15.
Был Леон-Баттиста человеком нрава обходительнейшего к похвального, другом мастеров своего дела, приветливым и вежливым со всеми без исключения; и прожил он всю свою жизнь достойно и как подобает благородному человеку, каковым он и был, и, наконец, достигнув весьма зрелого возраста, он, довольный и спокойный, отошел к лучшей жизни, оставив по себе достойнейшую славу.
ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ
Леон-Баттиста Альберти родился в Генуе в 1404 г., умер в Риме в 1472 г. Сын Лоренцо Бенедетто, происходившего из знатной флорентинской семьи Альберти, изгнанной политическими противниками из родного города. Получил гуманистическое образование в Падуе и Болонье. После амнистии 1428 г. возвратился во Флоренцию. Между 1428 и 1432 гг. совершил путешествие по Франции и Германии. Жил долгое время в Риме (при папском дворе). Бывал также в Римини (где его заказчиком был Сиджизмондо Малатеста), в Мантуе (у Гонзаги) и в Ферраре (у д’Эсте).
Живописные работы не сохранились.
Архитектурные работы: в Римини – церковь Сан Франческо (1450–1468; строил Маттео Пасти); во Флоренции – палаццо Ручеллаи (строил в 1446–1451 гг. Б. Росселино), лоджия Ручеллаи, капелла Ручеллаи при церкви Сан Панкрацио с гробницей Господней (закончена в 1467 г.), фасад Санта Мариа Новелла (проект – 50-е. гг.; закончен незадолго до смерти), хор церкви Сантиссима Аннунциата (с 1470 г.); в Мантуе – церковь Сан Себастьяно (первоначальный проект – 1450 г., строил по переработанному проекту Лука Фанчелли в 1460–1472 гг.), церковь Сант Андреа (проект 1470 г., строилась Лукой Фанчелли; закончена в 1600 г., купол архитектора Ювары – 1763 г.); в Риме – приписываются (без достаточных оснований) палаццо Венеция и фасад церкви Сан Марко; в Ферраре (также предположительно) приписываются часть пьедестала неосуществленной статуи Пикколо III д’Эсте (Arco del Cavallo – Арка коня) и участие в строительстве колокольни собора.
Теоретические сочинения: «Десять книг о зодчестве», «Три книги о живописи», «О статуе», «Математические забавы» и др. (перевод всех – в русском издании сочинений Л. – Б. Альберти («Десять книг о зодчестве», т. I–II, М., 1935–1937).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 О семействе Альберти Вазари рассказывает выше, в биографии Парри Спинелло, после упоминания о фреске «Богоматерь со Святыми Антонием и Николаем» в Сан Доменико в Ареццо.
2 «Десять книг о зодчестве», вышедшие впервые полностью в 1485 г. (на латинском языке) с предисловием Полициано, были посвящены Лоренцо деи Медичи Великолепному. Русский перевод вышел в двух томах в издательстве Академии архитектуры (М., 1935–1937). Там же – перевод «Трех книг о живописи». Об измерении высот говорится в помещенных там же «Математических забавах». Трактат о движении тяжестей до наших дней не дошел. Главное из сочинений «О частной жизни» – трактат в четырех книгах «О семье». Из «любовных» сочинений Альберти можно назвать «Деифиру» (диалог о том, как развязаться с плохо начавшейся любовью), «Гекатонфилу» (книгу о любви для юных девушек), «Любовные послания».
4 Фонтан Альберти не сохранился. На его месте позднее выстроен известный фонтан Треви (архитектор Сальви).
5 Церковь Сан Франческо в Римини, одна из наиболее значительных построек Альберти, сильно пострадала от бомбардировок во время Второй мировой войны.
6 Иоганн Гутенберг закончил печатание своей латинской библии в 1451 г.
7 Фасад, судя по надписи на нем, закончен в 1470 г.
8 Дворец и лоджия были выстроены для Джованни (а не для Козимо) Ручеллаи. Палаццо Ручеллаи строил (по проекту Альберти) Бернарде Росселино.
9 Дом Ручеллаи на Виа делла Скала не сохранился.
10 Капелла и гробница в Сан Бранкаччо (Сан Панкрацио) сохранились.
11 В строительстве хора церкви Сантиссима Аннунциата принимал участие также Микелоццо.
12 В Мантуе по проекту Альберти выстроены церкви Сант Андреа и Сан Себастьяно.
13 Фанчелли, который был исполнителем проектов Альберти в Мантуе, звали Лука: Вазари делает из одного архитектора двух.
14 Имеется в виду трактат об архитектуре Филарете.
15 Автопортрет и другие названные Вазари работы не сохранились.
