Итак, Ярослав Всеволодович привел в Новгород переяславские полки. «Князь зовет нас на Ригу, а идти хочет на Псков», — говорили новгородцы. В то же время Ярослав послал в Псков какого-то Мишу с таким предложением: «Пойдите со мною на путь, а зла до вас есмь не мыслил никотораго же, а тех ми выдайте, кто мя обадил к вам». — «Тобе ся, княже, — отвечали псковичи, — кланяем и братьи новгородьцем; на путь не идем, а братьи своей не выдаем, а с рижаны есме мир взяли. К Колываню есте ходивъше, серебро поймали, а сами поидосте в Новогород, а правды не сотвористе, города не взясте, а у Кеси такоже, а у Медвеже Голове такоже, а за то нашю братью избиша на озере, а инии поведени; а вы роздравше та, прочь; или есте на нас удумали? то мы противу вас с святою Богородицею и с поклоном, то вы луче нас изсечите, а жены и дети поемлете собе, а не луче погании, то вам ся кланяем». Новгородцы со своей стороны заявили князю, что без своих братьев-псковичей и они не пойдут. Князь всеми мерами старался поднять новгородцев, но последние стояли на своем. Между тем псковичи привели немцев, чудь, лотыголу и ливь, но теперь должны были отпустить их, а тех, «кто имал придаток [дары] у Ярослава», выгнали из Пскова. «Пойдите по князи своем, нам есте не братья», — сказали этим мздоимцам псковичи. Ярослав, не преуспев в своих намерениях, удалился в Переяславль[1095].
В 1232 г. псковичи помирились с Ярославом и взяли от него в князья сына Мстислава Мстиславича Удалого Юрия Мстиславича[1096]. Однако партии не умолкали в Пскове, и в 1240 г. некто Твердило изменой отдал Псков немцам, которые завели в нем свое управление; одним из правителей был и этот Твердило. Но в 1242 г. Александр Ярославич освободил Псков[1097], и с этого времени до 1266 г., т. е. до князя Довмонта, в Пскове были, так сказать, только случайные князья: в 1255 г. в Пскове засел бежавший из Твери князь Ярослав Ярославич[1098], но его вскоре перетянули в Новгород; затем, опять случайно, в 1257 г. в Псков бежал из Новгорода сын Александра Невского Василий[1099], а в 1266 г., когда Новгород опять принял к себе князя Тверского Ярослава Ярославича уже в качестве великого князя Владимирского, в Пскове посажен был его сын Святослав. В том же 1266 г. в Псков прибежал из Литвы, вследствие происходивших там междукняжеских усобиц, князь Довмонт со всем своим родом; он принят был с честью, крещен (с именем Тимофей) в соборной церкви Святой Троицы и посажен на Псковском столе[1100].
Количество воинских подвигов Довмонта хотя и не соответствует продолжительности его княжения (он княжил до 1299 г.), тем не менее эти немногие подвиги были истинно геройскими. Уже в год прибытия в Псков Довмонт ходил с псковичами на Литву и возвратился с победой[1101]. Вероятно, любовь, с какой псковичи приняли Довмонта, была причиной того, что Ярослав Ярославич хотел идти ратью на нового псковского князя, совместника его сына, и только несогласие новгородцев удержало великого князя от исполнения своего желания[1102]. В 1267 г. Довмонт с псковичами и новгородцами опять ходил на Литву; ходил из Новгорода вместе с другими русскими князьями на ливонских немцев, участвовал в битве при р. Кеголе[1103], а в следующем, 1268 г. «прошед горы непроходимый и Вируян плени и до моря и повоева поморие», возвратился в Псков с многочисленным полоном[1104]. В 1271 г. немцы тайно пришли в Псковскую область и взяли несколько сел — Довмонт выступил и разбил их на реке Мироповне[1105], а в следующем, 1272 г. немцам опять пришлось испробовать тяжелый меч Довмонта. Рижский магистр («местер»), говорит летописец, узнав о мужестве и храбрости Довмонта, задумал пленить дом Святой Троицы (т. е. Псков), а псковичей поубивать; Довмонт, когда до него дошел слух об этом, приходит в Троицкий собор, кладет меч свой[1106] перед алтарем и со слезами молится; игумен Исидор со всем иерейским чином берет меч, препоясывает им князя и благословляет на борьбу. Тогда Довмонт, исполнясь «ярости мужества», не дождавшись даже большого новгородского полка, вышел против врагов только с наличными воинами, разбил немецкие полки, самого «местера» ранил «по лицу», сжег чудские селения и возвратился в Псков с большим полоном[1107]. Если в данном случае и можно чувствовать в летописце некоторый дух местного патриотизма, то можно и то вывести из его известий, что он не был современником описываемых событий, и если писал о данном факте с некоторой восторженностью, то были же на это какие-нибудь причины… Но закончим о Довмонте: в 1281 г. он ратовал за своего тестя великого князя Димитрия Александровича[1108], а в 1299 г. совершил последний в своей жизни подвиг — разбил напавших на Псков немцев, из которых многие были взяты в плен и отправлены во Владимир к великому князю[1109]. В том же году Довмонт скончался[1110].
