Вражда между двоюродными братьями на время прекратилась. Мы увидим даже, что Василий Васильевич отправляет Шемяку на ратные дела.
С 1428 г., когда татары нападали на Галицкую область (взяли Кострому, Плес и Лух), до 1437 г. включительно ордынцы не беспокоили московских владений. Но в 1438 г. великий князь сам бестактно поступил с изгнанным из Орды ханом и тем навлек на себя много бедствий. Осенью упомянутого года хан Улу-Махмет, изгнанный из Орды братом своим Кичи-Махметом, пришел к русской границе и засел в г. Белёве. Василий Васильевич послал на него свои полки под началом Юрьевичей, Шемяки и Красного. По пути к Белёву ратные люди вели себя как разбойники: грабили своих же, мучили людей, добиваясь от них пожитков, убивали скот и отправляли домой «и неподобная и скверная деяху». Улу-Махмет при сравнительной малочисленности у него людей не осмелился выступить против многочисленной московской рати; он отдавался на волю русских князей, но те не приняли его предложения и на следующий день пошли к городу, около которого и произошел бой. Татары не выдержали боя и обратились в бегство; русские преследовали их до самого города, а двое удальцов, князь Петр Кузминский и какой-то Семен Волынец, увлеклись даже за татарами до половины города, но за это удальство поплатились головами. На другой день боя хан выслал к русским князьям зятя и с ним несколько татарских князей, чрез которых предлагал сына своего Мамутека, а князья — своих детей в заложники, и притом с обещанием, что в случае занятия им ханского престола он будет оберегать Русскую землю и, пока жив, не будет присылать на Русь ни за выходом, ни за чем-либо иным. Василий Иванович Собакин и Андрей Федорович Голтяев, высланные для переговоров, не согласились и на эти предложения; тогда татарские князья сказали русским воеводам: «Если не хотите этого, то посмотрите назад!» Те обернулись и увидели москвичей в беспорядочном бегстве. Дело в том, что литовский князь послал на помощь русским мценского воеводу Григория Протасьева, который, предавшись Улу-Махмету, советовал русским пока не вступать в бой с ханом, обещая быть с ними заодно, а сам между тем послал сказать Улу-Махмету, чтобы он напал на русские полки. Татары разбили русских и обратили в бегство: много пало людей, пали, между прочим: князь Федор Тарусский, князь Андрей Стародубский, Иван Кузминский и др. Этот бой происходил 5 декабря[358].
Несмотря на победу, одержанную исключительно благодаря измене Протасьева, Махмет, конечно, не мог считать себя в безопасности на русской границе, а потому через Мордовскую землю ушел к берегам Волги и остановился у Нижнего Новгорода. Отсюда-то, в 1439 г., он устремился на Москву. Великий князь не успел собрать полков, а потому ушел за Волгу, оставив в Москве князя Юрия Патрикеевича. 3 июля Махмет подошел к Москве, стоял здесь десять дней, пожег посад, но города не смог взять. Наделав под Москвой много зла, он пошел домой и по пути сжег Коломну[359].
