– Почему? – удивилась Мафи, вытаскивая из губы занозы.
– Каждого любить невозможно!
– Запросто, – засмеялась Мафи. – Хочешь, научу тебя?
Молли не успела ответить, потому что деревяшка, старательно объеденная паглем со всех сторон, стала маленькой и упала на щенка добермана, а потом на него свалилась и сама узница.
– Ты тяжелая, – прокряхтела Молли, выползая из-под пагля.
– Люблю покушать, – призналась Мафи, – поэтому меня иногда сажают на диету. Где мы? Пахнет здесь неароматно.
– Ты в подземелье, – объяснила Молли.
– Здорово! – восхитилась Мафи. – Замка?
– Тюрьмы, – объявила Молли. – Держи накидку, здесь холодно. И шагай за мной, я знаю тут каждый закоулок. Выведу тебя на свободу.
– Спасибо, – обрадовалась пагль, – а тебе не попадет?
– За что? – заморгала маленькая доберманиха.
– Ты помогла мне удрать! – объяснила Мафи.
– Ну, мы только начали убегать, – хихикнула Молли, – и никто не узнает, что я была с тобой. Папа подумает, что арестованная от тоски начала грызть пол и свалилась вниз. Или она от злости, что ее сестру отпустили, разломала крышку.
– От злости? – удивилась Мафи. – Здорово, что Куки ушла.
Молли остановилась.
– Радуешься, что она на свободе?
– Да, – заулыбалась Мафи, – отлично, что Куканя смогла освободиться.
– Эй, ты не поняла? Она тебя предала! – изумилась спутница. – Сама умчалась, сестру бросила.
– И хорошо, – закивала Мафи.
Молли зашагала вперед.
– Что прекрасного в том, что тебя оставили в тюрьме, а Куки сейчас, небось, пирожное ест.
Мафи ускорила шаг.
– Куканя пытается казаться сильной, будто ей все беды по плечу. Но на самом деле она слабенькая физически. Я намного сильнее. Еще Куки часто простужается. Пробежит по лужам босиком и готово – насморк. А теперь представь, Куки не освободили, она идет с нами. Здесь сыро, холодно, с потолка капает вода, по лапкам дует ветер. Долго нам шагать?
– Минут сорок, – предположила Молли, – когда закончатся подвалы тюрьмы, начнутся горы. Главное – нам там не заблудиться. Под темницей не заплутаешь, одна галерея, вся ровная. А в горах полно тоннелей, в них когда-то добывали руду, потом перестали.
– Почему? – удивилась Мафи.
– Руда закончилась, – хмыкнула Молли. – Так почему хорошо, что Куки унесла лапы?
– Она бы сейчас уже устала, – улыбнулась Мафи, – пошла медленно, потом еле-еле. Пришлось бы мне ее на спине нести. Куки тощенькая, но не пушинка. Наш побег мог затянуться. Но это вторая причина моей радости.
– А первая какая? – полюбопытствовала Молли.
– Куки – моя сестра, – ответила Мафи, – и подруга. Я люблю ее, хочу, чтобы она находилась на свободе, а не в камере.
– Куки совсем не ласковая, – фыркнула Молли.
Мафи остановилась.
– Когда кто-то из членов нашей семьи начинает жаловаться на, допустим, Жози, которая бегает, кричит, не дает спокойно в лото поиграть, самый умный мопс Черчиль спрашивает: «А ты сама никогда так не поступаешь?» Вот и я у тебя хочу узнать: Молли со всеми ласковая?
– С какой стати мне с каждой собакой нежничать? – фыркнула щенок добермана. – Что они мне хорошего сделали?
– Похоже, с псами у тебя не очень отношения складываются, – заметила Мафи. – А с кошками как?
Спутница поморщилась.
– Ты еще спроси про птиц, енотов, хомяков…
– С ними дружишь? – обрадовалась Мафи. – У меня есть приятельница, енотиха Варя.
Девочка-доберманиха замерла на месте.
– Ты любишь енотиху?
– Да, а почему ты удивляешься? – не поняла Мафи.
Молли поспешила вперед.
– Все говорят, что еноты злобины, птицы – вруньи, кошки подлые, а про хомяков я вообще молчу. Ни одна уважающая себя собака не захочет иметь с ними дел.
– Значит, я не уважающая себя собака, – сделала вывод Мафи. – Неделю назад плясала на дне рождения хомячихи Сюзи, так веселилась, чуть хвост не сломала. Решила изобразить брейк-данс, но свалилась, со всего размаха на хвостик плюхнулась. До сих пор он ноет.
Молли надулась, но промолчала, а пагль продолжала:
– А кто говорит, что кошки подлые?
– Все, – процедила Молли.
– Назови имя, – потребовала Мафи.
Доберманиха растерялась.
– Не знаю. Зачем оно тебе?
– Феня мне один раз объяснила: «Слова «все говорят» ничего не значат. Надо всегда четко знать: кто сказал, что сказал. Иначе это просто глупость и сплетня».
– Терпеть не могу их всех, – высказалась Молли и топнула.
Лапа угодила в лужу, щенка обдало грязными брызгами. Молли взвизгнула и отпрыгнула с криком:
– Вот опять они мне гадость подстроили.
Глава 16Интересный разговор
– Кто? – не сообразила Мафи.
– Все, кого даже видеть не желаю, – огрызнулась маленькая доберманиха.
– Тут никого, кроме нас, нет, – вздохнула Мафи, – ты сама в лужу наступила.
