[411]. Брак на греческой царевне имел весьма ощутимое влияние на Русь: с одной стороны, завязались более частые сношения с Западной Европой, откуда приходят на Русь разные мастера и художники, с другой стороны, понятия о верховной власти, как самодержавной и как хранительнице чистоты православия, как бы преемственно переходят от греческих императоров на великого князя Московского.
С приездом Софии в Москву связано дело грека Тревизана. Иван Фрязин в первое возвращение из Рима на Русь через Венецию сказался там великим московским боярином, почему и был любезно принят венецианским дожем Николаем Троно. Последний, зная о близких отношениях Москвы с татарами, задумал отправить через Москву посла к хану Золотой Орды, которого хотел склонить к нападению на турецкого султана. Венецианский посол, Иван Тревизан, должен был вручить великому князю грамоту и дары от дожа и просить себе проводника к хану Ахмату. Но Иван Фрязин уговорил посла не давать ни грамоты, ни даров великому князю, обещая, что и без великого князя он устроит все, что тому нужно для путешествия в Орду. А между тем он представил великому князю Тревизана как венецианского купца и своего племянника. Обман их скоро открылся, и великий князь приказал заковать Ивана Фрязина в цепи и сослать в Коломну, жену и детей его взять под стражу, а Тревизана предать смертной казни. Едва смогли умолить великого князя легат и бывшие с ним греки, чтобы он пощадил посла и списался по этому делу с венецианским дожем. Тревизан тем не менее до времени содержался под стражей во дворе Никиты Васильевича Беклемишева. Узнав об участи своего посла, венецианский дож просил великого князя освободить Тревизана и отправить его к хану, снабдив всем необходимым для путешествия. Иван Васильевич исполнил просьбу дожа и известил его об этом чрез посла Семена Толбузина, который среди прочего имел поручение вывезти из Венеции искусного зодчего. Зодчий вывезен был в лице Аристотеля Фиоравенти, который предпочел Россию Турции, куда Магомет II звал его для постройки султанских палат[412].
Но возвратимся к северо-западной окраине Руси и посмотрим, что делается там.
Новгородцам пока не приходило на ум сделать какую бы то ни было попытку в смысле устранения влияния великого князя на Новгород; Псков хлопотал о церковной автономии[413], но великий князь постоянно устранял эти попытки. Мы видели, что в 1463 г. Иван Васильевич удовлетворил просьбу псковичей относительно наместника; мало того: дав им в наместники, по их желанию, князя Ивана Звенигородского, великий князь послал к ним еще воеводу князя Федора Юрьевича на помощь против немцев; потом мы видим этого Федора Юрьевича уже наместником в Пскове. Но он не ужился с псковичами. Псковская летопись причиной недовольства псковичей Федором Юрьевичем выставляет то, что он «сам преже нача на Псков к великому князю засылати грамоты, а сам над Псковом творячи силно». Псковичи припомнили, как великий князь часто говаривал их послам: «Кой будет вам наместник от мене вам князь надобе, а яз вам не стою; а того бы есте не безчествовали, которой у вас будет начнет творити силно, то яз ведаю, а вас свою отчину жалую». И вот 18 февраля 1472 г. псковские послы посадник Никита Ларионович и бояре Василий Созов и Юрий Иванович отправились в Москву бить челом великому князю о своих старинах, просить к себе наместником князя Ивана Стригу-Оболенского. Узнав об этом, князь Федор Юрьевич на другой день после отъезда послов вышел на вече, сложил с себя крестное целование и выехал из Пскова. Псковичи, «всего того не радя», послали, однако, вслед за ним посадника, детей боярских и сотских с хлебом, вином и медом, чтобы проводить его честно. Федор Юрьевич, добравшись до границы, насильно перетащил псковских посланных за рубеж, отнял у них коней, ограбил и отпустил едва не нагими, «забыв добра псковского и крестного целования». Весной вернулись из Москвы псковские послы и передали Пскову такой ответ великого князя: «Яз князь великой вас, свою отчину, о всем жалую, коего от мене к себе наместником, а к себе князем хотите, толко ко мне своего боярина с листом пришлите; а что князь