Теперь, пока Шемяка не предпринимал ничего против Москвы, а татары ушли восвояси, великий князь опять обратился к Новгороду. Мы видели, что в 1435 г. Василий Васильевич заключил с Новгородом договор, по которому отступался от захваченных его предшественниками новгородских волостей, а новгородцы отказывались от княжчин. Но великий князь был уступчив, кажется, потому, что, находясь в распре с Юрьевичами, не мог направить свои силы исключительно в одну сторону. Что уступчивым его заставила быть нужда, видно из того, что, когда опасность, угрожавшая со стороны Юрьевичей, миновала, он не думал исполнить договор. Несмотря на это, до ссоры, однако, дело не дошло. В 1437 г. великий князь посылал даже в Новгород князя Юрия Патрикеевича, и новгородцы не оказали ему никакого противодействия[360]. Года четыре спустя (в 1441 г., зимой) без всякой видимой причины Василий Васильевич «възверже нелюбовь на Великий Новгород»: прислал к новгородцам складную грамоту и двинулся с ратью на Новгородскую землю. Из Торжка он послал поднимать и псковичей на Новгород. Псковичи не противоречили: сложили к Новгороду крестное целование и начали опустошать Новгородскую землю от литовского рубежа до немецкого на 300 верст в длину и на 50 в ширину «и пакости сотворила не мало», по выражению новгородского летописца. В этом походе участвовали и тверские рати под началом двух воевод, Александра Романовича и Карпа Федоровича. Новгородцы в свою очередь вместе с заволочанами опустошали земли великого князя. Но не под силу было новгородцам бороться с сильным московским князем: под г. Демон, где стоял Василий Васильевич, они послали послов — владыку Евфимия, посадников и бояр — и купили мир за 8000 рублей с обязательством давать оброки и пошлины по старине. Великий князь заключал договор как от себя, так и от псковичей. Новгородцы твердо держали мир и не поддавались искушениям. Так, в 1445 г. Казимир склонял их отложиться от великого князя на его сторону, но те не согласились[361].
В следующем, 1442 г., неизвестно по каким причинам, Василий Васильевич «взверже нелюбие» на Шемяку и пошел на него к Угличу; Шемяка бежал в Бежецкий Верх «и много волостям пакости сотвори». Отсюда он послал предложение новгородцам принять его на всей воле их. «Хочешь, князь, приезжай к нам, — отвечали новгородцы, — а не хочешь, как тебе угодно». Вероятно, такой ответ не совсем понравился Шемяке, так как он не пошел в Новгород. Набрав разного сброда, он пошел к Москве на великого князя. С ним был литовский князь Александр Чарторыйский, недавно убивший совместно с братом Иваном великого князя Литовского Сигизмунда. На этот раз врагов успел примирить троицкий игумен Зиновий[362]. Только что упомянутый князь Чарторыйский каким-то образом вошел в доверие к великому князю, который в неделю сыропустную 1443 г. (Пасха была 21 апреля) отправил его своим наместником в Псков. Месяцев через пять (25 августа) в Псков прибыли от Василия послы и «поручили» Псковское княжение Чарторыйскому, который по этому случаю целовал крест как великому князю, так и Пскову[363].
С того же 1443 г. великому князю приходится сталкиваться то с татарами, то с литвой. Зимой названного года в Рязанскую землю ворвались татары с царевичем Мустафой. Забрав большой полон, Мустафа ушел в степь и там продавал пленных тем же рязанцам. Зима была снежная, холодная, с вихрями — так что в открытом поле Мустафе трудно было держаться, почему он постарался примириться с рязанцами и перешел в Рязань на зимовку. Узнав об этом, великий князь послал на татар сильную рать под началом князя Василия Оболенского и Андрея Федоровича Голтяева. С этими воеводами шла и мордва на лыжах, потом к ним пристали рязанские казаки и толпы пеших ратных людей также на лыжах с сулицами, рогатинами, саблями, топорами и даже ослопами (дубинами). Рязанцы тем временем постарались удалить Мустафу из города. Великокняжеская рать встретилась с татарами на р. Листани, и тут произошел отчаянный бой. Татары не могли действовать обледеневшими луками, но тем не менее живыми в руки врага не давались и отчаянно резались с русскими. Однако последние взяли верх: много татар побито, много взято в плен; в числе убитых был и царевич Мустафа[364].
