Конечно, он знал и настоящую причину. Эффект, который система Кори оказывала на детей, уже ни для кого не был секретом. Они всегда слепо следовали за сильнейшим. Но генерал Джорджзнал: всего одно поколение последователей, и он сможет построить великое будущее в соответствии с его великими мечтами. Чтобы воевать, генерал Джорджунужна была нация солдат, огромное количество мальчиков, из которых вырастут целые армии. Удивительно, но немногие видели реальную мотивацию генерала, когда он призывал рожать больше мальчиков. Отцы нескольких сыновей поощрялись и награждались. Все понимали, что за подобными действиями кроется неизбежность войны. Однако не каждый осознавал, что лучшим способом обеспечить появление на свет исключительно мальчиков являлась система Кори. А это значит, что все люди нового поколения будут слепыми последователями, такими же, как их отцы. Может быть, от системы Кори отказались бы из-за единственного, но существенного недостатка. Однако генерал Джорджочень настойчиво требовал от своих последователей рождения сыновей.
Генерал Джорджне дожил до окончания первой Великой войны. Его последние слова «Продолжайте объединять мир!» были едва слышны за разрывами бомб, падающих на Вашингтон. Его заместитель, вице-президент Филипп Сполдинг, принял эстафету и стал дальше бороться за объединение мира.
Когда закончилась Великая война, половина Соединенных Штатов лежала в руинах. Но генералу Джорджуудалось построить самый прочный из всех фундаментов – веру людей. Он приказал своим последователям плодиться и размножаться, и они подчинялись беспрекословно. Поэтому Сполдинг располагал огромными ресурсами человеческой силы и послушания.
Великий генерал был рад умереть за свою мечту, и умер он не зря. За десять лет после его смерти половина мира объединилась под его звездно-полосатыми знаменами. А Объединенный мир, который генерах видел в своих мечтах, стал реальностью менее чем через пятьдесят лет.
Мир, процветание и всеобщая преданность сделали Город наук по-настоящему великим. Но власть развратила лидеров, и они обратили свои ненасытные взгляды к звездам. Во время правления четвертого лидера (после смерти незабвенного Джорджа Гамильтона) был совершен первый успешный космический полет. Первый живой человек ступил на покрытую космической пылью мертвую поверхность Луны. Это стало огромным шагом вперед для всего человечества. Но то был лишь первый шаг. Спустя три поколения за Луной последовал Марс. После короткой, но кровопролитной войны земляне поработили его увядающее население, а седьмого лидера начали одолевать головокружительные мечты об Объединенной Солнечной системе.
Время стремительно неслось вперед. Поколение сменяло поколение, каждое из них казалось неотличимым от предыдущего из-за неизменной синей униформы, которую носили со времен генерала Джорджа. Люди действительно стали неотличимы друг от друга. Все человечество формировалось по единому шаблону – шаблону, подходящему для военной диктатуры Объединенного мира. Система Кори уже давно стала обязательной, и количество мужчин и женщин строго устанавливалось лидерами. При этом дети класса лидеров появлялись на свет старым способом и не регулировались с помощью легендарного открытия доктора Кори.
Фамилия Кори была причиной для гордости. По давно сложившейся традиции в семье великого изобретателя его система не использовалась, а сами Кори занимали очень высокое положение в обществе. Некоторые из лидеров носили фамилию Кори, хотя эта должность, конечно, по наследству не передавалась. Лидерами становились самые достойные юноши из класса кандидатов после серьезной подготовки и строгих экзаменов, когда предыдущий лидер уходил в отставку.
Фамильное сходство между представителями Кори было поразительным. И хотя со временем оно неизбежно ослабевало, некоторые черты Кори упрямо проявлялись в каждом приходящем поколении. То темно-русые волосы первого, великого Билла, то лиловые глаза прелестной Марты, которые унаследовал ее сын, а то лицо Билла-младшего целиком. При виде него сердце Билла-старшего каждый раз сжималось от любви и гордости.
Теперь глаза Кори смотрели на мир, великолепно организованный до малейшей детали. Человечество доказывало превосходство над самим собой – над своими слабостями и сентиментальными, эгоистичными стремлениями к личному счастью в противовес всеобщему благу. Немногие поддавались столь постыдным желаниям, но, когда такие находились, каждый сосед становился шпионом. И каждый, подобно самому лидеру, был непреклонен, уничтожая угрозы власти Объединенного мира. Каждый член общества должен был быть одержим праведной мечтой пожертвовать своим счастьем во благо лидера и Объединенного мира, а те, в свою очередь, существовали для того, чтобы эту жертву принять.
Человечество достигло поистине удивительного прогресса. Стихии были давно повержены, атом покорился и отдал свою неисчислимую мощь для работы механизмов, а космос стал транспортной магистралью Объединенного мира.
Под иссиня-черным небом Марса на красной раскаленной почве, словно на шахматной доске, расположились человеческие города. На Венере под плотным покровом серых облаков те же одинаковые города разрослись среди знойных тропических джунглей. А лидеры в своих высоченных городах из стекла и стали алчно взирали на Юпитер и его многочисленные спутники.