Жизнеописание АНТОНЕЛЛО ДА МЕССИНЫ, живописца
Когда я сам с собою рассуждаю о различных благодеяниях и преимуществах, полученных искусством живописи от многочисленных мастеров, воспринявших вторую сию манеру, то не могу по их произведениям назвать их иначе, как поистине трудолюбивыми и превосходными, ибо они всеми силами старались поднять живопись на более высокую ступень, не считаясь ни с удобствами, ни с расходами, ни с какими-либо личными интересами. Между тем, работая на досках и на холсте, они никогда не применяли иных красок, кроме темперы, начало же этому способу было положено Чимабуе в 1250 году, когда он работал с упоминавшимися греками1, а продолжали его Джотто и другие, о которых говорилось до сих пор; этого же способа придерживались и после них, хотя художники и признавали, что живописи темперой не хватало некоей мягкости и живости, которые, если бы только их удалось найти, придали бы больше изящества рисунку и бо́льшую красоту колориту и облегчили бы достижение большего единства в сочетании цветов, в то время как они в своем письме всегда пользовались лишь кончиком кисти. Однако, хотя многие и изощрялись, чтобы найти нечто подобное, все же никто хорошего способа не открыл, даже применяя жидкий лак или же краски другого рода, смешанные с темперой. И в числе многих делавших такие или подобные им попытки, но напрасно, были Алессо Бальдовинетти, Пезелло2 и многие другие, но ни у кого из них не удавались произведения той красоты и добротности, какие они себе воображали. И даже когда они находили то, чего искали, они не в состоянии были добиться того, чтобы фигуры на досках держались так, как они держатся на стене, а также способа промывать их так, чтобы краска не сходила и чтобы они не боялись никаких толчков при обращении с ними. Обо всех этих вещах многие художники, собравшись вместе, неоднократно вели бесплодные споры. К тому же стремились и многие возвышенные таланты, занимавшиеся живописью за пределами Италии, а именно все живописцы Франции, Испании, Германии и других стран. И вот при таком положении вещей случилось так, что работавший во Фландрии некий Иоанн из Брюгге3, живописец в тех краях весьма ценимый за большой опыт, приобретенный им в этом занятии, начал испытывать разные виды красок, а так как он занимался и алхимией, то и смешивать разные масла для лаков и другие вещи, соответственно выдумкам людей мудрствующих, к каковым принадлежал и он. Однажды, дописав с большой тщательностью доску и потратив на это величайший труд, он покрыл ее лаком и, как полагалось, выставил сушиться на солнце. Однако, то ли потому, что жар был слишком сильный, то ли дерево было плохо пригнано или плохо выдержано, названная доска злополучным образом разошлась по швам. И потому, увидев вред, причиненный ему солнечным жаром, Иоанн решил не допускать больше никогда, чтобы солнце причиняло столь большой ущерб его работам. И вот, так как лак досадил ему не менее чем работа темперой, он стал думать о том, чтобы он сохнул в тени и чтобы ему не приходилось выставлять свою живопись на солнце. Поэтому, испробовав многое как в чистом, так и в смешанном виде, он в конце концов обнаружил, что масло льняное и ореховое из всех им испытанных сохнут лучше всех. Вскипятив их с другими своими смесями, он получил лак, о котором давно мечтал и он да, пожалуй, и все живописцы мира. Проделав опыты со многими другими составами, он увидел, что из смеси красок с этими видами масел получался очень прочный состав, который, высохнув, не только не боялся вовсе воды, но и зажигал краски так ярко, что они блестели сами по себе без всякого лака, и еще более чудесным показалось ему то, что смешивались они бесконечно лучше темперы. Такое изобретение очень обрадовало Иоанна, а так как он был человеком весьма толковым, то и приступил к многочисленным работам, коими заполнил все те края, к огромному удовлетворению их жителей и к величайшей своей пользе. И, приобретая с каждым днем все больший опыт, он стал выполнять всё более крупные и лучшие работы.
Молва об изобретении Иоанна скоро распространилась не только по Фландрии, но и по Италии и многим другим частям света, пробудив в художниках величайшее желание узнать, каким образом он придавал такое совершенство своим работам. Художники эти, видя его работы, но не зная, чем он для них пользовался, вынуждены были его прославлять и воздавать ему бессмертные хвалы, но в то же время всячески ему завидовали, тем более что он долгое время не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как он работает, или узнал его тайну. Однако, дожив до старости, он оказал в конце концов такую милость Руджери из Брюгге, ученику своему, а Руджери – обучавшемуся у него Ауссе4 и другим, о которых говорилось, когда речь шла о письме маслом в живописных работах. Но, несмотря на все это, хотя купцы и закупали эти картины и рассылали их по всему свету государям и высокопоставленным лицам, к великой для себя выгоде, изобретение это за пределы Фландрии не выходило. Картины подобного рода обладали острым запахом, который им придавали смешанные вместе масла и краски, в особенности же когда они были новые, и потому казалось, что можно было распознавать их, чего, впрочем, не случалось в продолжение многих лет. Однако несколько флорентинцев, торговавших во Фландрии, послали неаполитанскому королю Альфонсо I доску5 со многими фигурами, написанную маслом Иоанном, которая красотой фигур и новоизобретенным колоритом королю весьма понравилась; и все живописцы, какие только были в том королевстве, собрались, чтобы взглянуть на нее, и все как один удостоили ее наивысших похвал.
И вот некий Антонелло из Мессины, обладавший талантом отменным и резвым, будучи человеком в своем деле весьма проницательным и опытным и много лет обучавшийся рисованию в Риме6, сперва поселился в Палермо и работал там много лет и, наконец, в Мессине, на своей родине, где он своими произведениями подтвердил добрую славу, которой он пользовался в своем отечестве как отменный живописец. Отправившись однажды по своим надобностям из Сицилии в Неаполь, он услыхал, что названному королю Альфонсо прислана из Фландрии вышеупомянутая доска работы Иоанна из Брюгге, написанная маслом такой манерой, что ее можно было мыть, что она не боялась никаких толчков и обладала всяческим совершенством. Когда он добился разрешения на нее взглянуть, живость красок, а также красота и цельность живописи произвели на него такое сильное впечатление, что, отложив в сторону все другие дела и мысли, он отправился во Фландрию и, прибыв в Брюгге, близко подружился с означенным Иоанном и подарил ему много рисунков в итальянской манере и всяких других вещей. Поэтому, а также потому, что Антонелло был очень внимателен, а Иоанн уже стар, последний в конце концов согласился показать Антонелло, как он пиш