Года через два (в 1445 г. после Крещения) Махмет из Нижнего Новгорода (старого) ходил к Мурому, где находился сам великий князь, с которым были Шемяка, Иван и Михаил Андреевичи Можайско-Верейские и Василий Ярославич Боровский. Одна из летописей замечает, что тогда били татар по селам, а другая говорит, что против Махмета выступил великий князь, и тот «возвратися бегом в Новгород старой»; наконец, третья летопись говорит, что воеводы великого князя, который и сам выходил против хана, преследовали татар и побили их под Муромом, у Гороховца и в старом Нижнем Новгороде, куда бежал Махмет[365]. Как бы то ни было, татарам дан был надлежащий отпор. Великий князь, надо полагать, находился в серьезном затруднении, так как со стороны татар он постоянно должен был ожидать набегов, на что указывает его пребывание то в Муроме, то во Владимире. Эти затруднения усиливались еще тем, что в том же 1445 г. против него начинает враждебно действовать Литва. Литовский князь, как мы уже упоминали выше, старается, хоть и безуспешно, склонить Новгород на свою сторону[366]. Как бы в ответ на это великий князь послал двух царевичей на литовские города: Вязьму, Брянск и др.; с огнем и мечом прошли эти царевичи едва не до самого Смоленска и возвратились с большим полоном. Литва не хотела оставаться в долгу: великий князь Литовский послал свои войска к Можайску; числом 7000 человек литовцы подходили к Козельску и Калуге, но ничего не могли сделать этим городам и ушли к Суходрову. Жители Можайска в количестве 100 человек с воеводой своим, князем Суздальским Андреем Васильевичем Лугвицей, вышли против литовцев; столько же собралось и жителей Вереи; наконец, 60 человек вышло из Боровска. Князья названных городов, Иван и Андрей Михайловичи и Василий Ярославич, как мы видели, помогали в то время великому князю против Улу-Махмета. Незначительные русские силы встретились с литовцами у Суходрова, где и произошел бой, в котором пал среди прочих и Андрей Лугвица; много русских взято было в плен; литвы пало 200 человек[367].
Зимой 1438 г., как мы видели, Улу-Махмет ушел из Белёва к Волге; он взял в Нижнем старый город, иначе — старые укрепления, но не смог взять меньшего города — укрепления, построенного Димитрием Константиновичем, тестем Донского. Здесь засели и отсиживались от татар нижегородские воеводы, князь Федор Долголядов да Юшка (Юрий) Драница. Прогнанные от Мурома, как уже выше сказано, в 1445 г., татары бежали опять к Нижнему, а великий князь чрез Суздаль и Владимир возвратился в Москву в Великий пяток (в 1445 г. Пасха была 28 марта). Вскоре в Москву пришло известие, что Улу-Махмет послал на великого князя своих сыновей Мамутяка и Ягуба. Василий Васильевич с своими полками выступил им навстречу. В Юрьев «прибежали» к нему нижегородские воеводы, которые, находясь в осаде, доведены были голодом до крайности: зажегши город, они ночью бежали. Пробыв Петров день в Юрьеве, великий князь пошел к Суздалю. В это время к нему подошли князья: Иван Андреевич Можайский, Михаил Андреевич Верейский и Василий Ярославич Боровский. 6 июля князья остановились на р. Каменке близ Суздаля, недалеко от Евфимиева монастыря, и начали готовиться к бою. В этот день великий князь ужинал у себя и вместе с князьями и боярами пировал до глубокой ночи; в тот же вечер подоспели еще некоторые полки. На следующий день, 7 июля, отслушав заутреню, Василий Васильевич хотел еще немного «поопочинуть», как пришло известие, что татары вброд переходят р. Нерль. Полки великого князя приготовились к бою; но воинов было немного, около полуторы тысяч, потому что не все еще собрались: так, например, не подоспел царевич Бердедат, ночевавший с 6 на 7 июля в Юрьеве, а Шемяка ни сам не пришел, ни полков своих не послал. Татар же было три с половиной тысячи. В бою неподалеку от Евфимиева монастыря великокняжеские полки бодро ударили на татар и обратили их в бегство; часть великокняжеских ратных людей преследовала побежденных, но многие разбежались по месту побоища и начали грабить убитых. Последнее обстоятельство испортило все дело: татары, заметив малочисленность преследующих, вдруг повернули назад и ударили на русских; победа осталась за ними: израненный великий князь, князь Михаил Андреевич Верейский и многие другие князья и бояре живьем взяты были татарами; войска московские обратились в бегство; татары преследовали их и многих побили,