Я ответил:
– Да, Ваше Высочество. Очень спокойно править, соблюдая конституцию».
Милюков до последнего пытался защитить монархию. Керенский гнул свое: если Михаил примет престол, он не спасет Россию, все закончится еще большим кровопролитием. «Великий князь слушал его, чуть наклонив голову… Тонкий, с длинным, почти еще юношеским лицом, он весь был олицетворением хрупкости», – вспоминает Шульгин.
В. М. Пуришкевич
Потом великий князь попросил полчаса на размышление. Потом позвал к себе Родзянко. Потом подписал отречение.
Родзянко пишет: «Для нас было ясно, что Великий Князь был бы немедленно убит и с ним все сторонники его, ибо верных войск уже тогда в своем распоряжении он не имел и поэтому на вооруженную силу опереться бы не мог. Великий Князь Михаил Александрович поставил мне ребром вопрос, могу ли ему гарантировать жизнь, если он примет престол, и я должен был ему ответить отрицательно, ибо, повторяю, твердой вооруженной силы не имел за собой. Даже увезти его тайно из Петрограда не представлялось возможным: ни один автомобиль не был бы выпущен из города, как не выпустили бы ни одного поезда из него. Лучшей иллюстрацией может служить следующий факт: когда А. И. Гучков вместе с Шульгиным вернулись из Пскова с актом отречения Императора Николая II в пользу своего брата, то Гучков отправился немедленно в казармы или мастерские железнодорожных рабочих, собрал последних и, прочтя им акт отречения, возгласил: „Да здравствует Император Михаил!“ – но немедленно же он был рабочими арестован с угрозами расстрела, и Гучкова с большим трудом удалось освободить при помощи дежурной роты ближайшего полка. Несомненно, что были и сторонники Великого Князя Михаила, и его воцарение означало бы начало гражданской войны в столице.
Возбуждать же гражданскую войну при наличии войны на фронте и ясного понимания нами, что гражданская война вызовет такую смуту в тылу, которая лишит Действующую Армию необходимого подвоза пищевых и боевых припасов, – на это мог решиться только Ленин, но не Государственная Дума, задача которой рисовалась в этот ужасный момент не в возбуждении страстей, а в умиротворении и приведении взволнованного моря народной жизни в должное успокоение. Такой мерой было, несомненно, отречение Императора Николая II и воцарение Цесаревича Алексея Николаевича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича.
Но упущение времени смерти невозвратной подобно, и было уже поздно. В революционную эпоху события мчатся с такой головокружительной быстротой, что то, что еще сегодня представлялось возможным, завтра делается уже невозможным к осуществлению. Так было и в этом случае.
Восставшее население столицы уже признало, что Государственная Дума приняла на себя власть, и поэтому пришлось ограничиться избранием Временного Комитета из состава Государственной Думы, которому и поручены были дальнейшие мероприятия по умиротворению столицы и страны».
Вот как в итоге выглядел документ, составленный представителями Думы:
«Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».
Манифест опубликовали в тот же день. Милюков в своих воспоминаниях специально отмечает, что, согласно этому документу, решить судьбы государственного устройства России должно было Учредительное собрание, избранное народом, – последняя надежда монархистов.
Но Временное правительство, по словам Милюкова, «почувствовало, что они уже не одни во дворце, и даже более того, – не хозяева дворца». О себе заявил свежесозданный Совет рабочих и солдатских депутатов. Шульгин рассказывает: «Государственная дума перешла в другое помещение – две крохотные комнатки. Вот откуда мы теперь будем управлять Россией». Но пройдет еще семь месяцев, прежде чем лозунг «Вся власть Советам!» обратится в реальность.
Если бы обстоятельства сложились по-другому, то удалось бы Михаилу II восстановить пошатнувшийся авторитет династии Романовых? На этот счет у современников великого князя были разные мнения.
Княгиня Палей пишет, что когда они с мужем в Царском Селе прочли манифест, то надежды у них не осталось: «Напрасно мы убеждали себя, что кн. Михаил продолжит традиции. Мы знали, что он был человеком бесхарактерным, всецело находившимся под дурным влиянием своей жены, г-жи Брасовой, да, кроме того, мы любили „нашего“ государя, избранника и помазанника Божия, и не желали никого другого».
Конечно, княгиня – не политик, но ей не откажешь в практическом уме и наблюдательности. Правда, как раз с Михаилом она не была близко знакома, хотя, несомненно, знала мнение о нем своего мужа, великого князя Владимира Александровича, и других членов императорской семьи.
