Третий сын великокняжеской четы – первый ребенок, рожденный ею на Кавказе, и получил имя святого покровителя Грузии Георгия Победоносца. Александр Михайлович пишет о нем: «Он разделял мою любовь к Кавказу и собирался служить в рядах Грузинского гренадерского полка в Тифлисе. Переезд нашего отца в С.-Петербург разрушил все планы Великого Князя Георгия Михайловича».
Георгий Михайлович с Марией Георгиевной
К счастью, у него была еще одна страсть – живопись. В 1895 г. великий князь назначен Августейшим управляющим Русского музея Императора Александра III и пребывал в этой должности 22 года, приложив немало сил к созданию уникальной коллекции музея.
Георгий Михайлович женился на греческой принцессе Марии Георгиевне, второй дочери своей двоюродной сестры Ольги Константиновны. У них родились две дочери – Нина и Ксения. По-видимому, брак оказался несчастливым. В 1914 г. Мария уехала в Великобританию, взяв с собой детей.
Когда в 1919 г. Георгий Михайлович оказался в Петропавловский крепости вместе со своими братьями и другими великими князьями, Мария Георгиевна предлагала за них выкуп 50 000 фунтов стерлингов и пыталась склонить европейских монархов, президента США и папу римского вступиться за пленников. Однако ее хлопоты ни к чему не привели, и ее муж погиб вместе с другими заключенными.
Александр Михайлович оставил заметный след в истории России. Он служил на флоте и внес немало предложений по повышению его боеспособности. Но настоящей страстью великого князя стала авиация. Он – инициатор создания офицерской авиационной школы под Севастополем в 1910 г., стал шефом Императорского военно-воздушного флота.
Свою будущую жену великую княжну Ксению Александровну, дочь императора Александра III, Александр знал с детства. Она с братом Николаем отдыхала в Крыму, в имении Ай-Тодор, потом писала ему забавные письма во время его плаваний. Александр понимал, что отца Ксении, а главное – ее мать будет трудно убедить, что он – подходящая пара для его дочери. Александр не отказал ему прямо, но все откладывал решительный ответ.
И тогда отец пришел ему на помощь.
Александр Михайлович рассказывает: «Я помню, что сломал в своем кабинете по крайней мере дюжину карандашей, ожидая возвращения моего отца. Мне казалось, что с тех пор как он ушел, прошла целая вечность.
Вдруг раздался звонок в комнате его камердинера, и вслед затем я услыхал его знакомые твердые шаги. Он никогда не поднимался быстро по лестнице. На этот раз он поднимался прямо бегом. Лицо его сияло. Он чуть не задушил меня в своих объятьях.
Александр Михайлович и Ксения Александровна
– Все устроено, – сказал он входя: – ты должен отправиться сегодня к Ксении в половине пятого.
– Что сказала Императрица? Она рассердилась?
– Рассердилась? Нет слов, чтобы описать ее гнев. Она ужасно меня бранила. Говорила, что хочу разбить ее счастье. Что не имею права похитить у нее ее дочь. Что она никогда не будет больше со мною разговаривать. Что никогда не ожидала, что человек моих лет будет вести себя столь ужасным образом. Грозила пожаловаться Государю и попросить его покарать все наше семейство.
– Что же ты ответил?
– Ах – целую уйму разных вещей! Но к чему теперь все это. Мы ведь выиграли нашу борьбу. А это главное. Мы выиграли, и Ксения – наша».
Сергей Михайлович
Алексей Михайлович
25 июля в Петергофе состоялась свадьба. У Александра и Ксении родились семеро детей: старшая дочь Ирина, которая позже станет женой Феликса Юсупова, и семеро сыновей.
В 1918 г. Александр и Ксения перебрались в Крым, откуда эмигрировали во Францию. Александр Михайлович написал мемуары, которые являются ценным источником сведений о последних годах царствования Романовых. Умер 26 февраля 1933 г. в Рокебрюне (департамент Приморские Альпы) и похоронен на местном кладбище.
Пятый сын, Сергей Михайлович, исполнил мечту отца – в 1914 г. стал генералом от артиллерии, а два года спустя – генерал-инспектором артиллерии при Верховном главнокомандующем.
Александр Михайлович пишет о нем: «Мой четвертый брат – Великий Князь Сергей Михайлович (он был на три года моложе меня) радовал сердце моего отца тем, что вышел в артиллерию и в тонкости изучил артиллерийскую науку. В качестве генерал-инспектора артиллерии он сделал все, что было в его силах для того, чтобы, в предвидении неизбежной войны с Германией, воздействовать на тяжелое на подъем русское правительство в вопросе перевооружения нашей артиллерии. Его советов никто не слушал, но впоследствии на него указывали в оппозиционных кругах Государственной Думы как на „человека, ответственного за нашу неподготовленность“».
Сергей Михайлович погиб в Алапаевске в июне 1918 г.
Младший из сыновей Михаила Николаевича и Ольги Федоровны – Алексей Михайлович – скончался совсем юным в Сан-Ремо, где лечился от туберкулеза.
