1472. Нареченный владыка Феофил поставлен в Москве в новгородские архиепископы[1058].
1473. Из Рима прибыла в Новгород Софья Фоминична, невеста великого князя[1059].
1474. Осенью великий князь прислал в Псков многочисленное войско на помощь против немцев; новгородцы с посадником Фомой Андреевичем также пришли на помощь[1060].
1475–1476. Великий князь приехал в Новгород «миром», «на суд и на управу». Владыка Феофил приезжал в Москву хлопотать за «пойманных бояр»[1061].
1477. 18 мая от великих князей приехал в Новгород посол Федор Давыдов, а с ним Тучковы с многими людьми и конями, и остановились на Городище. Придя на вече, посол начал говорить новгородцам: «Что еще князем великим своих послов присылали и с своею грамотою, а что его есте государем собе назвали и за него есте задали, и суду его в вас, в Великом Новгороде, быти, и по всем улицам сидети князя великого тиуном, и Ярославле вам дворище великим князем очистити, и в великих князей суд не вступати». Новгородцы пограбили дворы посадников и бояр, поотнимали доспехи и все оружие, а Василия Ананьина на вече топорами изрубили на части; иных «заповедали», также намереваясь предать смерти. Они отвечали великому князю через его же посла, что не называли его государем и пр.[1062]
1478. Поход великого князя на Новгород и окончательное присоединение его к Москве[1063].
Приложение 3Свод летописных известий о Псковской земле в хронологическом порядке от 1348 до 1510 г
Псков, носивший в древности название Плесков или Пльсков[1064], теперь губернский город, расположен по берегам р. Великой и впадающей в нее речки Псковы, которыми делится на три части: самая главная населенная часть города тянется по правому берегу р. Великой; вторая — по левому берегу той же реки; эта часть с древнейших времен известна под именем Завеличья; наконец, третья часть расположена по правому берегу речки Псковы, она носит название Запсковья.
Время основания Пскова, как и старшего брата его, Великого Новгорода, теряется в седой древности. Известно только, что он существовал еще до призвания князей. «А о Плескове граде от летописания, — говорится в 1-й Псковской летописи под 862 г., — не обретается воспомянуто, от кого создан бысть и которыми людми, токмо уведехом, яко был уже в то время, как наехали князи Рюрик с братьею из Варяг в Словяне княжити, понеже поведает, яко Игорь Рюрикович поят собе жену Олгу с Плескова»[1065]; в Лаврентьевской летописи[1066] также говорится об Игоре, что «приведоша ему жену от Плескова именем Олгу», сани которой хранились в Пскове еще в XII в.[1067] Сведения упомянутых летописей совершенно уничтожают правдивость предания о том, что Псков основан Ольгой в X в., во время ее путешествия по северным владениям.
Положение Пскова, как и другого новгородского пригорода Изборска, на западной границе владений, принадлежавших новгородским славянам, заставляет смотреть на эти пригороды как на славянские, так сказать, форпосты, неизбежно появлявшиеся при колонизационном или при стратегическом движении новгородских славян в земли чуди и литовских племен. На важное значение этих форпостов указывает, в частности, и то, что из троих братьев, призванных княжить на Руси, один поселяется в Изборске, неподалеку от Пскова.
Был ли Псков в какой-либо административной связи с Новгородом, когда в Изборске сидел Трувор, мы не знаем; но после его кончины он, естественно, должен был находиться в тесной связи с ним. После смерти младших братьев-князей права и обязанности их, естественно, переходили к оставшемуся в живых князю, который, как известно, и сажал по городам своих мужей. По всей вероятности, и в Пскове сидел княжеский муж при Рюрике после смерти братьев последнего и вообще при первых князьях, а с приобретением Новгородом самостоятельности Псков становился его пригородом, каковым он явно выступает уже в XII в. Добившись автономии, Новгород становится как бы обладателем прерогатив, которые принадлежали прежде князю; а так как среди этих прерогатив была и власть над Псковом, естественно, она должна была перейти к тому, кто воспользуется прерогативами князя.