Иван Стрыга, а тот мне здесе у себе надобе». В конце того же года псковичи опять отправили посла к великому князю, который по случаю приближения к русской границе хана Ахмата находился в Коломне, куда и прибыл псковский посол 1 августа. Он должен был по наказу просить в наместники князя Ивана Бабича или князя Ярослава Стригу, брата Ивана Стриги, а также доложить и о том, что рижский магистр присылал посла для назначения срока съезда, который назначен был на 8 сентября. Великий князь, которому Бабич нужен был для ратных дел, назначил наместником в Псков князя Ярослава, а на немецкий съезд — боярина Андрея Тимофеевича[414]. Дела с немцами, однако, запутывались, и псковичи опять послали к великому князю гонца с той же просьбой о князе-наместнике. Наконец 19 февраля 1473 г. Ярослав Васильевич приехал в Псков, где встречен был с подобающей честью и посажен на княжении, целовав крест «на всех старинах псковских». После Петрова дня съезд немецких и псковских уполномоченных состоялся, но хорошего от этого съезда не вышло ничего: уполномоченные разъехались, «управе не учинивше никоея же, толко сами стерлися и по волостем христиане». Конец 1473 и начало 1474 г. прошли в ссылках псковичей с великим князем, у которого они просили помощи против немцев. В Псков пришел 30 ноября 1474 г. с войсками московский воевода князь Даниил Димитриевич Холмский. До его прихода туда уже прибыло несколько ратей, и после прихода его также все еще подходили к Пскову другие войска; пришли, по летописным известиям, князья из 22 городов, как то: из Ростова, Дмитрова, Юрьева, Костромы и др., так что Пскову было «притужно от вих исперва велми: начата бо они чинити над псковичи силно»; начались грабежи, тем более что в состав низовых войск входило много татар. Вскоре, однако, благодаря усилиям князя Холмского беспорядки прекратились, так как доставка провианта для войск и фуража для конницы приняли правильное течение. Что касается немцев, то они ввиду громадных сил, пришедших на помощь Пскову, поспешили заключить мир, и князь Даниил Холмский 30 декабря выехал из Пскова. Великий князь ожидал из Пскова больших послов, конечно, с благодарностью за оказанную помощь, но вместо того в Москву прибыл простой гонец, Григорий Бородин, «бита челом на его [великого князя] жалованьи и на печаловании». Этим псковичи и думали ограничиться; но 8 апреля Бородин привез псковичам «нелюбовь и гнев» великого князя именно за то, что не были присланы большие послы. Вследствие этого 19 мая к великому князю отправился сам наместник князь Ярослав Васильевич с тремя посадниками и боярами от всех концов; им дано было 100 рублей поминку для великого князя; но этих послов великий князь «с подворья спровадил», на глаза не пустил и дара не принял, так что они, простояв пять дней в поле в шатрах, воротились в Псков 23 июня без всякого ответа. Однако вслед за послами в Псков прискакал великокняжеский гонец с приказом, чтобы псковичи немедленно отправили послов к великому князю. На этот раз отправили других троих посадников и бояр с 150 рублями поминку. Этих послов Иван Васильевич принял и сказал: «Рад есми отчину свою по старине[415] держати, аже ми положите прежних князей великих грамоты пошлинный». 13 ноября 1475 г. в Псков возвратился князь Ярослав Васильевич «и нача у Пскова просити и суд держати не по псковской старине, на ссылку вдвое езды имати, и по пригородам его наместником княжая продажа имати обоя, такоже и денги наместничи». Псков отрядил двух посадников с грамотами к великому князю, который, рассмотрев грамоты, сказал послам: «То грамоты не самых князей великих, и вы бы есте то все князю Ярославу освободили, чего у вас ныне просит». Весной в том же году псковичи чрез посла били челом великому князю и говорили, что требования князя Ярослава не согласны со стариной, что так им нельзя жить[416]. Великий князь отвечал, что для решения этого вопроса он пришлет своего посла. Между тем для псковичей вскоре представился случай к более близким и скорым контактам с великим князем: Иван Васильевич собрался в Новгород «миром… на суд и на управу», оставив в Москве своего сына Ивана.
