Однажды кто-то из журналистов спросил Эйнштейна, есть ли у него блокнот, в который он записывает гениальные мысли, приходящие ему в голову. Ученый ответил, что по-настоящему гениальные мысли рождаются настолько редко, что их не грех и запомнить. Когда у него спрашивали, где находится его лаборатория, он, улыбаясь, показывал авторучку. На другой вопрос, который ему часто задавали – как это ему удалось создать теорию относительности – он полушутя отвечал: «Почему именно я создал теорию относительности? Когда я задаю себе такой вопрос, мне кажется, что причина в следующем. Нормальный взрослый человек вообще не задумывается над проблемой пространства и времени. По его мнению, он уже думал об этой проблеме в детстве. Я же развивался интеллектуально так медленно, что пространство и время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым. Естественно, я мог глубже проникать в проблему, чем ребенок с нормальными наклонностями».
Подобно Эрвину Шредингеру – другому выдающемуся ученому нашего времени – Эйнштейн считал, что «первое требование для естествоиспытателя состоит в любопытстве». Он интересовался многими вещами – от построения модели Вселенной до изучения причин изменений речных русел. Эйнштейн сделал и несколько практических изобретений, например, оригинальный слуховой аппарат, гирокомпас и бесшумный холодильник. Позже он сосредоточил все усилия, за редкими исключениями, на работе по проблемам квантовой физики и созданию единой теории поля.
Начиная с 1910 года Альберта Эйнштейна почти ежегодно выдвигали на Нобелевскую премию (кроме двух лет, 1911-го и 1915-го). Но его открытия были слишком революционны, чтобы консервативно настроенный Нобелевский комитет осмелился наградить их. Наконец в ноябре 1922 года шведские академики телеграммой уведомили Эйнштейна о том, что ему присуждена премия за 1921 год: Эйнштейн был награжден за теорию фотоэлектрического эффекта, которая представлялась членам Нобелевского комитета более бесспорным вкладом в науку, впрочем, формулировка включала в себя также нейтральное «и за другие работы в области теоретической физики». Как и обещал ранее, денежное вознаграждение, прилагавшееся к медали Нобеля, Эйнштейн отдал Милеве. На эти деньги она купила три дома, в одном из которых она с сыновьями жила. Позже дома пришлось продать: у младшего сына, Эдуарда, талантливого музыканта, в двадцать лет диагностировали шизофрению, и на его лечение и содержание в клиниках требовались большие суммы, которые Эйнштейн не мог выплачивать самостоятельно. Милева скончалась в Цюрихе в августе 1948 года. Эдуард прожил еще семнадцать лет – все это время он провел в психиатрической больнице.
К началу 1920-х годов Эйнштейн уже был награжден немецким орденом «За заслуги» и званием почетного гражданина города Нью-Йорка. Позже его удостоили медали Копли, которая с середины XVIII века вручается английским Королевским обществом по развитию знаний о природе за выдающиеся достижения в науках, золотой медали Королевского астрономического общества Великобритании, медали имени Макса Планка Германского физического общества и еще несколькими подобными наградами.
Однако в родной Германии ему жилось все тяжелее. Его национальность вкупе с независимым характером, антимилитаристскими взглядами и теориями, ниспровергающими все то, чем кормились многие поколения физиков, нажили ему немало врагов: в то время, после поражения Германии в мировой войне, было крайне опасно быть евреем, независимым, или просто для кого-то неудобным. Еще в феврале 1920 года реакционно настроенные студенты Берлинского университета непристойными выкриками и безобразным поведением вынудили Эйнштейна прервать лекцию и покинуть аудиторию. А вскоре началась планомерная кампания против создателя теории относительности, которой руководила группа ученых-антисемитов, называвшаяся «Рабочее объединение немецких естествоиспытателей для сохранения чистой науки»: они считали, что ни один еврей не может и не должен диктовать немецкой науке свое мнение. В августе они организовали в зале Берлинской филармонии демонстрацию против теории относительности, а в одной из газет даже появился призыв к убийству ученого. Вскоре в газетах появились сообщения, что Эйнштейн, оскорбленный травлей, собирается покинуть Германию. Голландский Лейденский университет немедленно предложил Эйнштейну кафедру, но тот отказался, решив, что подобное бегство было бы предательством по отношению к коллегам-немцам, которые его самоотверженно защищали. Однако он согласился принять звание экстраординарного почетного профессора Лейденского университета и десять лет регулярно приезжал туда читать лекции.
Первую половину 1920-х годов Альберт Эйнштейн провел в разъездах: его приглашали читать лекции крупнейшие университеты и научные общества, многие организации привлекали его как обладающего огромным авторитетом ученого к различного рода политическим акциям, где Эйнштейн выступал за интернационализм, социальную справедливость и мирное сотрудничество. Нередко он выступал на благотворительных концертах, играя на скрипке: любовь к музыке передалась ему от матери, которая начала учить сына игре на скрипке, едва тому исполнилось шесть лет.
