Двор великой княгини блистал фрейлинами, которые были одна краше другой, притом все умницы и веселого нрава. Мария Павловна требовала, чтобы и вся прислуга имела элегантный и красивый вид. Из своих гостей она сближалась только с теми, кто умел разговаривать и не давал скучать».
Новые времена
Александр III не мог простить Марии Павловне, что она осталась лютеранкой. У нового императора – Николая II – были свои претензии к «тете Михен» (так звали Марию Павловну в царской семье).
Владимир Александрович так и не стал регентом, но он по-прежнему имел права на российский трон, если Николай не оставит наследника мужского пола. Долгожданный цесаревич все никак не появлялся на свет, а когда он наконец родился, то оказалось, что он болен гемофилией. Болезнь царевича тщательно скрывали, но, разумеется, она не была секретом для близких родственников.
А в семье великого князя тоже подрастали дети. Первый сын, Александр, умер в двухлетнем возрасте, но потом Мария Павловна родила еще трех сыновей и дочь. Сыновья получили имена, необычные для Романовых: Кирилл, Борис и Андрей. Дочь – младшего ребенка в семье – назвали Еленой.
Кирилл окончил Морской кадетский корпус и Николаевскую морскую академию и был зачислен в Гвардейский экипаж. Борис учился в Николаевском кавалерийском училище. В 1904 г. оба брата прибыли в Порт-Артур. Кирилл назначен начальником военно-морского отдела штаба командующего флотом на Тихом океане. Именно ему доверили поднять впервые андреевский флаг на Золотой горе над Порт-Артуром. Он находился на борту флагмана флота броненосца «Петропавловск» в роковой день 31 марта 1904 г., когда корабль подорвался на мине, выходя из порта. Тогда погиб Степан Осипович Макаров, адмирал, с которым русский флот связывал свои надежды на победу и которого считали самым талантливым флотоводцем России, и еще 679 матросов и офицеров. Кирилл спасся лишь чудом, кроме него уцелело еще 80 человек. Борис служил при штабе наместника и главнокомандующего на Дальнем Востоке Алексеева, участвовал в боях в Маньчжурии. Однако командующие армией были недовольны великими князьями: те пьянствовали, дебоширили и оскорбляли сослуживцев.
При взрыве на «Петропавловске» Кирилл получил легкое ранение. Под этим предлогом обоих великих князей отправили в Петербург, а оттуда они уехали в Германию на лечение. После того как Русско-японская война, та самая «маленькая победоносная война», которую министр внутренних дел В. К. Плеве считал необходимой для усмирения революционных настроений в России, была проиграна, гнев всего русского общества обрушился на императорскую семью, в том числе и на сыновей Владимира Александровича. По Петербургу пошла гулять шутка: «Как же Кириллу утонуть, если он учился плавать в „Аквариуме“». «Аквариумом» назывался модный ресторан на Каменноостровском проспекте, где великие князья и в самом деле проводили немало времени.
Фортуна явно не благоволила к семье великого князя. Ее члены поступали именно так, как подсказывала им их натура, их характер, и раз за разом получали новые удары судьбы.
Мария Павловна слыла в Петербурге особой весьма передовых взглядов. Однажды она пригласила в царскую ложу Мариинского театра свою подругу – любовницу (а потом и жену) великого князя Павла Александровича Ольгу Пистолькорс. Николай, прежде тоже бывавший и даже пару раз «кутнувший» (по словам великого князя Константина Константиновича) у «мамы Лели» (так прозвали Ольгу в царской семье), теперь счел, что «тетя Михен» переступает границы. И на следующий день великий князь получил письмо от императора: «Моя жена и я считаем случившееся вчера совсем неприличным и надеемся, что такой случай в той или другой царской ложе больше не повторится! Мне было в особенности обидно то, что Вы сделали это без всякого разрешения с моей стороны. При Папа ничего подобного не случилось бы… Не забывайте, что я стал главой семейства и что я не имею права смотреть сквозь пальцы на действия кого бы то ни было из членов семейства, которые считаю неправильными или неуместными. Более чем когда-либо необходимо, чтобы наше семейство держалось крепко и дружно. И Тебе бы первому следовало мне в этом помогать».
Разумеется, такой «выговор» не мог не оскорбить Марию Павловну, и отношения между двумя дворами окончательно испортились. Вскоре Владимирский дворец стал «штабом», где собирались люди, находившиеся в оппозиции к императору Николаю и его правительству.
Владимир Александрович по-прежнему возглавлял Гвардейский корпус и по-прежнему занимал этот пост скорее номинально, поручив все ведение дел командующему корпусом князю С. И. Васильчикову. Но в январе 1905 года ему неожиданно пришлось принять важное решение. Когда великий князь узнал, что агент полиции Гапон внезапно обрел самостоятельность и ведет толпы рабочих к Зимнему двору на встречу с царем, он посоветовал Николаю остаться в Царском Селе и не приезжать в Петербург. В рабочих начала стрелять полиция, многие были убиты, и великий князь стал в глазах императора главным виновником «Кровавого воскресенья».