22 октября 1476 г. великий князь выехал из Москвы. Начиная с Волочны, куда он прибыл 5 ноября, на всех более-менее видных пунктах (станциях) его встречали новгородцы: в Волочне некоторые из новгородцев принесли великому князю жалобы «на свою же братью»; в Рыдыне великого князя встретил новгородский архиепископ с архимандритами, игуменами и новгородскими властями и поднес ему дары; словом, шествие великого князя в Новгород, по изображению летописей, было весьма торжественное. 21 ноября Иван Васильевич въехал в Новгород и остановился на Городище; все монастыри и монастырские дворы около города заняты были сопровождавшими великого князя ратными людьми. Владыка распорядился доставкой «кормов» для двора великого князя, но последний оскорбился тем, что архиепископ отрядил для этого дела людей незначительных и не хотел брать кормов. Тогда владыка приказал заведовать доставкой съестных припасов своему наместнику, попросил прощения у великого князя через бояр, и великий князь нелюбье отложил: кормы стал брать. В тот же день, т. е. 21 ноября, владыка приглашал великого князя «хлеба ести к себе», но тот «не пожаловал его», а 22 ноября у самого великого князя были на обеде владыка, князь Василий Шуйский, степенный посадник, многие из старых посадников, тысяцкие и бояре. В тот же день на Городище пришли многие жалобщики как новгородские, так и из ближайших к Новгороду мест: одни — просить приставов, чтобы не быть ограбленными ратными людьми великого князя, другие с жалобами на своих же братьев новгородцев. Кроме того, по известиям некоторых летописей, должны были быть жалобы и на более важных представителей города, так как «люди житии и моложшии сами его призвали на тыя управы, что на них насилье держат как посадники и великие бояре». Но великий князь, кажется, не хотел сразу озадачить новгородцев и не скоро взялся за разбор жалоб: 23 ноября Иван Васильевич въехал в Новгород и встречен был владыкой со всем освященным собором и властями города; слушал в храме Софии молебен и литургию, потом был у владыки, от которого принял дары, и после обеда в сопровождении архиепископа воротился на Городище. С 24 ноября к великому князю начинают приходить разные люди: посадники, тысяцкие, простые люди и пр.: одни — опять с жалобами, другие — «лице его видети» и т. и. 25 ноября к нему пришли главные жалобщики. Надо заметить, что после 1471 г. партийные страсти в Новгороде еще не улеглись: приверженцы Литвы утесняли не только простой народ, но и более видных представителей Новгорода, которые клонились в сторону Москвы; так, степенный посадник Василий Ананьин со многими боярами, как Селезневы, Телятев, Моисей Федоров, родственники которых, в первый поход великого князя на Новгород, были или казнены, или сосланы «на Низ», как, например, приверженцы Литвы Афанасьевы напали со своими людьми на Славкову и Никитину улицы, пограбили их и перебили многих людей; а Памфил, староста Федоровской улицы, с двоими из вышепомянутых бояр напал на двор бояр Полинарьиных, перебил их людей, а имения пограбил на 500 рублей. Теперь эти обиженные явились с жалобами к великому князю. Иван Васильевич, дав жалобщикам приставов, обратился к владыке Феофилу, тут же бывшему с посадниками и боярами, с предложением — передать Великому Новгороду, чтоб и он дал своих приставов «на тех насилников». На суде в присутствии владыки и старых посадников жалобы оказались справедливы, и великий князь, отправив жалобщиков, приказал схватить обвиненных бояр вместе с степенным посадником Ананьиным и посадить «за приставы», а менее виновных отдать на поруки