в 1500 рублях. Последних взял на поруки архиепископ. Далее великий князь приказал схватить Афанасьевых, отца с сыном, потому что они советовали Новгороду отдаться за Казимира. Владыка приезжал 28 ноября на Городище к великому князю хлопотать об освобождении главных виновников, но Иван Васильевич, указав владыке на их крамолы, в тот же день приказал отправить их в Москву. 1 декабря владыка опять ходатайствовал уже за второстепенных преступников, взятых им на поруки, и великий князь удовлетворил просьбу владыки: от казни их освободил с обязательством уплатить истцам убытки в количестве 1500 рублей и великокняжеские судные пошлины. Затем с 4 по 19 декабря почти ежедневно устраивались у знатных новгородцев для великого князя пиры, на которых хозяева подносили ему богатые подарки; те из новгородской знати, у кого великий князь не успел побывать на пиру, приносили ему подарки на Городище. Подарки состояли из денег (например, корабельники или двойные червонцы), золотых кубков, рыбьих зубов, сукна, вина, меда, яблок, винных ягод и пр. Но не только знатные новгородцы, даже купцы, простые люди и многие из «людей молодших» приносили ему дары. Великий князь со своей стороны отдаривал «коему ждо по достоинству: от дорогих порт (одежд), и от камок, и кубки и ковши серебряные, и сороки соболей, и кони». Между прочим отметим из поднесенных великому князю два подарка: а) новоизбранный степенный посадник Фома Курятник и тысяцкие поднесли ему от всего Великого Новгорода 1000 рублей; б) между многочисленными подарками от владыки, данными им в разное время, отметим следующий: 16 января владыка пришел к великому князю «с челобитьем, с половиною волостей владычних и с половиною земли от шти монастырей»; но великий князь взял только земли шести монастырей, а «иные монастыри пожаловал, земли у них не взял: они-де убоги, земли у них мало». В один из пиршествующих дней (12 января) к Ивану Васильевичу явился посол от шведского короля с подарком в виде бурого жеребца и с челобитьем о возобновлении с Новгородом перемирия, срок которому истек. Великий князь, угостив посла (Орбана, племянника шведского короля Стена-Стура), приказал владыке и Великому Новгороду возобновить перемирие на несколько лет. Наконец, после более чем девятинедельного пребывания в Новгороде, Иван Васильевич (26 января) выехал в Москву. Тяжело было это гощение великого князя с его многочисленной свитой Великому Новгороду и Новгородской земле! «Было от них силно [насилие], — говорит летописец, — много христиан пограблено по дорогам и по селам и по монастырем и числа края нет, такоже и владыке и посадником и всему Новгороду кормом и даровы и всему сполу числа же края нет, колико золота и серебра вывезе от них»[417].
Оставим на краткое время дальнейшие события, касающиеся Новгорода, и возвратимся к событиям псковским.
Мы видели, что псковичи хлопотали о назначении к ним вместо князя Ярослава другого наместника; они говорили, что с Ярославом им «не мощно жити». Это было весной 1475 г. Тогда великий князь обещал прислать в Псков посла для управы. Но вот до Пскова дошел слух (в самом конце ноября 1476 г.), что великий князь в Новгороде. Немедленно из Пскова отправилось к Ивану Васильевичу посольство из четырех посадников, нескольких бояр и детей боярских с подарком в 50 рублей. Великий князь, приняв дар, сказал послам, что отпустит их, когда к нему явится князь Ярослав. В середине декабря тот приехал и, несмотря на то что Псков на вече дал ему в дар 20 рублей, чтобы он ударил челом великому князю за Псков, только жаловался на псковских посадников и на псковичей. Иван Васильевич ответил послам, что пришлет в Псков вместе с князем Ярославом своих послов «о всех своих делах у [в] срочныя дни». Последние 1 января действительно явились и передали Пскову волю великого князя: «Чтобы есте которое будете преступили пред князем Ярославом, и вы бы есте ему челом добили, тако же бы есте князю Ярославу денгу наместничю освободили, и езды вдвое, и продажи по пригородом наместником имати княжия, и нивнии судове по старине, судити всякая конная, и изгородное прясло, и коневая валища, а не учинити тако, ино ведает государь вашь великой князь; а нас прислал к вам с князем Ярославом в пять дней от вас и семо и тамо съездити». Воля великого князя была исполнена: князю Ярославу на вече дали за все сполна 130 рублей и обязались исполнить все, чего требует великий князь. Посольство вместе с князем Ярославом отправилось в Новгород известить великого князя об исполнении его воли. Иван Васильевич в числе прочего благосклонно заметил псковским представителям, что посланным от него нужно верить во всем так же, как и ему самому[418].