Но в числе других пригородов Псков по отношению к Новгороду занимал исключительное положение, отличное даже от того, в каком были Ладога, а потом Торжок. Так, псковичи и ладожане были приглашаемы Новгородом на вече: «новгородьци призваша пльсковиче и ладожаны, и сдумаша, яко изгоните князя своего Всеволода»[1068]; псковичи помогают Новгороду в его войнах и наоборот; не спрашивая Новгорода, принимают и изгоняют князей, состоя в то же время с Новгородом в мирных или враждебных отношениях; принимают участие в борьбе новгородских партий и дают перевес какой-нибудь из борющихся сторон, являясь, таким образом, как бы гражданами самого Новгорода; принимают к себе князя от руки князя Новгородского и считают своим правом его изгнать; не допускают новгородского князя к себе, когда замечают с его стороны покушение на свободу граждан; заключают помимо Новгорода и новгородского князя оборонительные и наступательные союзы и т. и.; доходят, наконец, до такого положения, которое считают удовлетворительным для своего политического самолюбия, так как это положение можно назвать автономным, и стремятся уже к автономии церковной (при князе Александре Тверском). Все сказанное подтвердится фактами, на которые будет указано при кратком изложении истории Пскова до половины XIV в.
Причины исключительного положения Пскова по отношению к Новгороду видят[1069] в его материальном усилении, во-первых, от торговли и, во-вторых, от того, что в Псков уходили из Новгорода недовольные чем-либо в партийной борьбе, усиливались здесь и вместе с псковичами шли на Новгород. Такие примеры действительно есть, и граждане Пскова на самом деле были как бы согражданами новгородцев, были в отношениях с Новгородом как бы тем же, чем часто бывали в самом Новгороде одна сторона его с другой, Софийская с Торговой. Потому-то мы и видим в пригороде Пскове весьма ранние попытки самостоятельности[1070]. Причины эти, конечно, весьма существенные, но, кажется, не единственные: при первых же попытках Пскова приобрести самостоятельность Новгород мог бы, так сказать, его раздавить, но почему же он не сделал этого?
Новгород, нет сомнения, был несравненно сильнее Пскова. Однако при неопределенности административного устройства, которая давала возможность всякому проходимцу из пустяков, из личных корыстных целей поднять на ноги всех новгородцев, замутить воду и ловить в ней рыбу, — при таком устройстве Новгород мог быть по временам даже бессильнее Пскова, где, как в пригороде, дела должны были идти согласнее, плавнее. Но главная причина беззаботного отношения Новгорода к попыткам Пскова сделаться самостоятельным заключается в том, что Новгород без поддержки главных пригородов и особенно сильного больше других Пскова против окружавших его со всех сторон врагов совершенно потерял бы свое значение центра северного славянства, а затем и значения торгового. Припомним следующий факт. В конце XII в. в Новгороде сидел Ярослав Владимирович, который одного из своих сыновей, Изяслава-Михаила (умер в 1198 г.), посадил в Великих Луках, и для чего? Чтобы он был «от Литвы оплечьем Новугороду»[1071]. Оплечье, стража на границе с вражеской землей, — это самый существенный интерес такого города, как Новгород, который желал быть первенствующим на земле и стремился упрочить свое благосостояние посредством торговли. Как же иначе он должен был бы относиться к своим оплечьям, по крайней мере главным, если не делать им до некоторой степени поблажки? Вот тут-то и есть, как нам кажется, причина того сумбура в отношениях Новгорода и Пскова, тех как бы независимых и в то же время зависимых отношений Пскова с Новгородом, следы которых явно проходят чрез всю начальную историю Пскова до половины XIV в. Вспомним при этом, что Псков и получил-то автономию именно по поводу нужды в нем, какая возникла в 1348 г. у Новгорода в его борьбе со шведами.
Что касается состояния и деления самого города в древнее время, то относительно этого до нас дошли некоторые, хотя и отрывочные, сведения. Центр, как и в других древних городах, назывался Детинцем; первоначальные укрепления его были деревянные, и только князь Довмонт обвел его каменной стеной, которая и называлась, да и теперь ее остатки называются Довмонтовой стеной; он находится на мысу, образуемом правым берегом р. Великой и левым — р. Псковы; внутри его была церковь Святой Троицы, основанная святым князем Всеволодом — Гавриилом. При расширении города за Детинцем образовалась новая часть, которая носила название Крома или Кремля; в этой части в числе прочего находилось торговище; она также была обнесена стеной и носила название Застенья, или Средний город, — по отношению к Детинцу и дальнейшему приращению города. К Среднему городу примкнул впоследствии посад Полонище, который также вошел в состав города и в 1465 г. также был обнесен стеной. Запсковье в XV в. было окружено деревянной стеной, которая впоследствии была заменена каменной. Поселение на левой стороне р. Великой уже в XIII в. было известно под именем Завеличья и было впоследствии средоточием иноземной торговли.