Если бы глупец боялся сказать глупость, он уже не был бы глупцом.
О вещах серьезных следует говорить просто: напыщенность тут неуместна; говоря о вещах незначительных, надо помнить, что только благородство тона, манеры и выражений могут придать им смысл.
В устную речь можно вложить еще более тонкий смысл, чем в письменную.
Все давно сказано, и мы опоздали родиться, ибо уже более семи тысяч лет на земле живут и мыслят люди.
Беда, когда у человека не хватает ума, чтобы хорошо сказать, или здравого смысла, чтобы осторожно промолчать.
Не следует позволять себе даже самую невинную шутку иначе как с людьми вежливыми и умными.
Чем меньше человек говорит, тем больше он выигрывает: люди начинают думать, что он не лишен ума, а если к тому же он действительно неглуп, все верят, что он весьма умен.
Мы редко раскаиваемся в том, что сказали слишком мало, но часто сожалеем о том, что говорили слишком много — избитая и банальная истина, которую все знают и которой никто не следует.
Один из признаков посредственности — беспрестанная болтовня.
В разглашении тайны всегда повинен тот, кто доверил ее другому.
Льстец льстит только потому, что он невысокого мнения ни о себе, ни о других.
Наказанный преступник — это пример для всех негодяев, невинно осужденный — это вопрос совести всех честных людей.
Что такое льстец? Это гибкий и снисходительный ум, который раболепно улыбается при каждом вашем взгляде, вскрикивает при каждом вашем слове и рукоплещет всем вашим действиям.
Глупцы читают книгу и ничего не могут в ней понять; заурядные люди думают, что им все понятно; истинно умные люди иной раз понимают не все, запутанное они находят запутанным, а ясное — ясным. Так называемые умники изволят находить неясным то, что ясно, и не понимают того, что очевидно.
Если книга возвышает душу, вселяя в нее мужество и благородные порывы, судите ее только по этим чувствам: она превосходна и создана рукой мастера.
Если бедность — мать преступлений, то недалекий ум — их отец.
Свобода — это не праздность, а возможность свободно располагать своим временем и выбирать себе род занятий, короче говоря, быть свободным — значит, не предаваться безделью, а самолично решать, что делать и чего не делать. Какое великое благо такая свобода!
Когда человек, не предубежденный в пользу своей страны, сравнивает различные образы правления, он видит, что невозможно решить, какой из них лучше: в каждом из них есть свои дурные и свои хорошие стороны. Самое разумное и верное — счесть наилучшим тот, при котором ты родился, и примириться с ним.
У подданных деспота нет родины. Мысль о ней вытеснена корыстью, честолюбием, раболепством.
Скромность так же нужна достоинствам, как фигурам на картине нужен фон: она придает им силу и рельефность.
Человек с большими достоинствами и большим умом, которые признаны всеми, не безобразен, если имеет даже уродливые черты лица: безобразие, хотя бы оно и было, не производит впечатления.
Щедрость состоит не столько в том, чтобы давать много, сколько в том, чтобы давать своевременно.
Человек трусливый, потерявший всякий стыд, может согласиться на всякую гадость. Признательность за услугу уносит с собой немалую долю дружеского расположения к тому, кто сделал нам добро.
Если человек помог тому, кого он любил, то ни при каких обстоятельствах он не должен вспоминать потом о своем благодеянии.
Нет на свете излишества прекраснее, чем излишек благодарности.
Пусть каждый старается думать и говорить разумно, но откажется от попыток убедить других в непогрешимости своих вкусов и чувств: это слишком трудная затея.
Самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим.
Нам следует искать расположения тех, кому мы хотим помочь, а не тех, от кого ждешь помощи.
Чем больше наши ближние похожи на нас, тем больше они нам нравятся: уважать кого-то — это, по-видимому, то же самое, что приравнивать его к себе.
Не следует судить о человеке по лицу — оно позволяет лишь строить предположения.
Не столько ум, сколько сердце помогает человеку сближаться с людьми и быть им приятным.
Люди, украшенные достоинствами, сразу узнают, выделяют, угадывают друг друга; если вы хотите, чтобы вас уважали, имейте дело только с людьми, заслуживающими уважения.
Кто после разговора с вами бывает доволен собою и своим умом, тот и вами вполне доволен.
С теми хитрецами, которые прилежно слушают и мало говорят, говорите еще меньше, а если уж вам приходится говорить много, старайтесь ничего не сказать.
Талантом собеседника отличается не тот, кто охотно говорит сам, а тот, с кем охотно говорят другие.
Люди слишком мало дорожат случаем доставить радость ближнему.
Вы думаете, что этот человек одурачен вами, а если он притворяется одураченным, то кто больше одурачен: он или вы?
Люди в большинстве случаев сперва гневаются, потом наносят обиду, некоторые же поступают наоборот: сначала оскорбляют, потом сердятся.
Прийти к заключению, что иные люди не способны мыслить здраво, и заранее отвергнуть все, что они говорят, сказали и скажут, — значит избавить себя от множества бесполезных споров.