После такого исхода дела Ярослав, естественно, начал еще круче поступать с псковичами, последние 15 июня отправили послов в Москву с «жалобною грамотою» на князя Ярослава, вместо которого они просили князя Ивана Александровича Звенигородского, а князь Ярослав, жаловались псковичи, «над всем Псковом чинит насилие великое», как и его наместники по пригородам и волостям. Иван Васильевич обещал прислать по этому делу своего посла «да хочет — великий князь — с своею отчиною с Псковом суд творити своим послом по его засылным грамотам, а не по своим старинам, как его прародители держали свою отчину Псков». При таких условиях псковичи должны были ожидать, что проиграют дело. И вот 27 августа они отправили в Москву других послов просить себе — за смертью князя Звенигородского — князя Ивана Бабича, «кой нам люб», говорили они. Между тем с наступлением нового года (2 сентября 1477 г.) в Пскове поднялось волнение, какого не бывало ни при одном князе. Волнение произошло вследствие столкновения княжеской дворни с псковичами по самому незначительному случаю и дошло до кровавой схватки. На другой день, «вече поставя и князю Ярославу отрекшеся», начали выпроваживать князя из Пскова и обо всем случившемся послали к великому князю грамоту. Последнее обстоятельство поставило псковичей в шаткое положение: им хотелось и выпроводить князя Ярослава, но нужно было и выждать великокняжеского ответа на грамоту. Ярослав не выезжал, «а псковичи его и проводят и не проводят еще». И та и другая сторона ждет возвращения посла. Наконец 20 сентября из Москвы приехали два боярина с дьяком. Ответ великого князя был таков, что Ярослав — прав, так как он и теперь жалуется, как жаловался в бытность великого князя в Новгороде, между тем как тогда псковичи на него не жаловались. В заключение послы требовали выдачи людей, осужденных по пригородам, в противном же случае, говорили они, великий князь сам все исправит. Что касается князя Ярослава, то великий князь оставляет его на Псковском столе. Долго московские бояре добивались выдачи им тех людей, которых наместники Ярослава заковали без суда, а псковичи самовольно расковали. Последние не выдавали своих братьев, находя их правыми; что же касается того, что Ярослав остается у них на столе, то они решили опять послать о том послов к великому князю, а с князем Ярославом, говорили они, жить нельзя, если он будет чинить им такие же насилия. Не лучше Ярослава поступали и сами послы: на рубеже они ограбили провожатых, избили их и отняли у них деньги. Псковские послы должны были ехать во Владимир, так как великий князь находился тогда в этом городе. Но, продержав три дня, великий князь отослал их в Москву, где опять им пришлось ждать четыре недели. Этим послам великий князь сказал, что так как псковичи сами нападали на двор его наместника, князя Ярослава Васильевича, то из старины выступили они, псковичи, а не он, великий князь. В январе послы возвратились в Псков, а в феврале Ярослав получил от великого князя грамоту с приказом, чтоб ехал в Москву с женой и со всем двором и никого не оставлял в Пскове. В конце февраля Ярослав, сложив крестное целование, выехал из Пскова. До рубежа псковичи должны были доставлять ему кормы. Но этот «злосердый» князь, чтобы принести псковичам побольше убытков, на 40 верстах ночевал пять ночей. Мало того: 18 приставов, которые доставляли ему кормы, на последнем стане он приказал схватить и связать, мучил их и взял с собой в Москву. Вслед за Ярославом в начале марта отправились в Москву псковские послы, которые просили себе князя и били челом о насильственно взятых Ярославом приставах. Великий князь удовлетворил их просьбу — приставов приказал освободить, а о псковских делах прислать своих послов; в то же время он принял 100 рублей поминку от Пскова и отпустил послов с честью и дарами. Летописи замечают, что во время пребывания псковских послов в Москве князь Ярослав ни разу не бывал на глазах великого князя. В Псков назначен был наместником князь Василий Васильевич Шуйский, один из тех, на кого указывали сами псковичи. Такой крутой поворот в отношениях великого князя к псковичам и благосклонный прием, которого удостоились псковские послы, следует, кажется, объяснить тем, что великий князь готовился в это время окончательно свести счеты свои с Новгородом[419].
После первого похода на Новгород, откуда главные виновники новгородских возмущений, главные противники великого князя, приверженцы короля Казимира, были в оковах выведены «на Низ», в Москву приезжал (в марте 1476 г.) владыка Феофил с боярами и бил челом за новгородских «пойманных бояр», которые «сидят» на Коломне и в Муроме. Великий князь дары от архиепископа принял, пригласил его со всей свитой на обед, дал ему «отпускной пир», но просьбы его не исполнил, виновных бояр не отпустил[420].
При общей неурядице, при неопределенности юридических отношений в Новгороде естественным кажется, что многие новгородцы стали предпочитать домашнему (в Новгороде) суду суд великокняжеский. И вот в противоречие прежним договорам, по которым великий князь не мог судить новгородца «на Низу», т. е. в Москве, в последнюю стали являться из Новгорода жалобщики.