ой о помощи в борьбе его за Нижний Новгород с младшим братом Борисом. Так постепенно перед московским князем смиряются все другие князья Северо-Восточной Руси, даже такие, как Суздальско-Нижегородский, также носивший титул великого князя. Вообще, из всех действий великого князя Московского или его советников видно, что в Москве ясно осознана была идея единодержавия: вот почему более слабых князей Москва старается подчинить себе и даже уничтожить, более сильных — ослабить, и при этом, как сейчас увидим, применялись все возможные средства для достижения цели — употреблялось оружие как мирское, так и духовное[240].
В 1365 г. 2 июня умер в Нижнем Новгороде старший брат Димитрия Константиновича Андрей, и Нижним овладел самый младший из братьев, Борис Константинович. Димитрий, узнав о смерти старшего брата, отправился в Нижний, но Борис не пустил его туда, почему Димитрий отправился в Москву просить помощи у московского князя против младшего брата. Тогда епископ Суздальский и Нижегородский был лишен сана, а в Нижний Новгород великий князь послал преподобного Сергия — звать Бориса к себе, чтобы примирить его с братом, — Борис не пошел. Князей судит только Бог, отвечал он на зов. Тогда употреблена была такая же мера, как и против Пскова, когда в нем засел Александр Тверской: Сергий по приказанию митрополита и великого князя должен был затворить церкви. Но и эта мера не помогла. Тогда великий князь дал Димитрию Константиновичу свою рать. Только теперь Борис вышел на встречу и просил мира, отступаясь от Нижнего Новгорода. Старший брат занял Нижний, а младший — Городец. Таким образом, Димитрий Иванович теперь помогает смирившемуся перед ним бывшему сопернику, даже вступает (в 1366 г.) в брак с его дочерью Евдокией[241].
В следующем, 1366 г. у Димитрия Ивановича вышла размолвка с Новгородом: новгородские молодые люди, или, как называет их Никоновская летопись, «младыя дворянчики», в своих ушкуях прогулялись по Волге, пограбили в Нижнем Новгороде торговых людей: татар, армян и др., прошли в Каму и по пути также все грабили. Великий князь сделал запрос новгородцам, зачем они ходили грабить и бить его гостей, и в гневе расторг с Новгородом мир, вывел оттуда своих наместников и приказал схватить в Вологде и доставить в Москву новгородского двинского боярина Василия Даниловича с сыном. Между тем как Димитрий Иванович и Владимир Андреевич замышляют и начинают приводить в исполнение план об укреплении Москвы («замыслиша ставите город Москву камеи»), новгородцы одумались и просили великого князя о мире, по заключении которого в 1367 г. в Новгород послан был великокняжеский наместник и из Москвы отпущен захваченный в Вологде боярин Василий[242].
С 1367 г. на первый план выступают отношения Москвы и Твери. В последней происходила борьба между дядей и племянником — Василием Михайловичем Кашинским и Михаилом Александровичем Микулинским — за удел Семена Константиновича Дорогобужского. Последний отказал свой удел, помимо родного брата Еремея и Василия Михайловича, князю Микулинскому, которого особенно любил и уважал[243]. Спорящие стороны обратились в Москву, к митрополиту, который назначил третейским судьей тверского владыку Василия; владыка оправил князя Микулинского. Несмотря на благоприятный исход дела, Михаил Александрович ясно видел, что Москва принимает сторону его врага. Кроме того, когда после так называемого «великого пожара Всесвятского» Димитрий Иванович с Владимиром Андреевичем задумали укрепить Москву, великий князь начал приводить к повиновению всех князей русских, а которые не повиновались его воле, «и на тех нача посегати, тако же и на князя Михаила Александровича Тверского»[244]. Последнему ничего не оставалось делать, как только искать сильного союзника, и он обратился в Литву к зятю своему Ольгерду. Между тем в его отсутствие Василий Кашинский с сыном и племянником Еремеем позвали в Москву на суд к митрополиту владыку Василия, будто бы присудившего удел князя Семена князю Михаилу не по правде; Василий, кажется, был обвинен. После того кашинский князь пошел ратью на Тверь; ему помогали московские войска. 27 октября Михаил Александрович пришел от Ольгерда с вспомогательными литовскими войсками и так повел дела, что князь Кашинский попросил мира; Михаил Александрович заключил мир с дядей, князем Еремеем, и великим князем Московским, но неизвестно, на каких условиях[245]. Впрочем, в том же 1367 г. Еремей сложил крестное целование к Михаилу и отъехал на Москву к Димитрию Ивановичу, кажется, с жалобами на Михаила, — по крайней мере, последующий события указывают на это. В следующем, 1368 г. Димитрий Иванович и митрополит лаской зазвали Михаила Александровича в Москву, задержали там, судили по делу с Еремеем, а после суда схватили его и бояр его, посадили в заключение и держали «в истомлении велицем на Гавшине дворе». Вероятно, в связи с этими событиями стоит и захват в том же году Владимиром Андреевичем Ржевы. В это время являются в Москву три ордынских князя: Карачай, Ояндар и Тютекаш; от них Димитрий Иванович узнал «новины нестройны себе из Орды». Эти послы, «слышавше сия (что происходило в Москве) усумнешась», и поэтому-то, конечно, Димитрий Иванович освободил Михаила Александровича, укрепив его крестным целованием (неизвестно, относительно чего), и отпустил в Тверь. Впрочем, тогда же Димитрий Иванович отнял у тверского князя Градок, часть Семенова удела, в котором сел его наместник с князем Еремеем, братом князя Семена. Между тем Михаил Александрович уехал из Москвы, и уехал, конечно, врагом великого князя и митрополита[246].
