[352]. Собрав, сколько можно, ратных людей и московских жителей, Василий выступил навстречу дяде. В апреле 1433 г. дядя и племянник сошлись на берегу Клязьмы в 20 верстах от Москвы. Нестройные полки Василия не выдержали боя, а от простых москвичей никакой помощи не было, «мнози бо от них пияни бяху, а и з собою мед везяху, чтоб пити еще». Прибежав в Москву, Василий захватил с собою мать и жену и поспешно уехал в Тверь, а оттуда в Кострому. Юрий послал детей искать великого князя, и те сообщили отцу, где он находится. Тогда новый великий князь Московский вместе со своими детьми сам пошел к Костроме и захватил там племянника. Василий Васильевич с плачем бил челом дяде, который, по представлению любимца своего, боярина Семена Морозова, не обращая внимания на сильный ропот Всеволожского и других бояр, дал племяннику в удел Коломну, куда после прощального пира, богато одарив, и отпустил его со всеми его боярами. Василий, прибыв в Коломну, начал созывать к себе московских людей. Князья, бояре, воеводы, дворяне и слуги «от мала и до велика» начали отходить от Юрия к его племяннику, «понеже не любо им бысь всем на любовника княже — Юрьева, на Семена Морозова». Дети Юрия, Василий Косой и Димитрий Шемяка, видя, что от их отца все уходят, и считая виновником такого оборота дел боярина Морозова, не постеснялись убить последнего в самом великокняжеском дворце и бежали в Кострому. Юрий же, видя непрочность своего положения в Москве, приглашал Василия на великокняжеский стол, говоря, что сам уйдет в Звенигород. Придя в Москву, Василий заключил мир с дядей. По мирному договору Юрий обязывался за себя и за своего младшего сына, Димитрия Красного, не принимать к себе и не дружить с двумя старшими сыновьями, не помогать им, возвратить Василию не только великое княжество во всей целости, но и г. Дмитров с ханскими на него ярлыками, вместо которого получал Бежецкий Верх, — а также возвратить все награбленное и всех пленных, что было награблено и взято в плен во время последних усобиц. На стороне Василия в этом договоре стояли Константин Димитриевич, Иван и Михаил Андреевичи Можайские и Василий Ярославич Боровский. После этого Юрий ушел в Звенигород, а оттуда — в Галич. Иван Всеволожский, по некоторым известиям, был схвачен по приказанию Василия Васильевича и казнен, а села его взяты в великокняжескую казну[353]. Василию Васильевичу теперь можно было направить силы в одну сторону, на Юрьевичей, так как с другими князьями, Иваном и Михаилом Андреевичами Можайскими и Василием Ярославичем Боровским, он находился в мире. Не теряя времени, великий князь в том же 1433 г. послал воеводу своего князя Юрия Патрикеевича и двор свой к Костроме на детей Юрия, которые засели там с вятчанами и галичанами. Бой произошел на берегах р. Куси; войска великого князя были побиты, а воевода взят в плен. Здесь оказалось, что Юрий Димитриевич нарушил договор, так как в этой битве участвовали и его полки. Василий Васильевич, желая наказать дядю за вероломство, с сильной ратью подступил к Галичу и сжег его, а людей увел с собой. Юрий бежал на Белоозеро, а после ухода Василия опять прибыл в Галич, куда звал и детей своих с вятичами, готовясь идти на племянника. Весной 1434 г. (в Лазареву субботу) враги встретились в Ростовской области. Войска Василия опять были разбиты; сам он бежал в Новгород, куда прибыл, по некоторым летописным известиям, 1 апреля и принят был с подобающею честью, а помогавший ему князь