Может чудовище стать для галеры бедою,
Только не стоит склоняться пред ним смельчакам!»
301
«Всем приготовить тяжёлые луки и стрелы! —
Крикнул Ясон. – Наш поход в непрестанной борьбе!
Вооружение дайте и внукам Нефелы —
Пусть упражняются юноши в точной стрельбе!»
Издалека все услышали гул непривычный,
Чёрный орёл мчался к ним, как могучий Борей.
«Вёсла на воду! – раздался опять голос зычный. —
Вряд ли орёл меднокрылых чудовищ добрей!»
302
«Это Зевеса[124] орёл! – закричали Фриксиды. —
Он пролетит мимо судна «Арго» стороной!
Мы для него не ценнее прибрежной ставриды,
Только накроет галеру тяжёлой волной!»
Крылья огромные резали воздух над морем,
Шумный полёт заглушил моряков голоса,
Вал позади великана грозил людям горем —
Мог он легко сокрушить корабля древеса!
303
Ясно и живо припомнились всем Симплегады,
Влево «Арго» устремился от грозной волны,
Быстро над судном мелькнула тень чёрной громады,
И храбрецы разглядели орла со спины.
«Когти и клюв окровавлены! – Резкая фраза
Вдруг прозвучала, как гром среди чистых небес. —
Он утоляет свой голод на склонах Кавказа —
Печень титана клюёт – так назначил Зевес!»
304
Мопса-провидца[125] слова были прерваны стоном,
Взоры людей устремились в прибрежную даль.
«…Был Прометей[126] так наказан богов пантеоном,
Чтобы в цепях на скале избывал он печаль».
«Надо попробовать вырвать из плена титана!» —
Высказал громко идею могучий Пелей[127].
Мопс отвечал: «Это делать пока ещё рано.
Освободит его тот, кто Зевеса смелей».
305
«Есть ли такой на просторах большой Ойкумены,
Чтобы он духом был, словно крепчайший гранит?»
Мопс предсказал: «Он покинул сегодня Микены —
Шкуру с Немейского льва спустит мощный Алкид!»
Яркое солнце укрылось за тёплое море,
К Фасису двигалось судно вдоль кромки воды.
Аргос Ясону шептал: «Никого нет в дозоре —
Колхи своей безопасностью очень горды!
306
В Фасис галеру направь, там большая лагуна,
В ней собирается много чужих кораблей!
Есть здесь ладьи почитающих бога Перуна…»
«В тихую заводь нам надо! – промолвил Пелей. —
Это направо сейчас, в небольшую протоку,
Скроют надёжно корабль на брегах камыши!
Дальше доверься, воитель, счастливому року
И вдохновенным порывам прекрасной души!»
307
В заводь загнали герои галеру Аргеи,
Вышли на берег при свете неполной луны.
И произнёс Теламон: «Приложиться бы к Гее,
Чтобы усталость дороги ушла со спины…»
В жертву богам совершили они возлиянья,
Великолепной Киприде послали цветы,
Быстро сменили герои свои одеянья
И окунулись во снах в мир прекрасной мечты…
Визит к Ээту
308
Дивная ночь отдыхала в предгорьях Кавказа:
Слышен был шорох травы и звучанье цикад,
С неба на землю Селена смотрела вполглаза,
А на Олимпе не время для сонных услад.
Вызвала Гера Афину к великому трону:
«Дочь Громовержца, Ясону вновь помощь нужна!
Наши герои уже приложились к ритону,
За олимпийцев в Колхиде испили вина!
309
Юноши спят, как медведи зимою в берлоге,
Дивные песни поют им тростник и трава,
А в это время шагает Алкид по дороге,
Вместе со шкурой большого Немейского льва!
Долгие думы о внуке тирана Кретея
Предполагают составить обдуманный план:
Выкрасть руно у Ээта плохая затея —
Мой благородный любимец – не вор и мужлан!
310
После того, как галера прошла Симплегады.
В плаванье были Фриксиды отправлены мной.
Прав не имеют на это руно Гелиады —
Фрикс им владел с сыновьями и доброй женой.
Судно Фриксидов разбилось у Аретиады,
Думали братья, что там умереть суждено,
Их аргонавты от смерти спасли без бравады,
Те обещали Ясону в награду руно.
311
Шкуру потребовать можно по слову закона,
И отказать в притязаньях не вправе Ээт,
Знаю, Афина, Ясон наш осилит дракона,
Только и царь-Гелиад – превосходный атлет!
Есть у Ээта не только дракон от Ареса,
Но и горящие пламенем чудо-быки!
Наперекор всем насмешкам супруга Зевеса
Мой эолид уцелеет у дальней реки!
312
Преодолимы любимцем все эти преграды —
Видела, как покорял он чужие моря!
Но есть одна, что мощнее скалы Симплегады —
Это Медея, волшебница, дочерь царя.