А вот что писал генерал Ю. Н. Данилов: «Великий князь Михаил Александрович был младшим сыном императора Александра III. Хотя он до рождения цесаревича 30 июля 1904 года и являлся наследником российского престола, но никогда не играл активной роли в государственной жизни России и держался в некоторой тени. Даже в военной деятельности своей он достиг до войны лишь должности Командира полка и лишь в период мировой войны был поставлен во главе сначала конной дивизии, а затем кавал. корпуса.
Во время царствования Императора Александра III о младшем его сыне Михаиле много говорили как о любимце царя, якобы унаследовавшем натуру и даже внешность своего могучего отца. Но, с течением времени, Михаил Александрович превратился в худого длинного юношу, с довольно хрупким здоровьем и вполне женскими чертами характера.
Я не сказал бы, что Великий Князь Михаил Александрович производил впечатление очень способного человека, но он проявлял любознательность и к нему влекли его необыкновенная скромность и деликатность…
…Милый, симпатичный молодой человек. Такими словами охарактеризовал бы я его в качестве лица частного. Имеет все данные быть хорошим конституционным монархом, но только при устоявшемся государстве, с твердым и хорошо налаженным аппаратом власти. Таковым он мог казаться в качестве претендента на престол».
Ему вторит Шульгин: «Великий князь несколько раз говорил со мной. Говорил, так сказать, попросту. Хотя он не знал меня раньше, но, видимо, инстинктивно чувствовал, что мне династия дорога не только разумом, но и чувством. Великий князь, кроме того, внушал мне личную симпатию. Он был хрупкий, нежный, рожденный не для таких ужасных минут, но он был искренний и человечный. На нем совсем не было маски. И мне думалось: „Каким хорошим конституционным монархом он был бы…“».
Наверное, ответ был в том, что России уже не подошел бы никакой монарх.
Разумеется, конец и этой истории трагический. В ноябре 1917 г., в соответствии с решением Петроградского военно-революционного комитета, «бывший великий князь» взят под домашний арест. В марте 1918 г. его отправили в Пермскую губернию. В ночь с 12 на 13 июня 1918 г. Михаил Александрович похищен группой чекистов и милиционеров, вывезен за город и расстрелян вблизи заводского поселка Мотовилиха. Официально объявили, что он похищен неизвестными монархистами, поэтому многие члены царской семьи, которым удалось уехать за границу, долгое время полагали, что он жив. Даже после того, как убийца великого князя рассказал о его судьбе, тело Михаила Александровича так и не нашли. Наталье Сергеевне удалось уехать из России, свою жизнь она окончила в Париже, в приюте для бедных. Сын великого князя и Натальи Сергеевны Георгий погиб в автомобильной катастрофе в 1931 г.
История Романовых как правящей семьи завершилась. Началась история семьи эмигрантов, которые вынуждены были строить свою жизнь с нуля на новом месте. На свой лад эта история не менее интересна.
Литература
Александр II. Воспоминания. Дневники. СПб.: Пушкинский фонд, 1995.
Александр III. Воспоминания. Дневники. Письма. СПб., 2001.
Беглова Н. Великая княгиня Анна Федоровна в Швейцарии // Наша газета. 2016; http://nashagazeta.ch.
Боханов А. Император Александр Третий. М., 2001.
Быть сестрой милосердия. Женский лик войны. М., 2017. Великая княгиня Александра Петровна (инокиня Анастасия) и деятельность Киевско-Покровскго монастыря-больницы в конце XIX – начале XX века // Вестник МГУКИ. № 7. 2015.
Воррес Й. Последняя Великая Княгиня. 1996;. http://bibliotekar.ru.
Воспоминания великой княжны Марии Павловны. М., 2004.
Вяземский П. А. Полн. собр. соч.: в 12 т. Т. 2. СПб., 1878.
Голицына В. Воспоминания. М., 2006.
Давыдов Д. В. Стихотворения. Военные записки. М., 1999. Елизавета Федоровна, вел. кн. Письма к Николаю II // Источник. 1994. № 4.
Жданов Л. Г. В сетях интриги. М., 1995.
Жуковский В. А. Рассказ о первом его представлении императрице Марии Феодоровне (из письма к родным). 11 июня 1815 г. // Русский архив. 1865. 2-е изд. М., 1866.
Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетии М.: Типография Грачева и Комп., 1869.
Закиров Р. С. Визит великой княгини Елизаветы Федоровны в тюрьму к И. П. Каляеву как провокация департамента полиции // Вестник МГУ имени М. А. Шолохова;