[399]. В ту же осень великий князь послал князя Семена Романовича со своими полками на Черемису, которой хоть и управляли собственные князьки, но подвластна она была царю Казанскому. Полки 6 декабря 1468 г. выступили из сборного пункта — из Галича — и пришли в Черемисскую землю только через месяц, потому что приходилось идти лесами, «без пути», как выражается летописец, и притом в страшный холод. Придя в Черемисскую землю, войска истребляли все, чего нельзя было взять с собой; все предавали огню и мечу; доходили едва не до самой Казани и потом воротились домой, по выражению летописи, поздорову. В то же время нижегородцы и муромцы по приказу великого князя воевали нагорную и низовую стороны Волги, «горы и бараты» (?), как сказано в летописи; нижегородская застава ходила на Волгу, разбила казанцев и пленила князя Хозюм-Бердея, которого привела к великому князю. Князь Стрига-Оболенский в том же году выгнал казанских татар из Костромской области; он преследовал их до р. Унжи, но не мог настичь; эти татары взяли и сожгли в верховьях р. Юга городок Кичменгу, а на Вербной неделе нападали на костромские волости. Князь Даниил Холмский побил отряд казанских татар около Мурома; эти татары после Пасхи безнаказанно набегали на окрестности Мурома и повторили набег уже летом, но за это поплатились. Великий князь за три недели до Великого поста, еще до нападения татар на Кичменгу, задумал сам идти на Казань и был уже во Владимире, когда ему дали знать, что в Москву приехал писарь Яков (государственный секретарь), посол от польского короля Казимира. Иван Васильевич приказал ему ехать в Переяславль, куда и сам отправился вместе с сыном. Посол, неизвестно зачем приезжавший, скоро был отпущен[400].
В конце Страстной недели великий князь вернулся из Владимира (отпустив посла, он приехал туда из Переяславля) в Москву. После Пасхи (17 апреля) он послал многочисленные войска на Каму. Полки из разных городов соединились в Вятке под Котельничем; здесь присоединились к ним и вятичи, которые, прослышав, что на них идут казанцы, возвратились к Вятке, оставив из своих при московских полках только 300 человек. Действительно, казанцы подступили к Вятке, граждане которой, не будучи в состоянии им сопротивляться, перешли на сторону царя Ибрагима. Между тем воеводы великого князя повоевали Черемису по р. Вятке, вышли в Каму, пошли на низ и все повоевали до Тамлуги; побили гостей, у которых много взяли товара, ходили до Татарского перевоза и опять повернули вверх, воюя казанские места; входили воевать и в Белую Воложку (р. Белая). К той же реке подошли и конные татары в количестве 200 человек; оставив коней у Черемисы, они пошли на судах вверх по Каме. Между тем воеводы, плывя обратно в Каму, Черемису повоевали, коней татарских посекли и пошли дальше по Каме за татарами, которых настиг и побил воевода Иван Руно, вышедший в поход с казаками. Отсюда воеводы пошли на великую Пермь и к Устюгу и воротились к великому князю с большим татарским полоном[401].
В следующем, 1469 г. предпринят был новый поход на Казань. На Фоминой неделе (Пасха была 22 апреля) выступили войска под началом Константина Александровича Беззубцева. В этом ополчении были дети боярские от всей земли — из всех городов, из всех вотчин: коломенцы, муромцы, владимирцы, суздальцы, дмитровцы, можайцы, угличане, ярославцы, ростовцы, костромичи и др.; из Москвы пошли сурожане, суконники, купеческие люди и др. с отдельным воеводой, князем Петром Васильевичем Оболенским-Нагим. Все эти рати пошли реками, к которым были ближе: Москвой, Клязьмой, Окой и Волгой — и сошлись в Нижнем Новгороде. К Устюгу великий князь послал воеводу князя Даниила Васильевича Ярославского со своими боярскими детьми, а из Вологды туда же пошел с вологжанами воевода князя Андрея Васильевича (меньшого), Семен Пешак-Сабур. Между тем как главные силы уже собрались в Нижнем Новгороде и начали военные действия, северная рать, о которой мы только что упомянули, подошла к Вятке. Воеводы именем великого князя приглашали вятичей идти на казанского царя. «Изневолил нас царь, — отвечали вятичи, — и право свое есмя дали ему, что нам не помогати царю на великого князя, ни великому князю — на царя». Казанский посол, бывший в то время в Вятке, дал знать своему царю, что от Вятки под Казань идет судовая рать, но небольшая. Между тем главный воевода Беззубцев получил от великого князя грамоту, в которой Иван Васильевич приказывает самому воеводе с главными силами стоять в Нижнем Новгороде, а воевать казанские места по обеим сторонам Волги воевода мог отпускать только охотников, причем запрещено было подходить к самой Казани. Воевода собрал ратников и объявил им волю великого князя. «Все хотим на окаянных татар за святые церкви и за своего государя великого князя Ивана и за православное христианство!» — закричали ратные люди. Охочих набралось столько, что воевода остался в Нижнем Новгороде с самым малым количеством войска. Охотники отслужили молебен в Старом Новгороде за великого князя и его воинство и пустились в путь; по дороге они служили молебен еще у Святого Николая, причем каждый по своему достатку раздавал милостыню. Но