Иван Андреевич Можайский вместе с матерью бежал к тверскому князю, за которым была сестра его Анастасия. Из Новгорода Василий Васильевич посылал своего боярина Андрея Федоровича Голтяева в Тверь к князю Ивану Можайскому, прося не отступать от него. «Господин государь, — уклончиво отвечал Иван Андреевич, — где ни буду, а везде есми твой человек; но чтоб и ныне вотчины не потеряти, да матка бы не скиталася по чужей отчине, а всегда есми твой». Но князь Можайский хорошо видел, на какой стороне перевес, и, соблюдая личные интересы, ушел к Троицкому монастырю и пристал здесь к Юрию Димитриевичу. Отсюда союзники пошли к Москве. В среду на Светлой неделе (31 марта; Пасха была 28 марта) Юрий, без труда заняв Москву, овладел великокняжеской казной, пленил великих княгинь и отправил их в Звенигород. Между тем Василий Васильевич из Великого Новгорода ушел чрез Мологу и Кострому в Новгород Нижний (по другим известиям — в Тверь), Юрий Димитриевич послал на него в Нижний Новгород детей своих, двух Димитриев, и великий князь, не видя возможности устоять против братьев, хотел уже бежать в Орду, но тут его остановило неожиданное обстоятельство. Будучи уже на пути к Нижнему, во Владимире, Шемяка и Красный получили известие о внезапной кончине отца. Старший брат их, Василий Косой, извещая о смерти отца, извещал их и о своем здоровье, и о занятии им великокняжеского стола. «Если Бог не восхотел, чтобы княжил отец наш, то тебя мы и сами не хотим», — отвечали братья и пригласили из Нижнего Новгорода Василия Васильевича на великокняжеский стол. Князья, примирившись, все трое пошли к Москве; Василий Косой, покняжив один месяц, бежал чрез Ржеву в Новгород, а оттуда — в Кострому, разграбив по пути Бежецкий Верх и Заволочье. Таким образом, Василий Васильевич опять занял великокняжеский стол, дав Шемяке удел своего умершего дяди Константина Димитриевича, Углич и Ржеву, а брату его — Бежецкий Верх; но по-прежнему удержал за собой Дмитров и удел Косого, Звенигород; кроме того, Шемяка обязался не вступать в Вятку. Но старший Юрьевич не хотел уступать Василию: в следующем, 1435 г. он двинулся из Костромы на великого князя с большими силами; 6 января противники встретились между Ростовом и Ярославлем у Косьмы и Дамиана, на р. Которосли. В жестокой битве Косой был разбит и бежал в Кашин, откуда, собравшись с силами, пошел на заставу (гарнизон) великого князя к Вологде, где пленил Васильевых воевод, Федора Михайловича Челядню, Андрея Федоровича Голтяева и др., а также многих «дворян великого князя». Придя от Вологды в Кострому, он призвал к себе вятичей, очевидно намереваясь опять идти на великого князя или ожидая нападения со стороны последнего. Великий князь действительно пошел к Костроме и остановился в углу, образуемом левым берегом Волги и правым р. Костромы, которая, таким образом, разделяла врагов и не допускала их до битвы. Они заключили мир, по которому великий князь дал Василию Юрьевичу Дмитров; Косой признал Василия Васильевича старшим братом, обязался не брать великого княжения, хотя бы его давали ему татары, вернуть великокняжескую казну, взятую им при выезде из Москвы, и казну Константина Димитриевича; наконец, не принимать к себе тех гостей-суконников, которые поднимали крамолу на великого князя и мать его и ушли во время их распрей из Москвы в Тверь[354].
Но пока оставим Василия Косого и обратимся к Новгороду и Пскову и посмотрим, в каких отношениях был с ними Василий Васильевич.