Итак, Димитрий и Михаил, как бы то ни было, примирились, хотя бы только для видимости. Но обстоятельства, вызвавшие это примирение (приезд в Москву трех ордынских князей), как видно, устранились. В то же время умер Василий Кашинский, сторонник Димитрия. Михаил становился теперь вполне и бесспорно великим князем Тверским, и в этом положении, имея несомненно громадное влияние на удельных князей, мог быть опасен Москве, особенно если взять в расчет его ум и энергию. Может быть, желая вообще ослабить тверского князя или предотвратить сильную коалицию со стороны тверских князей против Москвы, Димитрий Иванович в том же 1368 г. вскоре после отъезда Михаила из Москвы послал сильную рать на Тверь. Михаил и на этот раз ушел в Литву и со слезами просил зятя помочь, просил сам и через сестру, жену Ольгерда. Ольгерд, наконец вняв просьбам шурина или жены, выступил в поход с братом Кейстутом, племянником Витовтом, который тогда был, по выражению летописца, еще «млад и неславен», и с сыновьями; с ним была и смоленская рать, а потом присоединилась и тверская. Благодаря военной тактике Ольгерда — хранить в тайне цель и направление похода — Димитрий Иванович узнал о нашествии врагов, уже когда готовиться к отпору было поздно. Из московской, коломенской и дмитровской ратей он наскоро составил сторожевой полк; начальство над ним вверено было Димитрию Минину и Акинфу Шубе, боярину Владимира Андреевича. Между тем Ольгерд быстро подвигался к Москве, обозначая свой путь огнем и мечом. В волости Холохле князь Стародубский Семен Димитриевич Крапива, а в Оболенске — князь Константин, потомок Михаила Черниговского, оказали сопротивление Ольгерду, но поплатились за это жизнью. Наконец, при реке Тростне Ольгерд встретился с московским сторожевым полком, который в ожесточенной битве был весь истреблен. Это было 21 ноября 1368 г. Димитрий Иванович, митрополит, Владимир Андреевич и бояре заперлись в Москве, как тогда говорили, засели в осаде. Три дня стоял Ольгерд под Москвой, но город взять не смог, а потому, сжегши посад и опустошив окрестности, пошел в обратный путь, все предавая огню, а людей и скот забирая с собой. По заменанию летописца, такого зла и от татар не было[247]. Так или иначе Михаил отомстил великому князю Московскому, который должен был примириться с ним и даже возвратить ему Градок и, кроме того, отпустить Еремея Дорогобужского в Тверь[248].
На время великий князь Московский вынужден был оставить тверского князя в покое и обратить внимание свое на северо-восток, где Псков находился в неприязненных отношениях как к Новгороду, так и к немцам, из-за границ. Димитрий Иванович послал туда двоюродного брата Владимира Андреевича. Великий князь отправлял и посла в Дерпт, но посольство не имело успеха. Прибытие Владимира Андреевича восстановило, по крайней мере, согласие между псковичами и новгородцами, совместное действие которых против немцев имело успех[249]. Между тем Москва, как видно, немного отдохнула и оправилась после Ольгердова нашествия. Однако московский князь, конечно, в ожидании столкновений с соседями обратил внимание на слабо укрепленные пункты: Москва еще в предыдущем году была укреплена; теперь, в 1369 г., Димитрий Иванович заложил город Переяславль, который в том же году и был срублен. Тогда же — вероятно, за участие в набеге Ольгерда на Москву — москвичи и волочане воевали смоленские волости, а в следующем, 1370 г. великий князь посылал рать на город Брянск[250]. Наконец, очередь опять дошла и до Твери.
В августе 1370 г. Димитрий Иванович сложил крестное целование к Михаилу Александровичу, что заставило последнего отправиться в Литву просить помощи у Ольгерда. Посланная Димитрием в Тверскую землю рать предавала все мечу и огню и воротилась с большим полоном. В сентябре сам Димитрий выступил с войсками, взял Зубцов и Микулин, вообще «все волости и села тверские повоевали и пожгли и пусто сотворили, а людей многое множество в полон повели, и все богатство их взяли, и весь скот их взяли в свою землю»; в Москву Димитрий Иванович и его сподвижники пошли «со многим богатством и корыстию и землю свою всю многого скота наполниша и смириша тверич до зела». Между тем Ольгерд, отвлекаемый немцами, на этот раз не мог оказать помощи своему шурину. Михаил поехал в Орду, выхлопотал там от ставленика Мамаева хана Магомет-султана ярлык на великое княжение; он возвращался на Русь с послом Сарыхожей. Димитрий Иванович расставил по дорогам заставы, чтобы перехватить тверского князя; но Михаилу дали знать об этом его московские доброхоты, и он направился в Литву и опять просил у Ольгерда помощи, на этот раз с успехом. С Ольгердом, кроме Михаила Александровича, шли брат его Кейстут, князья Литовские и князь Смоленский, Святослав Иванович. В ноябре объединенные князья подошли к Волоку-Ламскому и пожгли посад, но города не взяли. Простояв тут три дня и забрав большой полон, они направились к Москве и пришли туда 6 декабря. Димитрий, как и при первом нашествии Ольгерда, затворился в городе. Союзники пожгли посад и все, что можно было сжечь вокруг Москвы; но, простояв восемь дней, города взять не смогли. Между тем князь Владимир Андреевич стоял в Перемышле, отовсюду сзывая к себе рати. Сюда пришел, между прочим, и Владимир Димитриевич, князь Пронский, с ратью Олега Ивановича Рязанского. Услышав о собрании около Владимира Андреевича больших сил, Ольгерд начал просить у Димитрия Ивановича вечного мира, предлагая выдать дочь свою за Владимира Андреевича. Но Димитрий согласился только на перемирие до Петрова дня. Примирившись, Ольгер