Ключ к сердцу человека — сочувствие страстям, поглощающим его душу, или сострадание к недугам, снедающим его тело.
Приятно бывать в обществе людей, когда к этому побуждают нас лишь дружеская склонность и уважение; тягостно искать с ними встречи, когда ждешь от них услуг: это значит набиваться на дружбу.
Кто умеет внушить, что он не очень хитер, тот уже далеко не прост.
Доверие — первое условие дружбы.
Не слишком хороший характер у того, кто нетерпим к дурному характеру ближнего: будем помнить, что в обращении требуется и золото, и разменная монета.
Нельзя далеко идти в дружбе, если друзья не расположены извинять друг другу небольшие недостатки.
Мы преисполнены нежности к тем, кому делаем добро, и страстно ненавидим тех, кому нанесли много обид.
Мир населен людьми, которые, по привычке сравнивая себя с окружающими, всегда отдают предпочтение себе и поступают соответственным образом.
Истинной дружбой могут быть связаны только те люди, которые умеют прощать друг другу мелкие недостатки.
Вы нашли себе преданного друга, если, возвысившись, он не раззнакомился с вами.
В жизни чаще встречается беззаветная любовь, нежели истинная дружба. Друзья потому находят удовольствие в общении друг с другом, что одинаково смотрят на нравственные обязанности человека.
В истинной дружбе таится прелесть, непостижимая для заурядных людей.
Мужчина соблюдает чужую тайну вернее, чем свою собственную, а женщина лучше хранит свою, нежели чужую.
Подобно тому, как рыбу надо мерить, не принимая в расчет головы и хвоста, так и женщин надо разглядывать, не обращая внимания на их прическу и башмаки.
Если две женщины, к которым мы равно питаем дружеские чувства, рассорились, то, даже не имея никакого касательства к причине их ссоры, нам все же не удается сохранить одинаково добрые отношения с той и другой: чаще всего приходится выбирать между ними или терять обеих.
Женщина, которую все считают холодной, просто еще не встретила человека, который пробудил бы в ней любовь.
Мнение мужчин о достоинствах какой-нибудь женщины редко совпадает с мнением женщин: их интересы слишком различны. Те милые повадки, те бесчисленные ужимки, которые так нравятся мужчинам и зажигают в них страсть, отталкивают женщин, рождая в них неприязнь и отвращение.
Легче спросить старика о том, когда он умрет, нежели женщину о том, когда она родилась.
У каждого свое понятие о женской привлекательности; красота — это нечто более незыблемое и не зависящее от вкусов и суждений.
Порою женщины, чья красота совершенна, а достоинства редкостны, так трогают наше сердце, что мы довольствуемся правом смотреть на них и говорить с ними.
Женщины утверждают, что мужчины непостоянны, а мужчины доказывают, что женщины ветрены.
Когда женщина перестает любить мужчину, она забывает все, даже милости, которыми его дарила.
Непостоянная женщина та, которая уже не любит; легкомысленная та, которая любит уже другого; ветреная та, которая не знает, любит ли она и кого любит; равнодушная та, которая никого не любит.
Если женщина ждет возлюбленного, она наряжается к его приходу, но, если он нагрянет внезапно, она забывает о своей внешности и не думает о том, как она выглядит. Другое дело, когда к ней приходят люди, ей безразличные: тут она помнит о малейшей небрежности в своем уборе, сразу начинает прихорашиваться или же исчезает на минуту, чтобы вскоре появиться в полном блеске.
Как бы сильно ни любила молодая женщина, она начинает любить еще сильнее, когда к ее чувству примешивается своекорыстие или честолюбие.
Мужчина громко негодует на женщину, которая его разлюбила, и быстро утешается; женщина не столь бурно выражает свои чувства, но долго остается безутешной.
Неужели нельзя изобрести средство, которое заставило бы женщин любить своих мужей?
Как мало на свете таких безупречных женщин, которые хотя бы раз на дню не давали своим мужьям повода пожалеть о том, что они женаты, и позавидовать холостякам.
Давнишний любовник так мало значит для женщины, что его легко меняют на нового мужа, а новый муж так быстро теряет новизну, что почти сразу уступает место новому любовнику.
Если женщина неверна и это известно тому, кому она изменяет, она неверна, и только; но если он ничего не знает — она вероломна.
Столичный житель для провинциалки — то же, что для столичной жительницы — придворный.
Женщины склонны к крайностям: они или намного хуже, или намного лучше мужчин.
Тосковать о том, кого любишь, много легче, чем жить с тем, кого ненавидишь.
На свете нет зрелища прекраснее, чем лицо любимой, и нет музыки слаще, чем звук любимого голоса.
Тот, кто влюбляется в дурнушку, влюбляется со всей силой страсти, потому что такая любовь свидетельствует или о странной прихоти его вкуса, или о тайных чарах любимой, более сильных, чем чары красоты.