– А почему? – взвилась Молли. – Потому что думала о врагах.
Мафи растерялась.
– Все кошки не могут быть твоими неприятелями.
– Еще как могут, – вскипела Молли, – ненавижу их.
– Интересно, сколько на свете кисок? – задумчиво протянула Мафи.
– Тучи, – отрезала щенок.
– Ты всех знаешь? – продолжала задавать вопросы пагль.
– Ну… нет, – сбавила тон спутница.
– А они никогда не видели Молли, – подвела итог Мафи, – даже понятия о тебе не имеют. Разве можно ненавидеть того, кого никогда не видела?
Спасительница заморгала.
– Наверное, нет.
– Значит, есть кисы, которые к тебе хорошо относятся, – продолжала Мафи.
Молли потрясла головой.
– Я с ними не встречалась, значит, они не способны любить меня.
– Любовь и хорошее отношение не одно и то же, – хмыкнула Мафи. – Твой отец умный, добрый?
– Да! – заулыбалась Молли. – И справедливо строгий.
– Преступники считают его злым, жестоким, противным. Так?
Девочка-доберманиха вскинула голову.
– Те, кто нарушает закон, ненавидят папу, потому что он их ловит!
– Но на самом деле он хороший? – прищурилась Мафи.
– Конечно, – буркнула спасительница, – папа никогда не обидит честную собаку.
– А кошку? – заинтересовалась Мафи.
– Перед законом все равны, – объявила Молли, – собаки, коты, хомяки, птицы. Нарушать закон нельзя! Никому! Никогда! А те, кто живет правильно, они хорошие!
Мафи чихнула.
– Молли, активируй электробатарейки своего мозга. Кто-то, в основном преступники, не любят твоего папу, а кто-то его уважает, испытывает благодарность. В нашей деревне живет сиамка Тори, она меня терпеть не может. Просто так, не нравлюсь я ей. А по соседству дом кота Платона, тот мой большой друг. Молли, нет на свете того, кого все любят. У каждого из нас есть приятели, доброжелатели, те, с кем мы неразлейвода. И у каждого есть неприятели, недоброжелатели и те, кто тебе лапу в трудную минуту не протянет. Нельзя дружить со всеми, не следует ждать любви от каждого. Надо найти верных товарищей, а с остальными поддерживать хорошие отношения, никому не желать зла.
– Это почему? – нахмурилась Молли. – Наоборот, пусть те, кто меня терпеть не может, лапы себе переломают!
– Слушай, почему ты меня из темницы вытащила? – полюбопытствовала Мафи.
– Понравилось, как мы через дверь говорили, – после короткой паузы объяснила доберманиха, – подумала: хочу с тобой дружить. Вот Куки противная. Пусть она больно шлепнется и хвост поранит.
– Ой, ой, – занервничала Мафи, – очень надеюсь, что такого с сестрой не случится.
– Ты на нее не злишься? – удивилась Молли.
– Конечно, нет! – улыбнулась Мафи.
– Она тебя предала! Убежала, бросила в беде!
– Нет, – отрезала Мафи, – Куки – герой, она совершила подвиг[5]. Спасла всех нас!
– Ага, и еще одно доброе дело сделала, когда удрала, оставив тебя за решеткой, – захихикала Молли.
– Раз Куки так поступила, значит, у нее на то имелись причины, – отрезала Мафи, – я люблю сестру и верю ей. Дорога-то закончилась, мы с тобой уперлись в стену, в ней две двери. Нам куда?
– Открываем левую, – не задумываясь, ответила Молли и сняла с шеи цепочку с ключами.
Глава 17Красивое платье
Котенок Аня и мопсы стояли в гостиной дома поварихи Лоры.
– Зачем ты увела Марсию из едальни? – спросила Зефирка.
Аня кокетливо повела глазами.
– У нее с собой фен, которого я никогда не видела. И щетки удивительные. Может, сумеет красивую прическу соорудить?
Зефирка широко распахнула свои и без того большие глаза, потом рассмеялась.
– Да Марсия из тебя невероятную красавицу сделает! К ней тьма невест приезжает, все хотят укладку только от лучшего стилиста.
– Стилиста? – заморгала Аня. – Это кто?
Марсия помахала лапой.
– Я. Бери ваш мыльный камень, полотенце и побежим мыться. Надеюсь, неизвестный булыжник хоть отдаленно похож на шампунь.
Кошечка не двинулась с места.
– Сначала надо договориться, на что ты со мной меняешься?
Марсия почесала лапой ухо.
– Ну… на чай вон с теми булочками, блюдо с которыми на буфете стоит.
– Да, да, – запрыгала Аня, – согласна.
– Красивая скатерть, – отметила Зефирка.
– Самая обычная, – отмахнулась Аня, – мама решила себе обновку заказать, взяла ткань у ежихи Никки. А та в подарок приложила скатерть на стол и салфетки. Понятно же, если обменщик что-то просто так дает, то товар или плохой, или немодный, или его никто не захотел себе забрать.
– Не скажи, – возразила Зефирка. – Можно скатерочку снять?
– Пожалуйста, – удивилась Аня. – А зачем?
– Хочу фокус-покус показать, – улыбнулась лучшая портниха. – В доме, кроме нас, кто-то есть?
– Нет, – ответила Аня.
– Можно я выйду на пять минут в прихожую со скатертью и салфеточку прихвачу? – продолжила черная мопсиха.
– Пожалуйста, – повторила Аня.
Зефирка убежала.
– Странная у тебя сестра, – пробормотала кисонька.