Карликовое солнце багровым диском горело в черно-лиловом небе, когда он подобрался к каменной гряде, спрятался в тени и стал наблюдать за разрушенным городом, чьи исполинские обломки лежали в долине внизу. Каким бы огромным ни был серебристый шар, он удивительно неприметно смотрелся на фоне тянувшихся без конца призрачных развалин. И все-таки в нем угадывалось скрытое оживление, обманчивая неподвижность, которая вскоре стала привлекать внимание, и он будто выступил вперед. Тяжесть этой махины могла раздавить камень – приземлившись, она пробила кратер в незыблемо твердом плато, подступавшем прямо к окраинам мертвой столицы, и теперь он служил ей опорой.
Керль уставился на странных двуногих существ, группками стоявших у ярко освещенного отверстия, зиявшего в основании корабля. Горло пересохло, требуя немедленного насыщения; сознание затмил первобытный инстинкт – рвануть вперед, яростно атаковать и растерзать этих слабеньких, беспомощных на вид созданий, от которых расходились вибрации ида. Но не успел он послать мышцам электрический импульс, как этот дикий порыв поглотила дымка воспоминаний. Память принесла с собой страх – он заструился по нервам, отравляя источники сил кислотой безволия. Он успел заметить, что создания чем-то закрывали настоящие тела – прозрачный переливчатый материал вспыхивал в солнечных лучах странными слепящими бликами. Тут же всплыли другие, полузабытые дни. Дни, когда билось могучее сердце лежащего внизу города, когда он дышал величием прежних времен – но не прошло и ста лет, как огонь орудий обратил былую славу в пепел. Те, кто стрелял, думали только об одном: выжившие завладеют запасами ида, которые таяли уже тогда. Именно память об их оружии удержала его на месте, захлестнув разум волной ужаса. Он живо представил, как его разрывает металлической дробью, как опаляет жгучим пламенем.
И тут его озарило – он догадался, зачем здесь эти существа. Керль только сейчас понял, что это научная экспедиция с другой звезды. Древние керли задумывались о полетах в космос, но беда настигла их слишком быстро, и этому замыслу не суждено было осуществиться. Ученые будут исследовать, а не разорять. Ученые – те еще безумцы. Догадка придала ему смелости, и он вышел из укрытия. И сразу увидел, что его заметили. Существа обернулись и уставились на него. Одно из них, самое маленькое, вытащило из футляра блестящий металлический прут и небрежно зажало в ладони. Керль отпрянул – движение заставило его вздрогнуть всем телом, – но отступать было поздно.
Хэл Мортон, капитан экспедиции, услышал смешок Грегори Кента – нервное бульканье, которое низенький химик издавал всякий раз, как оказывался в растерянности. Мортон заметил, как его пальцы сжали тонкий металитовый ствол.
– Не стал бы я рисковать, когда противник такого размера, – проворчал Кент.
Тогда Мортон не удержался и тоже хохотнул – по рации эхом прокатился его низкий голос.
– Грегори, – он хмыкнул, – это одна из причин, по которой мы взяли вас в эту экспедицию. Кто, как не вы, укажет на все риски!
Еще один смешок растаял в тишине. Глядя, как монстр идет к ним по черному плоскогорью, Мортон инстинктивно двинулся навстречу – до тех пор, пока не оказался на пару шагов впереди остальных. Его атлетическое тело обтягивал скафандр из прозрачного металита. Рация доносила до его ушей разговоры команды:
– Не хотел бы я повстречать этого котенка в темном переулке…
– Глупости. Без сомнения, это разумное существо. Может, даже господствующей расы.
– А выглядит всего-то как большая кошка – ну, забудем про щупальца, растущие из лопаток, и сделаем поправку на эти жуткие передние лапищи.
– Такое телосложение, – Мортон узнал голос психолога Зиделя, – свидетельствует о том, что с окружающей средой оно взаимодействует скорее как животное, не наделенное разумом. С другой стороны, необычно, что оно подошло к нам, – это поведение было бы характерно не для зверя, а для создания, способного додуматься, кто мы такие. Обратите внимание, какие у него скованные движения. Это признак осторожности – вероятно, оно испытывает страх, сознавая, что мы вооружены. Вот бы взглянуть поближе на эти щупальца! Увидев, что они сужаются к концу, и отростки, как пальцы, способны сознательно удерживать предметы, мы смогли бы прийти к бесспорному заключению: перед нами потомок обитателей этого города. Если нам удастся наладить контакт, это будет огромным подспорьем – хотя, судя по многим признакам, его сознание деградировало вплоть до первобытного.
Керль остановился еще в десяти футах от первого существа. Близость ида была настолько мучительна, что мысли метались на грани хаоса. Лапы будто бы обдавало жидким огнем, тело рокотало, охваченное чистым желанием, и даже глаза подернулись поволокой.
Люди подошли ближе – все, кроме маленького человечка с блестящим прутом в руках. Керль увидел, что они разглядывают его с нескрываемым любопытством. Они шевелили губами, и их голоса – монотонные ничего не значащие ритмы – отдавались в его вибриссах. Параллельно он уловил волны на другой, более высокой частоте – той, на которой он привык общаться, – но они только раздражали мозг механическими щелчками. Старательно демонстрируя дружелюбие, он передал свое имя при помощи вибрисс, в то же время указывая на себя скругленным щупальцем.
