В 1914 году Эрте оставил Дом моды Paul Poiret, попытавшись основать собственный. Была подготовлена коллекция моделей, чей стиль, как писали очевидцы, хотя и очевидно перекликался со стилем Поля Пуаре, был в то же время более графичным и изысканным. Помогала в создании коллекции первая портниха Пуаре – на пригласительных билетах не преминули ради рекламы указать, что и модельер, и закройщица имели отношение к прославленному Дому мод. Пуаре немедленно подал в суд – и выиграл дело, отсудив у бывшего сотрудника немалую компенсацию. Это, конечно, весьма испортило отношения между Эрте и Пуаре. Однако уважение к своему учителю, которому он был многим обязан, Эрте сохранил на всю жизнь.
Лишившись финансовой и моральной возможности открыть собственное ателье, Эрте начал работать для сцены. Его первой работой в жанре сценографии были эскизы костюмов для парижского «Ревю де Сан-Сир», а затем Эрте создал костюмы для спектакля «Минарет» парижского театра «Ренессанс», где блистала самая знаменитая в истории экзотическая танцовщица Мата Хари. Сотрудничество с нею открыло Эрте дорогу к славе – с тех пор сценография стала одним из самых любимых жанров Эрте. В то же время Эрте подписывает свой первый серьезный контракт с журналом мод. Рассказывают, что предложение ему сделали одновременно два самых знаменитых издания того времени – Vogue и Harper’s Bazaar. Эрте бросил жребий – и подписал долгосрочный контракт с Harper’s Bazaar. Первую обложку Эрте нарисовал для январского номера за 1915 год – и с тех пор за более чем двадцать лет сотрудничества Эрте создал 250 уникальных обложек Harper’s Bazaar, не считая двух с половиной тысяч рисунков и набросков, появившихся на страницах этого журнала. Владелец Harper’s Bazaar, легендарный медиа-магнат Уильям Херст восклицал: «Чем бы был наш журнал без обложек Эрте?» Благодаря сотрудничеству с этим изданием, слава Эрте перешагнула океан и стала поистине всемирной.
Некоторые из обложек Harper’s Bazaar, нарисованных Эрте.
Во время Первой мировой войны Эрте, переехавший из осажденного Парижа в Монте-Карло, продолжал как художник, стилист и дизайнер активно печататься в модных изданиях, в основном американских – его рисунки печатали Vogue, Cosmopoliran, Women’s Ноте Journal и другие. Он рисовал эскизы шляп, сумочек, флаконов духов, платьев, мебели и ювелирных украшений, создавал рисунки для тканей и эскизы росписей жилых домов. Его стиль жизни был столь же изыскан, как и его рисунки – на интерьеры его виллы приходили полюбоваться десятки любопытных, привлеченных и изысканными интерьерами, и щедрым гостеприимством хозяина, и изысканными обедами в русском стиле, которые устраивал князь Николай Урусов – многолетний спутник, ближайший друг и постоянный менеджер Эрте, с которым они прожили под одной крышей почти два десятка лет. Так описывал посещение Эрте в 1918 году Говард Грир, голливудский художник по костюмам:
Вилла Эрте находилась на вершине холма, над казино «Монте-Карло» и прилегающими садами. На вокзале меня ждал фиакр. Лакей, одетый в сюртук в зеленую и белую полоску, с черными атласными рукавами, открыл мне двери виллы. Меня провели в огромную, светлую комнату, где единственной мебелью были большое бюро и стул, поставленный в самом центре на черно-белом шахматном мраморном полу. Стены были завешены серо-белыми полосатыми занавесами, висевшими очень высоко. Вошел Эрте. Он был одет в широкую пижаму, отделанную горностаем. Огромный персидский кот, выгибая спину, скользил между ног вошедшего… «Хотите видеть мои эскизы?» – спросил Эрте и, подойдя к стене, потянул шнур, раздвинув серо-белые шторы; открылись сотни рисунков в рамках, развешанных строгими рядами. Мне показалось, что никогда не существовало более плодовитого и более утонченного художника, чем этот маленький русский, рисовавший дни и ночи экзотических женщин с удлиненными глазами, извивающихся под тяжестью меха, перьев райских птиц и жемчуга…
Бурная фантазия Эрте сделала его незаменимым и в среде европейских аристократов, самым модным развлечением которых в то время были роскошные маскарады. Эрте не только создавал костюмы и декорации для самых известных устроителей подобных увеселений – например, для графа де Бомона или прославленной светской львицы маркизы Луизы Казати, но и ставил как режиссер и балетмейстер целые шествия и пантомимы «масок» в костюмах его работы, добиваясь максимального эффекта. Например, для благотворительного бала-маскарада 3 июля 1924 года, проходившего в Парижской опере, Эрте создал для маркизы Казати и ее друзей, среди которых были испанский принц Луис, знаменитый модный фотограф барон Адольф де Мейер и князь Урусов, – сценарий торжественного шествия, которое должны были возглавлять два десятка факелоносцев, а замыкать маркиза в костюме графини Кастильоне, любовницы Наполеона III, из черного тюля с бриллиантами. Выход был чрезвычайно эффектен – его не испортил даже не вовремя проявившийся у Казати страх перед публикой… Подобные заказы Эрте очень любил – ведь они в полной мере позволяли ему проявить богатство своей безудержной фантазии. «Воображение, – говорил он, главное в моем творчестве. Все, что я делал в искусстве, – игра воображения. И у меня всегда был один идеал, одна модель – движение танца».