Сквозь одинаково расчерченные города трех миров шли своими путями непоколебимые последователи лидера. Их лица, все как одно, выражали решительность.
Но они не выражали счастья. Здесь не было места смеху. Помимо того же возбуждения, что горело в глазах самого лидера, эти лица выражали одну-единственную эмоцию – едва заметную скрытность, инстинктивное недоверие к своим ближним. Билл заметил его. Долгом каждого человека была жертва во имя великой цели. Люди жертвовали не только своими желаниями и счастьем, но и своим достоинством. Каждый должен был неустанно следить за предательскими слабостями своих друзей, коллег и родственников.
Панорама веков постепенно начала таять и растворяться, а перед ним вновь появилось лицо с лиловыми глазами, облаченное в голубую сталь. Юноша улыбнулся Биллу. Это была натянутая, выжидательная улыбка невероятно уверенного в себе человека.
Билл откинулся в кресле и глубоко вздохнул, он избегал смотреть на гордо улыбающегося сына. «Это я был там! – думал он. – Это я рождался снова и снова, работал не покладая рук, чтобы разрушить человеческое счастье… Но были и целые поколения Сью… То есть мои… Да, там я стремился к совершенно противоположной цели – к миру без войны. Я в ловушке. Если я не закончу свою работу, мир скатится к матриархату. Если я ее закончу, человечество превратится в машину. Это плохо. И то и то плохо».
– Доктор, конечно, ошеломлен осознанием собственного величия, – пробормотал Данн.
Билл понял, что это было своего рода извинением. Он попытался выпрямиться, чтобы посмотреть в горящие глаза юноши, который когда-то может стать его сыном. В его лице читалось лишь радостное ожидание похвалы, но Данн, похоже, уловил тень сомнения на лице Билла и, словно намереваясь разрушить эти сомнения, с нажимом произнес:
– Мы все движемся к одной общей цели – к завоеванию Солнечной системы во имя величия человеческой расы! Никто и не помышляет о меньшем. И вы стремитесь к этой великой цели не меньше нашего, доктор Кори.
– Вы ведь знаете, сэр, что самое главное – это человеческие ресурсы, – подхватил Билли-младший. – У нас уже есть огромные резервы, и мы накапливаем еще больше. На Марсе еще много свободного места, а Венера вообще почти нетронута. А потом мы, возможно, выведем людей, которые будут адаптированы к гравитации Юпитера. О, нашему величию не будет границ, сэр! И мы будем продолжать идти вперед! Кто знает, может, придет день, когда мы создадим Объединенную Вселенную!
Услышав, как голос юноши дрожит от нетерпения, Билл на мгновение засомневался в собственном сомнении. Могущественная раса людей! И он был частью этого, он жил в далеком будущем не меньше, чем жил сейчас в своем теле. Он жил в этом юноше с железным лицом и пламенеющем сердцем. На мгновение он забыл об удивлении и недоверии, которые испытывал, находясь в своем двадцать третьем веке, смотря через окно на тридцатый и разговаривая со своим еще не родившимся сыном. Сейчас это было для него свершившейся реальностью, великолепным подарком, будоражащим кровь, созданным благодаря его усилиям.
– Отец… отец! – прозвучал нежный звонкий голос у него в голове.
Воспоминания нахлынули на него ошеломляющим потоком и на мгновение заглушили все, кроме особенной отцовской любви к любимой дочери.
– Да, Сьюзен… Да, дорогая, – пробормотал он вслух, повернувшись к другому кубу.
Сью наклонилась вперед, по-прежнему стоя на коленях среди листьев мирта, ее карие глаза были широко открыты и слегка испуганы. Между ее сдвинутыми бровями образовалась складка, такая же появилась на лице самого Билла, когда он посмотрел на дочь. Казалось, что каждый из них видит друг в друге себя, словно в зеркальном отражении. Затем на лице далекой правнучки Салли заиграла ее улыбка, и Сьюзен неуверенно рассмеялась:
– Что случилось, отец? Что-то не так?
Билл открыл было рот, чтобы ответить. Но что он мог сказать? Что он мог сказать девушке, которая даже не предполагала, что ее реальность не была чем-то неизбежным? Как он мог объяснить живому человеку, что его еще не существует, что он, возможно, никогда не будет существовать? Он грустно смотрел на нее, пытаясь отыскать нужные слова. Но не успел он заговорить, как…
– Доктор Кори, сэр? Что-то случилось?
Он снова повернулся к нахмурившемуся Билли, а затем в отчаянии перевел взгляд с одного лица на другое. Как они могли не слышать друг друга? Но, очевидно, Билли из своего окна в прошлое видел лишь фотографию, на которой застыла улыбающаяся Салли, в то время как Сью смотрела на неизменное лицо Марты. Биллу казалось, что девушка и юноша говорили почти одинаковыми голосами, использовали почти одинаковые слова, хоть и сами этого не осознавали. Как такое возможно? Они ведь даже не могут существовать вдвоем в одном мире. У него может быть только кто-то один из этих прекрасных детей, не оба. Он любил их одинаково, и ему нужно было выбирать. Но как тут выберешь?