К нам райский цвет он в час расцвета,
Его он в бездну уронил.
Иль, полным благодатной силы,
Цветку расцвесть в руке творца,
Чтобы скорбящих у могилы
Родные врачевать сердца?..
Разоренное гнездо
К свадьбе Павла Александровича для него купили за 1 600 000 рублей особняк в стиле неоренессанса на Английской набережной, принадлежавший барону Штиглицу (современный адрес – Английская наб., 68). Интерьеры в стиле необарокко создавались для того, чтобы поражать гостей роскошью и изяществом, теперь же дворец был тих и мрачен.
Великой князь днями пропадал на службе, дети его видели редко. Но тем дороже для них стали минуты, которые они могли провести с отцом. Позже великая княгиня Мария вспоминала: «Мы жили с отцом в Петербурге в одном из дворцов на Неве. Дворец был огромным, прямоугольной формы, неопределенного архитектурного стиля; ансамбль зданий и флигелей образовывал просторный внутренний двор. Из окон фасада второго этажа открывался прекрасный вид на Неву, широкую реку, по которой летом плавало много судов.
Я и Дмитрий вместе с нянями и служанками занимали третий этаж. Детские апартаменты, территория нашего детства, были полностью изолированы от остальной части дворца. Это был наш собственный маленький мир, где правила английская няня Нэнни Фрай и ее помощница Лиззи Гроув…
Два раза в день отец приходил повидаться с нами. Он глубоко и нежно любил нас, и мы это знали, но он никогда не расточал нам ласки, обнимал только когда приходил поздороваться утром или желал доброй ночи.
Я обожала его. Я радовалась каждой возможности побыть с ним рядом, и если по какой-либо причине день проходил без встречи с ним, я очень переживала…
У него было необыкновенное чувство юмора, он любил веселые розыгрыши, был мастер на всякие выдумки. Однажды на Пасху он незаметно подсунул под нашего кролика куриное яйцо и уверил нас, что тот несет яйца».
Дети росли, у них были свои маленькие радости и огорчения, а Павел Петрович привыкал к статусу вдовца. Понемногу он поднимался в чинах и званиях. Командовал Павел лейб-гвардии Конным полком, затем 1-й Гвардейской кавалерийской дивизией, а в 1898–1902 гг. – Гвардейским корпусом. В 1893-м он получил чин генерал-майора, в 1897-м назначен генерал-адъютантом, а в 1901-м произведен в генерал-лейтенанты.
Спустя пять лет обитателей дворца ждали большие перемены. В жизни Павла Петровича появилась другая женщина – Ольга Валериановна Пистолькорс, жена адъютанта великого князя Владимира Александровича и подруга великой княгини Марии Павловны. В январе 1897 г. у Ольги Валериановны и Павла Александровича родился сын, которого назвали Владимиром. Еще через пять лет Ольга Валериановна смогла развестись с мужем. Статс-секретарь А. А. Половцов писал в дневнике: «Город занят большим скандалом. Уже много лет великий князь Павел Александрович состоит в связи с женой адъютанта великого князя Владимира Александровича – Пистолькорса. Бесцеремонность влюбленных достигла крайних пределов. Путешествия и прогулки вдвоем, обхождение с рожденным сыном, носящим фамилию Пистолькорса, и т. п., все это принималось публикой как выражение совершившегося факта. Ныне летом г-жа Пистолькорс объявила, что великий князь решил на ней жениться и что для сего ею немедленно получен развод… Великий князь Павел объявил, что он женится на г-же Пистолькорс во что бы то ни стало, бросив, если нужно, все и уехав из России».
О. В. Пистолькорс
Павел Александрович действительно женился на Ольге Валериановне, уехав для этого в Италию, в Ливорно. Они обвенчались 27 сентября 1902 г. Молодой император был в гневе, увидев в этом поступке новое предательство со стороны своей семьи: «Еще весною я имел с ним крупный разговор, окончившийся тем, что его предупредил о всех последствиях, которые его ожидают, если он женится. К всеобщему огорчению, ничего не помогло. Как все это больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство!». Николай уволил дядю от всех должностей, лишил звания генерал-адъютанта и запретил въезд в Россию.
По полку, где прежде служил Павел, а потом и по всей столице стала гулять песенка:
Нет судьбы на свете горше,
Чем у Павла с Пистолькоршей.
Вспоминает Мария Павловна: «Однажды вечером я сидела за столом и делала уроки, когда в комнату вошла мадемуазель Элен и протянула мне конверт; по почерку я узнала, что он от отца. Я быстро его открыла, развернула письмо и начала читать.
Уже с первых слов я поняла, что отец собирается сообщить нечто ужасное. Я пробегала глазами строчки и, только дочитав, поняла. Мадемуазель Элен подошла ближе и хотела обнять меня. Я с отрешенным видом взглянула на нее и перечитала письмо.
Отец сообщал, что он женился, его жену зовут Ольгой Валериановной Пистолькорс. Он писал, что очень страдал от одиночества и как велика его любовь к этой женщине, которая может сделать его счастливым. Он уверял, что любит и всегда будет любить нас и надеется, что мы будем вместе. Он просил не питать злобы против его жены.