в предстоящих действиях необходимо было единство, а Беззубцев не назначил им воеводы, почему ратные люди сами избрали общим воеводой Ивана Руно. Эта рать пришла под Казань 21 мая. Сойдя с судов, войска пошли под Казань, когда татары еще спали: с криком под звуки труб ратники бросились на посады и начали избивать татар; иные грабили, другие забирали полон, причем освободили пленников из Москвы, Рязани, Литвы, Вятки, Устюжны, Перми и других городов; вокруг всей Казани были зажжены посады; многие из жителей сдавались в плен, а многие запирались со своим богатством в мечетях («в храмех своих») и там погибали в пламени. Когда посады сгорели, усталые ратники отступили от города и переехали на Коровничий остров, где стояли семь дней. Сюда прибежал из Казани один из русских пленников и сообщил, что царь Ибрагим на ранней заре придет на них со всей землей своей: с Камской, Сыплинской, Костяцкой, Беловоложской, Вотяцкой и Башкирской, по воде и по суше. Тогда воеводы отделили молодых людей с большими судами и приказали им стать на острове Ирихове и не ходить в узкое место Волги, а сами приготовились к обороне; те не исполнили приказания и вышли на судах в узкое место; татарская конница начала стрелять по ним, но молодежь отстрелялась; судовая же татарская рать пошла на главные, хотя и немногочисленные силы, — но татары были отбиты и преследуемы до Казани. Из-под Казани воеводы возвратились на остров Ирихов к большим судам, куда прибыл из Нижнего Новгорода и главный воевода Беззубцев, узнавший, что, вопреки приказу великого князя, рати подступали к Казани. Отсюда Беззубцев послал к великому князю с известием о случившемся под Казанью, а также по повелению великого князя послал к Вятке наказ, чтобы вятичи шли к Казани ратью, на что давалось им сроку три с половиной недели. Теперь вятичи отговаривались уже не тем, чем перед князем Ярославским. «Когда пойдут под Казань, — сказали они, — братья великого князя, тогда пойдем и мы». Беззубцев ждал три с половиной недели и ничего не дождался; ждал еще столько же, но ни от великого князя воевод (князя Ярославского и Сабура), ни от вятичей вестей не было; а в корме для конницы уже чувствовался недостаток: они шли «изгоном», а потому не могли захватить с собой достаточно корма. Оставалось идти назад в Нижний Новгород. Так и сделали. На другой день по уходе с острова Ирихова воеводы встретили вдову Касима, Ибрагимову мать, которая сообщила им, что великий князь отпустил ее со всем добром и с честью к сыну и что уже никакого лиха между ними не будет, а будет только добро. Это-то обстоятельство, вероятно, и заставило великого князя отдать, как мы видели уже, приказ не подступать к Казани… Воеводы между тем прибыли на остров Звенич и на следующий воскресный день, отслушав литургию, только что хотели садиться за обед, как на них напали казанцы; московские ратники прогнали их на противоположный берег, с которого конные татары, в свою очередь, заставили русских отплыть к своему берегу, куда опять устремились судовые татары и — опять были отбиты. В таких стычках прошел весь день. Но вернемся к той рати, которая шла от Вятки к Казани. Получив ложное известие от одного татарина, что Беззубцев ушел из-под Казани, заключив мир с Ибрагимом, князь Ярославский с устюжанами поплыл из Камы к Нижнему Новгороду. Истинное положение дел открылось, только когда он увидел, что перед Казанью Волга заграждена татарскими судами. Но волей-неволей, несмотря на громадное неравенство сил, русские решили пробиться сквозь татарские суда. Битва была жаркая: резались не на живот, а на смерть; схватывались руками и бились, душили друг друга в объятиях, как в рукопашном бою. Тут особенно отличился князь Василий Ухтомский: он бегал по связанным судам с ослопом (дубиной) и уложил множество татар. Много полегло русских, но не менее и татар, все-таки устюжане пробились в открытую реку и приплыли в Нижний Новгород. Оттуда они били челом великому князю о жаловании: два раза великий князь присылал им по золотой деньге, но эти деньги они отдавали бывшему с ними попу Ивану, чтобы он молился Богу о государе и его воинстве; в третий раз великий князь прислал им разных съестных и др. припасов: муки, масла, стрел, луков и пр.
Все эти походы нельзя назвать удачными по их результатам: положительного из них ничего не вышло, так как дело ограничивалось только обоюдным истреблением людей и опустошением земель. Вероятно, в надежде достичь более существенных результатов великий князь весной 1470 г. опять послал на Казань судовую рать. В этом походе участвовали братья великого князя, Юрий и Андрей-большой и Василий Михайлович Верейский; с ними шли воеводы Иван Юрьевич Патрикеев, Даниил Димитриевич Холмский и Федор Давидович. К Казани князья подошли 1 сентября: татары вышли из города, и произошла небольшая стычка, после которой казанцы бежали и заперлись в городе, а русские окружили Казань и отняли воду. Только тогда Ибрагим заговорил о мире и бил челом на всей воле великого князя. Но из летописей не видно, в чем заключалась эта воля; правда, Ибрагим должен был выдать всех русских пленников, взятых казанцами в последние 40 лет