Кажется, борьба с галицкими князьми заставляла великого князя делаться более уступчивым, по крайней мере на словах, по отношению к Новгороду, чем его предшественники. Так, зимой 1435 г. Василий Васильевич и представители Новгорода целовали крест на том, что великий князь отступается от Бежецкого Верха, от волостей на Дамском Волоке и на Вологде, а новгородцы отступаются от княжчин, где бы они ни были. При этом условлено было выслать с обеих сторон в Петров день бояр «на развод земли». Но великий князь в условленное время бояр не выслал, «ни отчины новгородский нигде же не отведе новгородцем, ни неправы не учини»[355]. Что касается Пскова, то контакты его с великим князем в рассматриваемое время были только по поводу просьб псковичей о назначении к ним князя. В 1434 г. из Пскова выехал князь Александр Федорович Ростовский. В том же году в Псков прибыл из Литвы зять его, князь Владимир Данилович. Чрез два года, т. е. в 1436 г., осенью туда же явился из Риги литовский подручный князь Иван Баба, кажется, в надежде остаться там. Но, прожив здесь до середины зимы, он уехал к великому князю на службу. Зимой того же года в Псков приехал князь Борис Васильевич, сын князя Василия Семеновича Шуйского, и сказал, что прибыл наместником от великого князя (которому приходился троюродным братом), так что Владимир Данилович должен был уступить ему княжеский двор. Но, как видно, он почему-то не нравился псковичам, так как последние в том же году отправили к великому князю посольство с просьбой дать им в князья Владимира Даниловича. Просьба была удовлетворена, и князь Борис должен был выехать из Пскова, «занеже он пролгался». Не обманывал ли он псковичей, говоря, что приехал от великого князя? Или, может быть, он пролгался относительно Пскова, представляя псковские дела великому князю в ложном свете, о чем последний мог узнать от послов[356]?
Выше мы сказали, что по мирному договору, заключенному великим князем с Василием Косым на берегах Костромы, последний получил г. Дмитров, куда и отправился. Это было в 1435 г. в начале весны. Пробыв в Дмитрове месяц, Юрьевич уже в следующем, 1436 г. пошел в Кострому, а великому князю послал «розметныя» грамоты (грамоты о разорвании мира). Пробыв в Костроме до того, как установился зимний путь, Косой пошел в Галич, а отсюда в Устюг, который, после 9-недельной стоянки под ним, взял тамошнего великокняжеского воеводу, князя Глеба Ивановича Оболенского, и десятильника ростовского владыки повесил, многих устюжан перебил и перевешал. Между тем брат его Димитрий Шемяка, собираясь жениться, приехал в Москву звать великого князя на свадьбу. Великий князь, подозревавший Шемяку — и, как показывают последующие события, не совсем безосновательно, — в соучастии с Косым, приказал схватить его и отправить в Коломну. Что же касается Косого, то он весной пошел от Устюга на великого князя; с ним были вятичи и двор Шемяки. Великий князь и шедшие с ним князья: меньшой из Юрьевичей, Димитрий Красный, князь Иван Андреевич Можайский и недавно прибывший из Пскова в Москву князь Друцкий Иван Баба, встретили Василия Косого в Ростовской области у Святого Покрова в Скорятине. Косой, желая «искрасти» великого князя, применил хитрость: просил перемирия до утра следующего дня; великий князь согласился и, пользуясь этим временем, распустил свои полки по окрестностям, говоря современным языком, на фуражировку. Этим-то обстоятельством и воспользовался Косой: он двинул свои полки на великого князя, которого успели, впрочем, известить об этом. Василий Васильевич разослал гонцов по всем своим станам, а сам схватил трубу и начал давать сигналы к сбору. Полки его собрались и выступили навстречу неприятелю: войска Косого были разбиты и обращены в бегство; один из московских воинов, преследовавших неприятеля, узнал Косого, нагнал его и начал кричать о подмоге; на этот крик прискакал князь Иван Баба, и Косой был взят живым; его привели к великому князю, который отправил его в Москву, где он вскоре был ослеплен. По прибытии в Москву Василий Васильевич позвал к себе Шемяку, которому во время похода на Косого дозволено было свободно, но безвыездно и под присмотром, жить в Коломне. Великий князь теперь «пожаловал его», отпустил его в отчину его, заключив с ним новый договор, не отличающийся, впрочем, ничем от прежнего