Гурли, главный инженер по связи, протянул:
– Я зафиксировал что-то вроде помех, когда он вильнул этими усиками. Вам не кажется…
– Очень похоже на то, – ответил капитан на повисший в воздухе вопрос. – Гурли, тогда это по вашей части. Если его язык – радиоволны, есть некоторая вероятность, что у вас получится вывести их на экран – или обучить его азбуке Морзе.
– О, – заметил Зидель, – я был прав. Каждое щупальце заканчивается семью сильными отростками. Если у него достаточно развита нервная система, мы можем научить эти пальцы управляться с любым механизмом.
– Думаю, пора вернуться на корабль и пообедать, – сказал Мортон. – А потом надо браться за дело. Те, кто отвечает за образцы! Разворачивайте установки и начинайте искать следы присутствия металлов и других элементов. Остальные! Осмотрите окрестности, но будьте осторожны. Мне нужны сведения о техническом развитии этой расы, о ее архитектуре и особенно о том, что за катастрофа ее уничтожила. У нас на Земле гибла одна цивилизация за другой, но из их праха всегда поднимались новые. Здесь – нет. Нужно понять почему. Вопросы есть?
– Да. А с котенком что делать? Видите, он просится с нами.
Капитан Мортон нахмурился, и всем бросилась в глаза его космическая бледность.
– Найти бы какой-нибудь способ заманить его на корабль без применения силы. Кент, что думаете?
– Пожалуй, сначала нам стоит определиться, «оно» это или «он», и так дальше и называть. Я за вариант «он». А вот пускать ли его внутрь… – Маленький химик решительно покачал головой. – Абсолютно точно нет. Местная атмосфера на двадцать восемь процентов состоит из хлора. Наш кислород разорвет ему легкие не хуже динамита.
– Кажется, он с вами не согласен. – Мортон усмехнулся, глядя, как чудовищный кот проходит во внешнюю дверь вслед за первыми двумя членами экипажа. Те, стараясь держаться на безопасном расстоянии, вопросительно обернулись к капитану. Тот махнул рукой. – Ладно. Приоткройте второй шлюз, пусть глотнет кислороду. Это его образумит. – Но тотчас выругался от изумления: – Черт побери, он даже не заметил разницы! Получается, у него нет легких – или, по крайней мере, они дышат не хлором. Давайте, впускайте его! Конечно, он идет с нами! Смит, да это же настоящее сокровище для биолога – и вполне безобидное, если не забывать про осторожность. Что бы там ни было, мы с ним управимся. Ну и метаболизм, а!
Смит, тощий высокий малый с угрюмым вытянутым лицом, неожиданно веско произнес:
– Во всех наших экспедициях мы находили только два типа высокоразвитых форм жизни. Одни не могут существовать без хлора, другие нуждаются в кислороде – оба этих элемента поддерживают процесс горения. Ручаюсь своей репутацией, что ни один сложный организм не способен естественным путем адаптироваться к обоим газам. Сперва я подумал, что мы имеем дело с невероятно продвинутым эволюционным развитием. Но этой расе давным-давно открылись биологические законы, о которых мы едва начинаем догадываться. Мортон, мы не должны упустить этого зверя, если только это в наших силах.
– Если то, как он рвался внутрь, хоть о чем-то говорит, – Мортон рассмеялся, – боюсь, как бы нам не пришлось его выпроваживать!
Он шагнул в переходной отсек, а за ним керль и двое ученых. Загудела автоматика, и пару минут спустя они оказались на площадке, где останавливались лифты, ведущие в кают-компанию.
– Этого берем? – Кто-то ткнул пальцем в сторону чудовища.
– Если сам зайдет – отправим его одного.
Керль не возражал, пока двери не лязгнули у него за спиной; клетка захлопнулась, и ее швырнуло вверх. Он взвился с диким ревом; хаос воронкой засасывал мысли. Одним прыжком он кинулся на дверь. Металл погнулся от удара, и тупая боль привела его в бешенство. Его поймали, как глупое животное. Он забил лапами по стене, сминая металл, как жестянку. Стальные щупальца выдирали прочные прутья решетки. Подъемный механизм скрежетал, и, хотя торчащие обломки царапали стены шахты, неистовая сила дикими рывками продолжала тянуть клетку вверх. Тут все остановилось, и керль, оторвав последний кусок двери, кинулся в коридор.
Там он дождался Мортона и ученых – все успели выхватить оружие.
– Ну мы и болваны, – сказал капитан. – Он ведь подумал, что это ловушка. Надо было показать ему, как ездить на лифте.
Подманив к себе чудовище, он тщательно продуманным жестом стал открывать и закрывать двери – и, пока он демонстрировал принцип работы, угольно-черные глаза перестали светиться бешенством.
Керль остановил урок, потрусив по коридору направо, в большой зал. Он улегся на ковре, успокаивая наэлектризованные мышцы и нервы. Его затопила чистая ярость – он ненавидел себя за испуг. Воспаленный мозг подсказывал, что раньше он казался им тихим, мирным существом, а теперь утратил это преимущество. Конечно, его сила изумила и ужаснула их. Тем опаснее становился план, который он только что задумал осуществить: убить все живое на корабле и отправиться на нем в обратный полет – в чужой мир, на поиски бесконечного ида.