Продолжал работать Эрте и для сцены. В 1920-х годах он оформил несколько танцевальных номеров для труппы великой балерины Анны Павловой (например, «Дивертисмент, «Времена года», «Гавот»), спектакли балетной труппы Монте-Карло и постановки в Чикагской опере. Он не раз делал сценографию для мюзик-холла «Фоли-Берже» и его главной звезды – знаменитой экзотической танцовщицы «шоколадной» Жозефины Бейкер, прославившейся своим нарядом из одной связки бананов, для кабаре Лидо, Баль-Табарен и Бата-клан, Лондонского оперного театра и парижской Гранд опера. Все постановки пользовались огромным успехом. Когда в 1923 году Эрте с немалым трудом – ему пришлось поднять на ноги несколько благотворительных организаций – выписал из большевистской России своих родителей, адмирал Тыртов признался: «Ты был прав, отправившись в Париж!»
В 1922 году в Монте-Карло, где Эрте гостил у княгини Тенишевой, он познакомился с Сергеем Дягилевым, который предложил молодому художнику сотрудничать. Эрте с радостью согласился – работать с Дягилевым было честью для любого художника. Он нарисовал два эскиза – но на следующий день ему предложили гораздо более выгодный контракт на работу в США. Растерянный Эрте рассказал о предложении Дягилеву – и тот сказал: «Никогда не отказывайся от денег. Сам-то я никогда не отказываюсь». Так что Эрте принял предложение американцев.
В период между двумя мировыми войнами Эрте очень много работал в Америке. В основном он прославился как создатель роскошных костюмов для эстрадных постановок – недаром журналисты прозвали его «королем мюзик-холлов»: в Нью-Йорке Эрте работал практически со всеми знаменитыми бродвейскими ревю, от Scandals Джорджа Уайта (занавес и эскизы костюмов к тем постановкам теперь находятся в нью-йоркском Музее современрого искусства) до прославленных «девушек Зигфельда» – легендарной труппы бродвейского импресарио Флоренца Зигфельда.
Эрте в своем доме в предместье Парижа, 1924 г.
Его костюмы пользовались огромным успехом у американских «звезд» – ведь в эскизах Эрте успешно сочетались изысканная роскошь высокой парижской моды и театральность парижских кабаре, фантастические линии и сочные краски «Русских сезонов» и практичность рабочей одежды. По эскизам Эрте с удовольствием одевались самые знаменитые актрисы американского кино того времени – Норма Ширер, Эллис Терри, Марион Дэвис, Клодетт Кольбер, Полетт Дюваль, Мэй Мюррей, Лилиан Гиш, Полин Старк и многие другие. По приглашению Луиса Б. Майера, владельца студии MGM, в 1925 26 годах Эрте создает костюмы к нескольким картинам, среди которых такие знаменитые ленты, как «Бен-Гур» Фреда Нибло, «Богема» Кинга Видора, «Время, Комедиант» и «Безумие танца» Роберта 3. Леонарда, «Мистика» Тода Браунинга и некоторым другим. Его чувство моды было уникальным. Еще в 1921 году Эрте первым представил платье с асимметричным декольте – сейчас без этой модели моду невозможно себе представить. В 1929 году он, создавая эскизы к очередной постановке, избрал для мужских костюмов бархат, шелк и парчу – ткани, в то время немыслимые для мужской моды, хотя и вполне обычные в восемнадцатом веке. Костюмы были столь удачны, что с тех пор даже самые консервативные модные дома используют эти материалы для пошива мужских моделей. Несколько позже, так же походя, Эрте изобрел стиль «унисекс» – правда, тогда его так еще никто не называл. Его модели, имевшие одинаковые линии для мужчин и женщин, пользовались большой популярностью среди модной молодежи, а спортивные костюмы совершили прорыв в моде, преодолев разрыв между совершенно неудобной, зато следовавшей последним модным тенденциям «одеждой для спорта» начала века и по-настоящему спортивной одеждой, в которой было удобно двигаться. Его модели отличала кажущаяся простота кроя, которая тем не менее смотрелась дорого и изысканно, демонстрируя естественную пластику тела, а сдержанную элегантность тканей подчеркивали драгоценные отделки, утонченные орнаменты и роскошные аксессуары. Французский писатель Жан-Луи Бори точно подметил: «Эрте одевает объемы – но это уже больше не объемы человеческого тела; украшает движения – но это уже больше не жесты. Он создает в пространстве фигуры неподвижного балета».
Вернувшись в тридцатых годах в Париж – в расцвете славы, на гребне финансового успеха, – Эрте обосновался в Булони, дорогом парижском пригороде, где по соседству жили, например, князь и княгиня Юсуповы, создатели Дома мод «Ирфе», или герцог и герцогиня Виндзорские – бывший король Англии Эдуард VIII и его супруга Уоллис Симпсон. В своей квартире Эрте создал великолепные интерьеры все в том же стиле арт-деко, где изысканность линий и сдержанность цветовых решений лишь подчеркивали экзотические безделушки, старинная мебель, шкуры африканских хищников и вазы с редкими цветами.