465
Только не видели юноши этой угрозы,
Не отводя от прелестниц восторженных глаз,
А по ланитам скользили горячие слёзы,
Кажется, впали герои в безумный экстаз!
Только Орфей отогнал от себя наважденье,
Видел он рифы и кости на яркой траве,
Вспомнил, откуда явилось к друзьям заблужденье:
«Это Сирены нас манят в морской синеве!»
466
Встал сладкозвучный певец на возвышенном месте,
Лиру звенящую тронул умелой рукой,
Песню запел о героях и долге, и чести,
Ею призвал он друзей не спешить на покой.
Голос певца показался Сиренам волшебным,
Чище и лучше заманчивых их голосов,
Словно являлся он звуком живым и целебным,
Будто запел соловей средь тенистых лесов…
Песнь Орфея
467
«Очнитесь, герои, пред нами беда,
Врагов вы сочли за прекрасных любовниц!
Не все возвратятся к себе в города,
Собой накормив вашей смерти виновниц!
У рифов красивых – смертельный оскал,
На бреге покоятся кости несчастных,
Здесь многих сгубил дикой страсти накал,
И пыл кровожадный хозяек прекрасных!
Отриньте влиянье таинственных чар
И вспомните то, что ценней наслажденья,
Тушите в сердцах запылавший пожар,
Избавьтесь скорей от его наважденья!
Гребите, герои, подальше от гор,
Направьте галеру в родную Элладу!
Ужели мы примем бесчестья позор
И гибель за подвиг получим в награду?
Везём мы с собой золотое руно,
Добытое смелым Ясоном по праву,
Уж лучше уйти с кораблём нам на дно,
Чем глупо утратить великую славу!
Очнись, смелый кормчий, и «Право руля!»,
Нам плаванье в море открытом привычно,
Роднее высокий полёт журавля,
Чем страсти девиц, завывающих зычно!»
468
Вмиг замолчали, внимая Орфею, Сирены,
Песня его долетела до самых небес
Стали коварные девы притворно смиренны,
И удивился, взирая с Олимпа Зевес…
Чары рассеялись, быстро очнулись мужчины,
Сразу Анкей повернул кормовое весло,
Прочь устремился корабль от камней и пучины,
Парус расправив, как будто, большое крыло…
469
Вышли Сирены на берег в глубоком волненье,
Видя, как тает надежда на верный успех,
Только узрили герои сестер продвиженье,
Как прозвучал в тишине оглушительный смех!
Было заметно, что бёдра красавиц косматы,
А безобразные лапы – вороньих страшней,
И оказалось, что эти девицы пернаты,
Вот почему укрывались они меж камней!
470
Корчась от смеха, герои запутали снасти,
Вдвое сложившись, упал на скамью Теламон,
Смело избавил Орфей моряков от несчастья,
Так был «Арго» от крушенья и смерти спасён!
Вышла галера героев в открытое море,
Мирно блестела на вёслах морская вода,
Шутки про «дивных красавиц» закончились вскоре,
Слава Орфею, прошла стороною беда!
471
«Девы Сирены – родные трём сёстрам Горгонам —
Форкий отец им, а мать – титанида Кето,
Жить кровожадным указано здесь Посейдоном,
Чтобы не мог миновать этот остров никто!
Мы позади оставляем беду и преграды,
Путь наш лежит, аргонавты, в родную страну,
Духом и телом теперь укрепиться бы надо!» —
Так говорил им Орфей, тронув тихо струну…
Скилла и Харибда
472
Вскоре причалило к берегу славное судно,
Нежно взирала на тёмную землю Луна:
«Юный рапсод исполняет мелодии чудно!
Гордый корабль не оставит страну без руна!»
Гипносу в руки отдали себя мореходы,
Мелкие волны ласкали прибрежный песок,
Пели вдали на равнине незримой удоды,
Весело вторил которым пастуший рожок.
473
Зорко на берег смотрела Олимпа царица,
Тихо гордилась Аргея любимцем своим:
«Жаль, что убила Апсирта родная сестрица,
Из-за неё эолид будет Зевсом гоним!
Утром Алкид ненавистный покинет Микены,
Чтобы прогнать из Аркадии прочь стимфалид,
А мореходами пройдены славно Сирены —
В подвигах стал отставать от Ясона Зевсид!
474
Муж Громовержец разгневан за то злодеянье,
Что совершила Медея во храме пустом!
Кровью облито богини лесов изваянье —
Непозволительно это на месте святом!
Будет пятно на Ясоне до самой кончины —
Память богов, словно меч у Персея, остра!
Только не знают об этом герои-мужчины,
Пусть отдыхают спокойно в тиши до утра!
475
Завтра они о себе пусть проявят заботу:
Надо омыться в потоках хрустальной воды,
Пищу себе приготовить, сходив на охоту,
Насобирать в диких рощах в дорогу плоды…
А впереди ожидают Ясона преграды:
Должен «Арго» миновать необычный пролив,
Непроходим из-за монстров он, как Симплегады,
Но мой любимец пройдёт – эолид нетруслив!