Вначале мальчик воспринимал эти уроки как скучную обязанность, но вскоре музыка увлекла его. С течением времени она стала его страстью и почти превратилась во второе призвание. Отправляясь в любые поездки, Эйнштейн брал с собой свою скрипку, и даже на заседаниях Прусской академии наук обычно появлялся со скрипичным футляром. А после заседания шел к одному из своих друзей-коллег – Планку, который был великолепным пианистом, или Борну, чтобы совместно музицировать. Он играл Генделя и Брамса, Шумана и Шуберта, а его любимыми композиторами были Гайдн, Бах и Моцарт. В их произведениях его покоряла та прозрачность и гармония, которую он искал, строя свои теории Вселенной. С его выступлениями связано немало забавных случаев: например, однажды Эйнштейн вместе со знаменитым виолончелистом Григорием Пятигорским принимал участие в благотворительном концерте. В публике сидел невежда-журналист, который не знал, кто выступает, и спросил об этом своих соседей. Те объяснили, что на сцене сам Эйнштейн – и на следующий день в газете появился отчет о выступлении Пятигорского вместе с Эйнштейном, «великим музыкантом, несравненным скрипачом-виртуозом, который своей блистательной игрой затмил самого Пятигорского». Рецензия всех очень рассмешила, и особенно самого Эйнштейна. Он вырезал заметку и постоянно носил ее с собой, показывал знакомым и говорил: «Вы думаете, я ученый? Нет, я знаменитый скрипач, вот кто я на самом деле!»
С игрой на скрипке связан и другой – не менее анекдотичный – случай. Однажды физик оказался в гостях в одной компании с известным композитором Гансом Эйслером. Хозяйка, не желая упускать такой случай, попросила их сыграть что-нибудь, на что оба из вежливости согласились. Эйслер сел за рояль, Эйнштейн взял в руки скрипку. Композитор трижды начинал играть вступление, но Эйнштейн постоянно сбивался, и все приходилось начинать заново. В конце концов Эйслер вскочил со стула и заявил, что не понимает, почему весь мир считает великим человека, который не в состоянии сосчитать до трех. На этом выступление и закончилось.
За несколько лет Эйнштейн объездил всю Европу, побывал в США, Индии и Китае, выступал в Японии и Иерусалиме, где предполагалось открыть Еврейский университет. Идеи сионизма – возвращения евреев на историческую родину, в Израиль, в то время были Эйнштейну уже достаточно близки. «Пока я жил в Швейцарии, – писал он, – я никогда не сознавал своего еврейства, и в этой стране не было ничего, что влияло бы на мои еврейские чувства и оживляло бы их. Но все изменилось, как только я переехал в Берлин. Там я увидел бедствия многих молодых евреев. Я видел, как их антисемитское окружение делало невозможным для них добиться систематического образования… Тогда я понял, что лишь совместное дело, которое будет дорого всем евреям в мире, может привести к возрождению народа». После 1925 года он осел в Берлине, выбираясь лишь в Лейден, где читал лекции, а летом – в Швейцарию или на морское побережье.
В марте 1929 года Эйнштейну исполнилось пятьдесят лет. Это событие широко отмечалось по всему миру: его поздравили королева Бельгии и Рабиндранат Тагор, Чарльз Чаплин и Зигмунд Фрейд. Подарки и поздравления прибывали отовсюду, и репортеры разнообразнейших газет добивались интервью. Эйнштейн, испугавшийся подобной шумихи, скрылся из Берлина. Магистрат Берлина подарил ему участок на берегу Темплин-ского озера в деревне Капут, где стараниями Эльзы был возведен летний дом, доставлявший Эйнштейну и его семье немало радости.
Начиная с 1930 года Эйнштейн обычно проводил зимние месяцы в Соединенных Штатах, в Калифорнии, где читал лекции по результатам своих исследований в Пасаденском технологическом институте. Хотя известно, что некоторые враждебно настроенные организации пытались воспрепятствовать въезду ученого в Америку: например, в 1932 году американская «Женская патриотическая корпорация» потребовала не пускать Эйнштейна в США, так как он известный смутьян и коммунист. Визу Эйнштейн все же получил, а о происшествии отозвался так: «Никогда еще я не получал от прекрасного пола такого энергичного отказа, а если и получал, то не от стольких сразу».
В начале 1933 года, когда в Германии пришел к власти Гитлер, физик находился в США. Он так больше никогда и не вернулся в родную Германию: на родине его обвинили в государственной измене, все его имущество, включая личные вещи, было конфисковано. Даже его открытия были либо отвергнуты, либо приписаны «истинным арийцам». Один из его гонителей, физик Филипп Ленард, провозглашал: «Наиболее важный пример опасного влияния еврейских кругов на изучение природы представляет Эйнштейн со своими теориями и математической болтовней, составленной из старых сведений и произвольных добавок… Мы должны понять, что недостойно немца быть духовным последователем еврея». В марте 1933 года Эйнштейн во второй раз – на этот раз окончательно – отказался от германского гражданства и заявил о своем выходе из состава Прусской академии наук.