Наконец Потемкин решает, что сидеть и ждать «у моря погоды», в надежде, что императрице опостылеет Григорий Орлов и она снизойдет до своего покорного слуги – недостойно мужчины. Но одновременно он не хочет упускать случая произвести впечатление на «предмет своей безнадежной страсти». Поэтому он подает Екатерине прошение: «Я Ваши милости видел с признанием, вникал в премудрые указания Ваши и старался быть добрым гражданином. Но Высочайшая милость, которою я особенно взыскан, наполняет меня отменным к персоне В. В. усердием. Я обязан служить государыне и моей благодетельнице, и так благодарность моя тогда только изъявится во всей своей силе, когда мне для славы Вашего Величества удастся кровь пролить… Вы изволите увидеть, что усердие мое к службе Вашей наградит недостатки моих способностей, и Вы не будете иметь раскаяния в выборе Вашем…».
Екатерина была растрогана, и Потемкин, вероятно, довольный произведенным эффектом уезжает добровольцем на войну.
Русско-турецкая война 1768–1774 годов велась за приз, о котором мечтал еще Петр I – выход к Черному морю, а в перспективе – к Средиземному с его проливами. Где-то вдали маячил «Крест на святой Софии», освобождение Греции от османского ига и власть России над Средиземноморьем и Балканами – «мягким подбрюшьем Европы», как назовет их позже мастер лаконичных формулировок Уинстон Черчилль.
Потемкин был вместе с войсками генерал-аншефа князя А.М. Голицына, осаждавшего крепость Хотин на Днестре. Вскоре Голицын уже доносил Екатерине: «Непосредственно рекомендую В. В. мужество и искусство, которое оказал в сем деле генерал-майор Потемкин; ибо кавалерия наша до сего времени еще не действовала с такою стройностью и мужеством, как в сей раз, под командою вышеозначенного генерал-майора».
Позже Григорий Александрович оказался вместе со сменившим Голицына Румянцевым на Дунае, на территории современной Румынии.
4 января 1770 года Григорий Потемкин с отрядом в две с половиной тысячи человек столкнулся с турецкими силами, превышающими его почти в два раза. Что делать? Отступить, рискуя потерять много воинов, если турки бросятся в погоню? Уйти в глухую оборону, надеясь, что туркам просто надоест и они сами уйдут с поля боя? О том, какое решение принял Потемкин, рассказывает военный историк Борис Кипнис: «Потемкин не зря всю жизнь возил с собой библиотеку: этот бойкий русский ум возродил то, что, казалось, умерло вместе с Римской империей – знаменитый манипулярный строй легионеров. Он построил небольшое войско в пять батальонных каре по 500 солдат в две линии в шахматном порядке. Такому построению доступна любая местность. Под командой опытного легата легион преодолевает все: болота, кустарники, лес, холмы. И обрушивается на врага, когда тот его не ожидает. Когда нужно, их можно свернуть в когорты. Отразить атаку врага, а потом ударить. Вот так и поступил Потемкин. Турки не смогли пробиться через этот боевой порядок под огнем русских мушкетов и артиллерии. Восемь раз турецкие корпуса на различных пунктах дунайской обороны переходили реку и каждый раз их поражали именно таким способом. Только чума в тот момент смогла остановить наступление русской армии… Румянцев оценил идею Потемкина и, используя это построение, повел армию на великого визиря. Сегодня это кажется сказкой: у великого визиря в Молдавии было четверть миллиона солдат против 30 тысяч русских. За четыре недели Румянцев сначала разбивает 40-тысячный турецкий корпус при Ларге; через две недели – 70-тысячный при Рябой Могиле. И наконец, на берегах Кагула, имея 17 тысяч солдат, он сокрушает 150-тысячную армию великого визиря… У султана больше не было армии».
Недаром граф Румянцев в письме Екатерине хвалил Потемкина: «Сей чиновник, имеющий большие способности, может сделать о земле, где театр войны состоял, обширные и дальновидные замечания, которые по свойствам своим заслуживают быть удостоенными высочайшего внимания и уважения, а посему и вверяю ему для донесения Вам многие обстоятельства, к пользе службы и славы империи относящиеся…»
Кагульский обелиск. Современное фото
Потемкин участвовал в битвах при Фокшанах, Ларге и Кагуле, разбил турок при Ольте, сжег Цыбры, взяв в плен много турецких судов и 27 июля (7 августа) 1770 года награжден орденом Св. Георгия III степени.
В память о победе при Кагуле Екатерина велела установить в парке Царского Села Кагульский обелиск. Потемкину же она писала: «Я уверена, что все то, чего вы сами предприемлете, ничему другому приписать не должно, как горячему Вашему усердию ко мне персонально и вообще к любезному Отечеству, которого службу Вы любите. Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, умных и искусных людей сохранить, то Вас прошу попустому не даваться в опасности. Вы, читав сие письмо, может статься зделаете вопрос, к чему оно писано? На сие Вам имею ответствовать: к тому, чтоб Вы имели подтверждение моего образа мысли об Вас, ибо я всегда к Вам весьма доброжелательна».