Надо заставить её полюбить эолида —
Перед любовью горячей и боги слабы!
Думаю, в помощи нам не откажет Киприда
И от Эрота добьётся прицельной стрельбы!
313
«Гера, а если Ясон вдруг полюбит Медею,
Женится там и оставит свой Йолк без руна?»
«Я отвергаю, Афина, такую идею —
Подвига ждёт от героя родная страна!
Я предлагаю сейчас навестить нам Киприду —
Скоро в Колхиде забрезжит тревожный рассвет,
И предстоит отправляться к царю эолиду,
Но непреклонным останется грозный Ээт!»
314
И к Афродите богини направили ноги,
Чтоб озадачить Эрота, мальчишку-стрельца.
Редко бывали великие в этом чертоге —
Важность вопроса заставила быть у крыльца.
Дивный дворец их опять поразил красотою —
Преобладал в нём мотив неизвестных морей,
Он не сверкал, как у многих, лепниной златою,
Но потолок был прекрасней любых эмпирей!
315
Белыми розами густо увиты колонны,
Пол из земного сапфира блистал синевой,
Но любоваться всем этим богини не склонны —
Был им важнее вопрос исключительно свой!
Музыка слышалась в здании многоколонном,
В дальнем покое звучал громкий радостный смех,
В думах сидела Киприда на выступе тронном
И вспоминала с тоской время бурных утех.
316
Рядом с богиней играли задумчиво в кости
Шумный Эрот и доверчивый друг Ганимед[128],
Тихо вошли к Афродите высокие гости,
Вскинула руку Киприда, и звякнул браслет:
«О, как приятно мне видеть вас в тихих покоях,
Где пребываю я с грустью в далёких мечтах!»
«Времени нет нам шептаться о розах-левкоях,
Поговорим мы поздней о любимых цветах! —
317
Гера промолвила так, начиная беседу. —
Нужен в интриге моей шаловливый Эрот,
Только вели, Афродита, уйти Ганимеду,
Нужно в двух судьбах свершить роковой поворот!»
Сразу поведала Гера богине часть плана,
Та обещала отправить к Ээту «стрельца»:
«Он долетит до Колхиды быстрее орлана,
Будет к приходу Ясона в покоях дворца!»
318
«Что мне подаришь за стрелы мои, Афродита?» —
Мать вопросил с интересом лукавый хитрец.
«Будет игрушка с мелодией древнего Крита! —
С нею играл в детстве Девы Афины отец».
«Дай мне сейчас, а потом я слетаю в Колхиду!» —
Громко воскликнул от радости хитрый божок.
«Ах, мой Эрот, обмануть попытался Киприду?
Знай, не украсит тебя перед нами должок!»
319
Взял озорник лук тугой и любовные стрелы,
Мигом унёсся в Колхиду весёлый хитрец!
Гера заданье дала для прекрасной Нефелы[129]:
«Облаком скрой аргонавтов в пути во дворец!»
Тронула Эос[130] перстами вершины Кавказа,
Ярко сверкнули их пики в небесной дали,
Склоны тенистые были черней диабаза[131],
Двигались в море спокойном купцов корабли.
320
А на речном берегу, где проснулись герои,
В заводи молча качался высокий тростник,
Рядом собрали они для костра сухостои
И обнаружили чистый хрустальный родник.
Голод слегка утолив, устремились к тирану,
Братья Фриксиды пошли впереди остальных,
В облаке плотном они миновали охрану,
Зримыми стали в дворцовых воротах входных.
321
Не ожидал возвращенья Фриксидов правитель:
«Как вы живыми остались? Сберёг вас Борей[132]?
Но не для всех мореходов он – добрый спаситель,
Видимо, вы оказались всех прочих хитрей!
Посуху можно направить в Беотию[133] стопы —
В возрасте вашем до Таврии[134] хаживал я…»
Братья услышали голос родной Халкиопы[135]:
«Счастье! Живыми вернулись домой сыновья!»
322
Аргос[136] Фриксид заявил, не страшась, властелину:
«Мы возвратились за шкурой барана, Ээт!
Боги желают увидеть в Элладе овчину,
А для отказа нам в этом и повода нет!»
Яростью вспыхнул мгновенно могучий властитель:
«А не желают ли боги отдать вам и трон,
Следом за ними – богатства, семью и обитель?
Стражникам я прикажу гнать бессовестных вон!»
323
«Что ты шумишь, как Харон на плохой переправе? —
Вдруг прозвучал голос девы у белых колонн. —
Требовать шкуру барана просители вправе…»
Взгляд устремил на красавицу эту Ясон…
«Царь, подтверждаю богов олимпийских желанье!» —
Он произнёс, вынимая из ножен клинок.
Сразу спокойнее стало Ээта дыханье:
«Юноша, я для Фриксидов исполнил, что мог!