле ждал народ возвращенья Ясона,
Громко ведя меж собой о руне разговор.
В этот момент аргонавты прощались с Финеем,
Не обещая зайти по дороге назад —
Им предстояла тяжёлая встреча со змеем,
Если удачно минуют живых Симплегад.
253
Вскоре вернулась на судно команда с Ясоном,
Подняты были и парус, и все якоря,
Голубь красивый был взят на корабль Пандионом,
Лика Аргеи коснулась лучами заря.
Весело ветер попутный гнал судно к проливу,
Громко вели о Финее беседу гребцы,
В думах Ясон ворошил непокорную «гриву»:
«Много несчастий приносят тираны-глупцы!
254
Личная жизнь старика стала выше правленья,
Должен оставить был трон ради юной жены,
Что довела венценосного до ослепленья
И до невиданной прежде разрухи страны!»
Тотчас отбросил он мысли о старом Финее:
«Пусть отдыхают друзья до живых Симплегад!
Должен в проливе стать ветер попутный сильнее,
В Понте Эвксинском надеюсь увидеть закат!»
255
Солнце сияло над зыбким чужим горизонтом,
Судно Аргеи скользило легко между гор,
Ближе к полудню оно оказалось пред Понтом,
Два исполина скалистых венчали Босфор.
Остановилась галера по воле Ясона,
Чтобы увидели люди движение скал:
«В спешке легко оказаться нам в лодке Харона
И наблюдать, как страдает от жажды Тантал!»
256
Скалы стояли недвижно, как горы Тайгета[69],
О легендарные камни ласкалась волна.
Думал Ясон: «Между ними довольно просвета,
Двадцать галер в ряд пройдут – такова ширина!
Эй, Бореады, слетайте к живым исполинам,
Чтобы увидеть в работе седых Симплегад!
Вам не страшны эти скалы в полёте орлином,
Вы на просторах морских не найдёте преград!»
257
Вмиг устремились к просвету потомки Борея,
Словно орлы, долетели до замерших скал.
«Движутся горы! – послышался возглас Линкея. —
Гонят они пред собою чудовищный вал!»
Вздыбились воды в сходящемся медленно створе,
Омуты страшное горе влекли за собой —
Так по неведенью гибли галеры в Босфоре,
Для кораблей были скалы трагичной судьбой.
258
Долго кружили над ними крылатые братья,
Гор столкновенье желая узреть с высока
И оценить, как страшны роковые «обьятья»,
Чтоб кораблю не помяли «убийцы» бока.
Громко ударили мощные скалы друг друга,
Грохот пронёсся по диким пустым берегам,
Вздрогнули все моряки от большого испуга
И обратились поспешно к великим богам.
259
Быстро волна докатилась до йолкского судна
И облила аргонавтов холодной водой.
Тифий сказал: «Скалы спали в тиши беспробудно,
Но просыпаясь, грозят нам великой бедой!»
«Голубя выпусти!» – крикнул Ясон Пандиону.
Вспомнив совет, что давал на прощанье Финей.
Взоры юнцы устремили теперь к небосклону —
Голубь стрелою помчался меж страшных камней.
260
Вызвала Гера Афину к высокому трону:
«Наша галера стоит, миновав весь Босфор!
Надо помочь, дочь Зевеса, любимцу Ясону,
Должен «Арго» одолеть всегубительный створ!»
«Я обещаю, Аргея, помочь эолиду!
Впрочем замечу, царица, любимец – не трус!
После полудня покинет корабль Пропонтиду,
Силу вложу незаметно в додонский мой брус!»
261
Птица летела на страшные скалы упрямо,
Те расходились легко по своим сторонам,
Образовалась пред ними огромная яма,
Волю дающая грозным морским бурунам.
Горы опять оказались во встречном движенье,
Серая точка вдали потерялась, как цель,