Осень патриарха
Александр Михайлович пишет об отце: «Отцу исполнилось 59 лет. Скоропостижная смерть его верной подруги напомнила ему о его годах. Смыслом всей его жизни были Кавказ и его жена. После того как завистливые люди и воля Всевышнего отняли у него и то, и другое, жизнь потеряла для него всякий интерес. Конечно, оставались дети, нас было семеро, но мы выросли в преклонении перед отцом как пред человеком сильной воли и долга, бывшим для нас олицетворением великолепной эпохи Императора Николая I. Говоря о нем, мы называли отца между собою Михаилом Николаевичем; беседуя с ним, мы взвешивали каждое слово и сдерживали свои чувства. В его горе – все наши сердца разделяли его скорбь, но мы не знали, как выразить ему словами наши симпатии. Мы сидели молча около него, и в моих ушах звучали слова Библии: „И так сидели они с ним на земле семь дней и семь ночей, и никто не говорил ему ни слова, так как они видели, что горе его безмерно“4».
Его дети так или иначе устроили свою жизнь, иногда, как нам известно, не без его помощи. Но был еще один член семьи Романовых, который нуждался в поддержке старого великого князя. Это был новый император Николай. Он взошел на трон очень молодым, смерть его отца была скоропостижной, и поначалу Николай, как отмечали его близкие и что потом подтвердили записи в его дневнике, находился в смятении. Больше всего он боялся сделать какую-либо ошибку, уронив свой авторитет и поставив себя в двусмысленное положение. Такой случай произошел, когда он, еще до коронации, выступал перед земствами и на вопрос о созыве парламента хотел ответить, что это «беспочвенные мечтанья», то есть что у парламента в России пока нет социальной опоры, а следовательно, в нем нет и надобности (что, по крайней мере отчасти, было правдой). Но Николай оговорился и сказал «бессмысленные мечтания», чем вызывал пересуды в прессе, которые долго не затихали. «Совесть нации» Л. Н. Толстой, возмущенный речью Николая II, написал тогда памфлет против самодержавия, который так и назвал «Бессмысленные мечтания». Этот случай еще сильнее пошатнул уверенность Николая к себе и заставил еще крепче держаться за свой авторитет правителя.
В такой ситуации поддержка патриарха семьи Романовых была именно тем, в чем как в воздухе нуждался молодой царь. Михаил Николаевич отнюдь не считал себя одаренным государственным деятелем, но был старомодно верен «батюшке царю», даже если этот «батюшка» был его юным племянником. Он воспринимал Николая как помазанника Божия, для него каждое слово молодого царя было безусловным законом.
В свою очередь, старый великий князь, не в пример его старшим братьям, имел безупречную репутацию и был уважаем в придворных кругах. Адъютант великого князя Сергея Александровича, а впоследствии генерал-губернатор Москвы Владимир Федорович Джунковский вспоминал: «…его высокая фигура старого рыцаря производила обаятельное впечатление на всех, кто с ним имел соприкосновение. Он умел соединять величие с удивительной простотой. Он был очень добрый человек… Он был единственный из Великих Князей, сохранивший еще с некоторыми обращение на „ты“, и это „ты“ звучало в устах Великого Князя каким-то родным и дорогим… Последние годы… Великий Князь был очень болен общим склерозом; сначала он долгое время жил в Михайловском, близ Стрельны… Он был недвижим, полупарализован, но голова его по временам была совсем свежа, и он бывал всегда очень тронут, когда его навещали…».
С августа 1905 г., после реорганизации Государственного совета, великий князь остался его почетным председателем, он также почетный вице-президент Императорской Михайловской артиллерийской академии, почетный член Николаевской Академии Генерального штаба, Императорской Николаевской инженерной и Императорской Военно-медицинской академий, Императорского Русского географического общества, шеф лейб-гвардии Конно-гренадерского полка, ряда других гвардейских и армейских соединений.
Слабое здоровье и преклонный возраст в конце концов заставили великого князя покинуть Россию. А. А. Мосолов пишет: «…Михаил Николаевич не играл особой роли в политической жизни; он был слишком стар для этого (родился в 1832 году) и предпочитал свою виллу „Венден“ в Каннах дворцам, которыми владел в Санкт-Петербурге; он умер на Лазурном берегу, унеся с собой в могилу традиции минувшей эпохи. Как патриарха семьи, его чтили все родственники, и никто из них никогда не подвергал сомнению его авторитет. Его тактичное вмешательство подавляло в самом зародыше мелкие дрязги между Романовыми. Смерть Михаила Николаевича стала невосполнимой утратой, поскольку ничего, кроме имени, уже не объединяло династию, и с 1910 г. эта пропасть становилась все шире и шире».
Михаил Николаевич скончался 5 (18) декабря 1909 г., на 78-м году жизни, на своей вилле на южном побережье Франции. 23 декабря 1909 г. (5 января 1910 г.) погребен в Санкт-Петербурге, в Великокняжеской усыпальнице собора Святых апостолов Петра и Павла.