По сравнению со случившимся 9 января 1905 г. в Петербурге, известия, которые пришли осенью того же года из Германии, можно было счесть пустяком, детской шалостью, и даже найти в них повод для радости. Но получилось так, что эта шалость сыграла роковую роль в жизни великого князя.
Несколькими годами раньше Кирилл посетил Кобург, где жила дочь императора Александра II Мария, вдова британского принца Альфреда, ставшего герцогом Кобургским. К герцогине как раз приехала ее вторая дочь, принцесса Виктория Мелита (это имя ей дано по острову Мальте, где принцесса родилась, но в семье ее все звали Даки – Уточкой). Виктория была замужем за Эрнестом Людвигом, великим герцогом Гессенским. По отзывам современников, Виктория – весьма взбалмошная и легкомысленная особа, с мужем они не ладили. Она и Кирилл были словно созданы друг для друга, и они очень быстро поняли это. Виктория действовала решительно. Она официально развелась со своим мужем, и 8 октября 1905 г. они с Кириллом тайно обвенчались.
Мосолов рассказывает, что случилось дальше: «Острый перелом в отношениях между двумя дворами относился к 1905 году. 8 октября старший сын Владимира Александровича Кирилл сочетался браком в Тегернзее в Баварии в присутствии великой княгини Марии Александровны, с ее согласия и благословения, но не испросив высочайшего разрешения, с разведенною великой герцогиней Гессенской, принцессой Викториею-Мелитою Саксен-Кобург-Готской, дочерью великой княгини Марии Александровны. Новые супруги были двоюродными братом и сестрой. (Великий герцог Эрнст был единственным братом императрицы Александры Федоровны.)
Вскоре после свадьбы Кирилла Владимировича стало известно, что он приезжает в Петербург один принести повинную за брак без разрешения государя. Как родители его, так и он сам ожидали, что после заслуженного выговора со стороны Его Величества он будет прощен.
Великий князь приехал в 9 часов вечера прямо с вокзала во дворец своих родителей, а в 10 часов ему доложили, что явился министр двора и желает его видеть по приказу царя.
Кирилл Владимирович
Граф Фредерикс объявил Кириллу Владимировичу, что император повелевает ему в тот же день выехать обратно за границу и что доступ в Россию ему впредь воспрещен. О прочих налагаемых на него наказаниях он узнает по прибытии на место своего жительства. В тот же день в 12 часов ночи великий князь покинул Петербург.
Владимир Александрович был глубоко оскорблен этой мерою, принятой государем по отношению к сыну без уведомления отца, и на другой же день отправился к императору. После его возвращения свите стало известно, что Владимир Александрович заявил царю о своей обиде и высказал, что при таких обстоятельствах он государю больше служить не может и просит сложить с него командование войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа. Император на это согласился и соизволил назначить на его место великого князя Николая Николаевича.
При передаче должности Владимир Александрович почел себя сугубо обиженным тем, что Николай Николаевич не только его не посетил, но и отчислил трех его адъютантов по должности командующего войсками, в том числе и Илью Татищева. Последнего, впрочем, вскоре взял в свою свиту государь.
Крутая мера, принятая по отношению к Кириллу Владимировичу, конечно, приписывалась главным образом влиянию императрицы Александры Федоровны. Полагали, что оскорбленная браком великого князя с разведенной супругой своего брата, она и добилась столь сурового наказания, тем более что Кирилл Владимирович являлся третьим лицом по престолонаследию. Отношения Марии Павловны и царицы, конечно, от этого еще ухудшились.
После рождения у Кирилла Владимировича дочери возник острый вопрос – как именовать новорожденную от брака, не признанного государем. Этот вопрос долго обсуждался. Фредерикс совещался с министром юстиции и никак не мог найти выхода. Наконец император согласился признать брак и дать новорожденной соответствующий ее рангу титул. Но великому князю все-таки не было разрешено вернуться в Россию. Это соизволение последовало лишь после смерти Владимира Александровича, когда Кириллу Владимировичу вернули и прочие великокняжеские преимущества».
Этот удар великий князь воспринял очень болезненно. Здоровье его стремительно ухудшалось, и он скончался 4 (17) февраля 1909 г.
Оставшись одна, Мария Павловна с тревогой наблюдала за тем, как Николай чем дальше, тем больше теряет свой статус императора и помазанника Божьего. После событий 1905 г. он окончательно переселил свою семью в Александровской дворец в Царском Селе, императрица с дочерьми и наследником почти не бывали в Петербурге. Особенно беспокоило великую княгиню то, что по городу ползли упорные слухи о том, что в Александровском дворце часто бывает Григорий Распутин. Французский посол Морис Палеолог передает слова Марии Павловны: «Ужасно – императрица сумасшедшая, а государь слеп; ни он, ни она не видят, не хотят видеть, куда их влекут».