3
В любовных романах XVII – начала XVIII века завоевание благосклонности возлюбленной часто сравнивалось с осадой крепости. Была даже книга, написанная в 1679 году и изданная в России 1751-м, которая так и называлась «Подлинное известие о славнейшей крепости, называемой Склонность, ея примечанию достойной осады и взятья купно с приложенным чертежом». Характерно, что на чертеже был изображен не средневековый замок, а «правильная» крепость нового времени с бастионами, куртинами и равелинами, предусматривающая «пушечную дуэль». Руководствуясь чертежом и советами автора, начинающий полководец должен был «производить беспрестанную пальбу, и сперва оба равелины: Пренебрежения, лежащий против главных ворот, – минеровать; не менее ж и равелин Резвость – разорять». Равелины предлагалось разбить пушечным огнем, заминировать и взорвать, взять обломки штурмом. «И тотчас во оных против крепости укрепились и начали вести чрез весьма глубокий болотистый ров (препятствия) галерею противу трех болверков: Высокопочитания, Обнадеживания и Признания, дабы со всею возможною силою на оные напасть. Ибо наперед видно было б, ежели только хоть один из оных болверков взят будет, то крепость необходимо принуждена будет сдаться».
Другой метафорой, пришедшей прямо из эпохи Великих географических открытий было исследование новых земель, путешествие в неведомые края, поиск сокровищ. Самым известным романом, написанным в таком ключе, разумеется «Езда на остров Любви» Поля Тальмана, также написанный в XVII веке и переведенный на русский язык Тердиаковским. В нем любовь сравнивается с экзотической природой, которая влечет к себе человека неодолимой силой:
Нас близко теперь держит при себе Африка,
Около мест прекрасных моря Атлантика.
А сей остров есть Любви, и так он зовется,
Куды всякой человек в свое время шлется.
Стары и молодые, князья и подданны,
Дабы видеть сей остров, волили быть странны.
Здесь на земли со времям всё что уж ни было,
То в сих местах имело желание мило.
Разно сухой путь сюды ведет, также водный,
И от всех стран в сей остров есть вход пресвободный.
Стать, любовность, прикраса, приязнь с красотою
Имеют все пристани сия за собою.
И, привлекая всяка чрез любовны средства,
Любому мужчине предписывалась активная роль – завоевателя, исследователя, а женщина оставалась пусть бесконечно драгоценным, но трофеем.
Жан Жак Руссо научил французов, а потом и всю Европу любить по-новому. Его героиня Юлия стремилась сама решать свою судьбу, отдавалась своему возлюбленному не то что до свадьбы, но даже не будучи его «официальной невестой» (ситуация, немыслимая в любовных романах еще в начале XVIII в.), а потом, выйдя под нажимом родителей замуж за другого, сама познакомила бывшего возлюбленного с мужем, надеясь, что они станут хорошими друзьями. Когда Руссо упрекали в неправдоподобности такого поворота, он напоминал, что гравюра, иллюстрирующая встречу любовника и мужа, называется «Доверие прекрасных душ», и у тех, кто не верит в подобное развитие сюжета, очевидно, что-то не так с красотой души. Словом, Руссо проповедовал любовь-дружбу, когда любовники не только дарят друг другу телесные наслаждения, но и развивают, облагораживают друг друга. Екатерине эта концепция очень нравилась.
Мы уже знаем, Потемкин вел осаду сердца Екатерины по всем правилам осады крепостей XVIII века. Тут был и непрерывный артиллерийский огонь, и подкопы и ложные отступления. Более того, он нашел себе союзников при дворе, недовольных долгим фавором Орлова.
И наконец, крепость не устояла перед его напором. Орлов получил отставку. Потемкин – должность флигель-адъютанта, дававший беспрепятственный вход во внутренние покои. Помня о том, что даже будучи фаворитом Государыни, он должен оставаться в ее глазах Мужчиной, Который Принимает Решения, Потемкин сам просит об этой милости, и делает это с большим достоинством и изяществом: «Сие не будет никому в обиду, – закончил Потемкин свою просьбу, – а я приму за верх моего счастия, тем паче, что, находясь под особливым покровительством Вашим, удостоюсь принимать премудрые повеления Ваши и, вникая в оные, сделаюсь вяще способным к службе Вашей и отечества».
Екатерина полюбила страстно, искренне и нежно. Ее письма говорят о глубоком чувстве, но я, пожалуй, не буду обильно их цитировать: все они много раз издавались и переиздавались, и желающие без труда их отыщут. Ограничусь только ласковыми прозвищами, с которыми императрица обращалась к своему фавориту. Кроме традиционных для XVIII века обращений – «батюшка», «дружочек», «куколка», «mon coeur», «mon bijou»[22], «милой и безценный друг собственный, голубчик, Ангел», она придумала свои секретные имена – «Гришенок», «Гришифушечка», «душатка», «душонок», «mon faisan d’or», «la Perruche»