476
Скилла с Харибдой живут на пути мореходов,
Каждая в чём-то другой и сильней, и страшней!
Вспомнились сразу правдивые песни рапсодов —
Чудища многих отправили в царство теней!
Были когда-то страшилища эти премилы,
Страстно любили прелестных девиц божества!
Как на досуге не вспомнить историю Скиллы,
Если «Арго» к ней придёт через день или два:
477
Форкия дочь, несказанно прекрасная Скилла,
Как-то нашла для купанья красивый залив,
Ей предрекала несчастье от моря сивилла:
«Волны прихлынут, бедою тебя одарив!»
Дерзко смеялась над этим пророчеством дева,
И продолжала купаться под белой скалой,
Не избежала красавица чуждого гнева —
Был тайный враг у девицы, коварный и злой…
478
Главк, юный бог, сын блистательной нимфы Наиды,
Тот, чьим отцом был властитель морей Посейдон,
Скилле признался, и знали о том нереиды,
Что лишь в неё он безумно и страстно влюблён…
Не понимала любви молодая девица,
И отвергала влюблённого бога она,
Но пошутить над несчастным – была мастерица…
Знала б, что будет за смех дорогая цена!
479
Видя, что сердце любимой осталось холодным,
К нимфам за правдой о деве отправился бог,
Горе своё рассказал нереидам подводным,
И вопросил: «Как распутать загадки клубок?»
Девы морские ему подсказали решенье:
«Надо к волшебнице Кирке явиться с мольбой.
Лишь у неё ты получишь в беде утешенье,
Может помочь Гелиада в проблеме любой».
480
Юный красавец пришел во дворец к Гелиаде,
И попросил применить свой таинственный дар,
Кирке вещал он о славе и щедрой награде,
А у неё разгорался любовный пожар…
В Главка влюбилась дочь Гелия сердцем горячим
И предложила страдальцу свою красоту,
Только не видя её, он казался незрячим,
И повторял неустанно о Скилле мечту…
481
Ревность волшебнице вмиг затуманила очи,
Силой смирила колдунья безудержный гнев:
«Если иные до страсти любовной охочи,
Им отомщу я, любимою стать не успев!»
Страшное зелье сварила тогда Гелиада,
Главку вручила, давая коварный совет:
«В воду, где Скилла купается, влить это надо,
Влюбится дева и будет любить много лет!»
482
Бережно принял фиал с этим зельем влюблённый,
И поспешил, чтоб исполнить заветный обряд,
Прямо к заливу направился Главк окрылённый,
Твёрдой рукой вылил в воду убийственный яд!
Утром направилась дева в лагуну пролива,
Скинула лёгкий хитон на морском берегу,
В тёплую воду вбежала она шаловливо
И закричала, огонь ощутив на бегу!
483
Словно пылали спокойные синие воды,
Щупальца чьи-то прилипли к изящным ногам,
Сразу не стало привычных движений свободы,
В страхе она обратилась к великим богам:
«Боги Олимпа, спасите скорее Форкиду!
В действах своих необдуманных я не грешна!
Я нанести неспособна бессмертным обиду,
Не понимаю, великие, в чём же вина!»
484
Но не ответили боги на эти воззванья,
Тучи сгустились, покой олимпийцев храня,
Только Нефела заплакала, видя страданья,
Слёзы её охладили пыланье огня…
Скилла на берег стремилась, от боли немея,
Медленно тело достигло подножия скал:
Ниже от пояса выросли страшные шеи,
Головы их показали ужасный оскал!
485
Ноги девицы утратили прежнюю стройность,
Выросли лапы собачьи, двенадцать числом,
В новом обличье являлась для глаз непристойность,
Стала красавица ужасом, монстром и злом!
Там и осталась навеки ужасная Скилла
Облюбовала пещеру себе на скале,
Деве-чудовищу жить на утёсе уныло,
Радость одна: поедать мореходов во мгле.
486
Если корабль аргонавтов, забот не имея,
Близко от белой скалы путь проложит себе,
Вытянет Скилла ужасные длинные шеи,
И шестерым это станет финалом в судьбе!»
Вспомнилась Гере другая несчастная дева,
Что обитала в проливе под тёмной скалой —
Это Харибда, владелица жадного зева,
Ставшая крупной, всегда ненасытной, и злой:
487
«Дочь всемогущего бога морей Посейдона
И первородной богини – великой Земли —
В юности съела заветных коров Гериона,
Что на Эрифии жили в закатной дали.
Зевсу-царю не понравилось это обжорство,
Он пригрозил ненасытной своим перуном!
Но титанида вступила с ним в противоборство:
«Я не боюсь и расправлюсь ещё с табуном!»
488
Зевс на решения скор – вмиг отправился к брату:
«Я не караю за дерзость твоих дочерей!
Только терпеть не хочу послушанья утрату —
Сам накажи, брат, Харибду свою поскорей!»
И Колебатель Земли безо всякого спора
Бросил Харибду в проливе на дно под скалу:
«Чтоб ненасытность твоя не являла позора,