Лист бумаги упал на пол, я закрыла лицо руками и разрыдалась. Гувернантка отвела меня на кушетку и, обняв, села рядом.
Мне казалось, что отец для меня умер. Рыдания перешли в нервную икоту, которую долго ничто не могло унять. Душа опустошилась, я была в оцепенении».
Детей увезли в Москву Сергей Александрович и Елизавета Федоровна.
Павел Александрович и Ольга Валериановна вместе с сыном Владимиром купили дом недалеко от Парижа. В следующем году у супругов родилась дочь Ирина, а еще через два года – Наталья.
Возвращение великого князя
Павел Александрович с женой и детьми вернулся в Россию лишь в 1914 г.
До этого они приезжали в Россию только однажды, когда великая княжна Мария Павловна выходила замуж за принца Швеции. Тогда Павел Александрович познакомил детей со своей новой женой, недавно получивший титул графини Гогенфельзер. Вот какой увидела ее Мария: «Она была красивая, очень красивая. Интеллигентное лицо с неправильными, но тонкими чертами, необычайно белая кожа изумительно контрастировала с темно-лиловым бархатным платьем, отделанным по вороту и рукавам кружевными оборками. Все это я охватила одним взглядом».
Теперь же, по словам М. А. Мосолова, «графиня, благодаря покровительству Марии Павловны старшей, с давних пор весьма благоволившей к ней, хорошо была принята петербургским обществом, которое очень охотно стало посещать новый жизнерадостный двор Павла Александровича».
Семья поселилась в Царском Селе, в новом дворце в Пашковском переулке. Дворец построили двумя годами раньше по проекту архитектора Шмидта, в стиле модерн. Ольга Валериановна оформила интерьеры дворца так, чтобы они напоминали залы знаменитых дворцов Франции, конца XVIII – начала XIX в. Например, стулья в Малой столовой – точная копия стульев из Малого Трианона, кресла в Большом зале – как кресла во дворце Богарнэ. Стены затянули французские шпалеры и гобелены, украсили картины Шардена, Лериша, Белотто и Ван Дейка. В одной из гостиных стоял подлинный клавесин Марии-Антуанетты. А сколько великий князь и его жена купили в Париже фарфора, столового серебра и хрусталя! И, конечно, французские вина, достойные этой посуды! В Европе на рубеже веков в моду вошли сладкие немецкие вина, но в погребе великого князя хранились 10 тысяч бутылок элитных французских вин общей стоимостью 10 млн франков.
Мария Павловна
Мария Павловна вспоминает: «Привезенные из Парижа коллекции находились на своих местах, в застекленных шкафчиках стоял дорогой фарфор, китайские безделушки из камня, старинное серебро, сверкающий хрусталь. На стенах висели картины и портреты, комнаты были обставлены великолепной старинной мебелью. Отец со своей женой с любовью собирали эти коллекции, и каждый предмет навевал им приятные воспоминания».
А вот какую историю рассказывает сама княгиня: «Государыня спросила, как мне Ливадийский дворец. Хотелось сказать правду, но не хотелось обидеть. Государь мне помог. Он улыбнулся и сказал:
– В Царском, матушка, у княгини Ольги самый красивый на свете дом, не дом, а музей. Что после этого она тебе скажет про наш? У нас там все вперемешку. Взяли с миру по нитке, а в результате никакого стиля».
Мария Павловна недолго жила в браке. Очень скоро она поняла, что тоскует по России, а муж так и не стал для нее родным человеком. С большим трудом она добилась права на развод и вернулась на родину, оставив в Швеции сына.
В то время Россия оказалась втянутой в войну, которую тогда называли Второй Отечественной, а позже станут называть Первой мировой. Великий князь Павел Александрович вновь поступил на военную службу – командиром 1-го гвардейского корпуса, затем-инспектором войск гвардии. Ольга Валериановна отказалась от немецкого титула, и император дал ей и ее детям титул княгини Палей (род Карнович находился в родстве с казачьим родом Палей, упоминаемым в истории Запорожской Сечи). Старший сын Павла и Ольги Владимир служил при отце адъютантом.
Дмитрий ушел на фронт, Мария Павловна отправилась туда же с лазаретом, чтобы быть ближе к любимому брату. Княгиня Палей организовала в своем дворце лазарет, на свои личные средства снабдила хирургическим инструментом несколько санитарных поездов; стала членом Комитета помощи жертвам войны и перемещенным лицам.
Дмитрий служил в лейб-гвардии Конном полку, был ординарцем у начальника конного отряда, награжден орденом Св. Георгия IV степени за то, что во время боя с риском для жизни доставил верные сведения о неприятеле, благодаря чему была одержана победа.
Потом он вернулся в Петербург и подружился с Феликсом Юсуповым, женатым на Ирине, дочери Александра Михайловича. Юсупов слыл весьма эксцентричным молодым человеком, любителем кутежей, шумных развлечений, эпатировавшим петербургскую публику переодеванием в женскую одежду. Будучи молодым человеком, Дмитрий тоже был не прочь повеселиться, пусть даже на грани скандала, но с Феликсом его сблизило другое. Оба молодых человека сошлись во мнении, что для спасения репутации императорской семьи необходимо убить «святого старца» Григория Распутина, о влиянии которого на императрицу ходили слухи уже по всей России.