После Довмонта мы видим в Пскове какого-то литовского князя Давыдка, которого некоторые из наших историков, едва ли справедливо, считают сыном Довмонта. Благоговение, с которым псковичи относились к Довмонту до, а тем более — после смерти, не позволило бы летописцу говорить неопределенно о Давыдке как о сыне, можно сказать, обожаемого в Пскове князя. Во всяком случае, об этом Давыдке или Давиде мы знаем из летописей только то, что в 1322 г. он был в Пскове[1111], что в 1323 г. (значит, успел уйти в Литву) псковичи посылали к нему с приглашением прибыть в Псков. Князь Давид в том же году приехал и ходил с псковичами в немецкую землю до Колываня[1112]. Более об этом князе летописи ничего не говорят. Затем в Пскове два раза сидел тверской князь Александр Михайлович, при котором псковичи сделали в 1331 г. неудачную попытку обособиться от Новгорода в церковном отношении. Александр, как известно, вместе с сыном Федором был убит в Орде в 1339 г.[1113]
Вскоре потом мы видим в Пскове князя Александра Всеволодовича. В 1341 г. 9 сентября немцы убили в Лотыголе, в селе Опочне, во время мира пятерых псковских послов, вследствие чего псковичи пошли и 21 декабря повоевали Лотыголу, в то время как в Пскове на княжении сидел князь Александр Всеволодович[1114]. Этот князь, «учинив розратье с немци», разгневался на псковичей и бежал из Пскова. Псковичи поехали за ним с поклоном, посылали к нему послов в Новгород также с поклоном, чтоб возвратился, но князь «отречеся псковичем». Тогда псковичи не один раз кланялись и новгородцам, чтобы дали им наместника и оказали помощь в борьбе с немцами, но ни того ни другого новгородцы не сделали для псковичей. Зимой немцы пришли в большом количестве и поставили Новый городок на р. Пижве на Псковской земле. Но и псковичи, в то время как немцы ставили городок, ходили небольшим числом за Нарову и взяли посад у Ругодива. Однако без князя псковичи не хотели оставаться, и вот, «нагадавшеся», они отправили в Витебск к Ольгерду послов с просьбой о помощи. «Братья наши новгородцы нас повергли, — говорили послы от имени всего Пскова, — не помогають нам; помози нам, господине, в се время…»
Не дождавшись еще ничего положительного на свою просьбу от Ольгерда, псковичи весной пошли с посадником Ильей в р. Эмбах («Омовжу») и 2 мая повоевали немецкие села по обоим берегам. В том же году Филипп Ледович и Елевферий Селкович послали к жителям г. Острова спросить, не желают ли они воевать Лотыголу; те согласились и условились относительно времени и места, когда и где собраться; назначили собираться «на княжи селе на Изгоях». Филипп и Елевферий в урочное время явились на Изгои с 60 охочими мужами, между тем как остальные псковичи и островичи замедлили; в то же время и немцы в количестве более 200 человек вышли воевать псковские волости и встретились с псковичами на Изгоях 5 июня. В первой схватке немцы убили Филиппа Ледовича, а Елевферий бился с ними от восхода солнца до полудня и также пал в битве. Утомившись, псковичи отступили, и немцы начали переправляться чрез р. Великую с трупами павших в битве, но тут подоспели островичи с посадником Василием Анисимовичем и ударили на них: одни были убиты, другие утонули в реке. В том же месяце «догадавшеся псковичи пешци, молодые люди» в количестве пятидесяти человек воевать Занаровье, а в то же время немцы, перебравшись за Нарову, по берегу последней воевали псковские села. Встретившись с немцами, псковичи побили их и, забрав брошенные ими добычу, оружие и одежду (порты), возвратились в Псков. Зимой не менее успешно действовал против немцев псковский посадник Володша Строилович.
Между тем Ольгерд надумал отправить в Псков своего воеводу князя Юрия Витовтовича, а 20 июля и сам прибыл в Псков с братом Кейстутом и сыном Андреем (еще некрещеным, но уже носившим христианское, молитвенное, по летописи, имя). Ольгерд отправил князя Юрия с псковичами на границу добывать языка; Юрий, захватив по дороге жителей Изборска, в начале августа встретился с большой немецкой ратью на Мекужицком поле (у речки Мекужицы); в неравном бою псковичи потерпели значительный урон, и Юрий бежал в Изборск, к которому подошли и немцы. Переправившись чрез р. Великую, Ольгерд узнал от пойманного языка, что под Изборском стоит многочисленная немецкая рать, и потому приказал войскам переплавляться чрез реку обратно в Псков. К счастью засевших в Изборске, немцы почему-то скоро отступили. После этого псковичи усиленно просили Ольгерда креститься и остаться у них на княжении, но все было напрасно. Тогда они крестили и посадили у себя на княжении Андрея Ольгердовича в надежде, что Ольгерд будет помогать им